Жидкое золото

Российская нефть попала под опеку

Официально Москва уже отказалась следовать рекомендации ОПЕК сократить добычу нефти. А на самом деле все будет решаться, когда в Москву приедет делегация ОПЕК. И в принципе они могут договориться, потому что на сокращении экспорта нефти Россия могла бы неплохо заработать.

На прошлой неделе мировые цены на нефть опять упали. Все без исключения страны--экспортеры нефти продолжают нести огромные потери. К середине марта перед угрозой секвестра оказалась даже Саудовская Аравия, лидер продаж нефти на мировом рынке и самая влиятельная страна ОПЕК. Венесуэле и Мексике еще в феврале пришлось пойти на сокращение бюджетных расходов.
Рецепт выхода из кризиса, который страны ОПЕК предложили в середине марта, был стандартным: всем странам-экспортерам резко сократить объемы добычи нефти. Россия наотрез отказалась следовать этой рекомендации. Другие же страны, например Норвегия и Мексика, в 20-х числах марта согласились. Цены повысились, но ненадолго (см. график). Теперь ОПЕК будет настаивать на еще больших сокращениях добычи. А Россия вновь не послушается.
А зря.

ОПЕК надо уважать. Эта организация способна сделать нефтяной бизнес нерентабельным практически в любой стране. Случайно или нет, но с нынешним мировом кризисом, похоже, так и вышло. Впрочем, судите сами.
Нынешнюю ситуацию с ценами эксперты объясняют разными причинами: это и снижение спроса на нефть в Юго-Восточной Азии из-за финансового кризиса, и неожиданно теплая зима, и иракский кризис. В результате, дескать, спрос и упал. Однако все эти теории совершенно не объясняют, зачем ОПЕК одновременно потребовалось увеличивать предложение нефти — казалось бы, это противоречит азам рыночной экономики. Тем не менее в конце ноября прошлого года, как известно, ОПЕК приняла решение увеличить добычу на 10% — с 1 млрд тонн до 1,1 млрд. После этого цены и пошли вниз.
В принципе, конечно, можно предположить, что эксперты ОПЕК не смогли предсказать кризиса в Ираке, Юго-Восточной Азии и зимы. Но руководство ОПЕК не упрекает своих экспертов в недальновидности. Потому что есть другое, хотя и весьма неожиданное, на первый взгляд, объяснение действиям ОПЕК — внутренние распри в самой ОПЕК.
Началось все с того, что Венесуэла начиная с прошлого лета стала добывать и продавать на мировом рынке нефти больше установленных ОПЕК квот. Приструнить Венесуэлу не удавалось. Поэтому в конце ноября и было принято решение об увеличении квот прочих участников ОПЕК — чтобы никому не было обидно. На этом распри не закончились — например, в конце января на заседание совета ОПЕК не прибыл представитель Саудовской Аравии. Неудивительно, что рынок отреагировал на демарш дальнейшим снижением цен (см. график).
Масштабы убытков (возможные потери ОПЕК колоссальны — $20-25 млрд, или четверть прошлогодней выручки) стали очевидны в середине марта, когда уже официальные лица Венесуэлы стали говорить, что для исправления ситуации необходимо сократить добычу нефти не только странам ОПЕК, но и независимым экспортерам. Например, России было рекомендовано снизить ежедневную добычу на 13-14 тысяч тонн.
Любопытно, что в те дни, когда венесуэльцы выдвинули свою инициативу, цены на нефть упали до минимального за последние девять лет уровня — около $80 за тонну. Это уровень, при котором, например, в Канаде добыча имеет уже нулевую рентабельность. А Россия начинает нести убытки — $22 с тонны.
У независимых стран появился выбор — либо сворачивать ставший невыгодным бизнес (кстати, при этом с мирового рынка, по оценкам, ушла бы примерно четверть нефти — как раз на сумму в $20-25 млрд), либо слушаться ОПЕК. И все страны, кроме России, как мы уже сказали, предпочли послушаться. Россия же не пошла на поводу у ОПЕК в силу своей уникальной специфики.
Дело в том, что убыточный экспорт нефти на самом деле России выгоден. Зачем же его сворачивать?

Официальная позиция российского правительства, если вкратце, заключается в следующем: последствия кризиса для России оказались столь глубоки, что она не может позволить себе даже кратковременного сокращения экспорта.
По оценкам Минтопэнерго, суммарные потери доходов нефтяных компаний от падения мировых цен на нефть в этом году по сравнению с прошлым годом составят около 30 млрд рублей ($5 млрд). Для компаний это означает практическое отсутствие прибыли и средств на развитие. Из-за этого, по словам вице-президента компании ЮКОС Александра Самусева, "в смысле инвестиций 1998 год уже сейчас можно считать потерянным".
Упали в последние три месяца цены на нефть и на внутрироссийском рынке — правда, пока всего на 10%. Однако сокращать экспорт и увеличивать продажи внутри страны в компаниях считают делом бессмысленным — ведь экспорт, несмотря на его убыточность, приносит компаниям "живые" деньги. Уровень же оплаты "живыми" деньгами на российском рынке сегодня столь низок (5-15%), что этих денег не хватает даже на зарплату. Особенно плохо платит сельское хозяйство, и компании наотрез сейчас отказываются продавать ему нефтепродукты. Из-за этого, кстати, возникла реальная угроза срыва посевной.
Пострадают и бюджеты всех уровней, поскольку на налоги у российских нефтяников уходит более половины всей выручки. Причем налоги в федеральный бюджет с этого года, как известно, следует платить исключительно "живыми" деньгами. А приносит их, опять же, только экспорт.
Кроме того, в конце прошлого года государство заставило нефтяные компании срочно рассчитаться с прежними долгами, пообещав им взамен увеличить квоты на экспорт. Большинство компаний взяли под это дело кредиты в банках под гарантии суммарных экспортных поставок 18 млн тонн нефти. Однако сейчас, после неожиданного падения цен, чтобы вернуть взятые кредиты, необходимо экспортировать уже 25 млн тонн.
Словом, и государство, и компании кровно заинтересованы в увеличении российского экспорта нефти. Государство даже попыталось немного помочь компаниям, снизив их расходы на прокачку нефти на $1,5 за тонну. Но из-за этого, по самым скромным оценкам, в этом году вдвое упадет прибыль государственной трубопроводной компании "Транснефть" — с $300 млн до $150 млн. А ведь ей по техническим причинам, как объяснял корреспонденту Ъ Сергей Кириенко еще в бытность министром топлива и энергетики, приходится содержать систему трубопроводов, вдвое более мощную, чем нужно, потому что СССР добывал и прокачивал 600 млн тонн нефти в год, тогда как Россия — всего 300 млн.
Но самая удивительная причина, по которой России невыгодно идти на снижение экспорта нефти сейчас, состоит в том, что она не сможет компенсировать потери за счет последующего увеличения поставок. Дело в том, что, несмотря на огромные объемы добычи нефти в СССР, на экспорт в советские времена поставлялось столько же нефти, сколько и сейчас — 100-110 млн тонн в год. Именно на такой объем поставок была рассчитана советская система экспортных трубопроводов и морских портов. В неизменном виде она сохранилась и до наших дней.
Таким образом, если меры ОПЕК и приведут в недалеком будущем к повышению цен, то выиграют от этого прежде всего страны ОПЕК, которые, в отличие от России, могут легко увеличить объемы поставок на мировой рынок. Что они уже не раз с успехом демонстрировали. И самый свежий пример — нынешний ценовой кризис.
Наконец, Россия связана обязательством перед МВФ не принимать на себя никаких новых добровольных обязательств по сокращению экспорта. Иначе МВФ испугается, что России будет нечем возвращать МВФ прежние кредиты, и новых не даст.

Между тем ОПЕК неизбежно продолжит нажим на независимых экспортеров. Сокращения добычи, на которые согласились пойти все экспортеры вместе взятые, пока оказались недостаточными для того, чтобы восстановить равновесие на рынке. Уже на следующий день после чрезвычайного заседания совета ОПЕК, прошедшего в Вене 30 марта, цены вновь стали падать (см. график).
Как полагают эксперты, все дело в том, что ОПЕК в минувшем марте еще не ставила перед собой задачи непременно вернуть мировые цены на прежний уровень. Для этого, по оценкам источника в Минтопэнерго, необходимо сократить общую добычу нефти странами-экспортерами примерно на 1 млн тонн в день, или на четверть. На момент же совещания в Вене были достигнуты соглашения о суммарном сокращении всего на 250 тысяч тонн.
Это объяснимо: для ОПЕК на первом этапе было важно решить политическую задачу — вынудить независимых экспортеров уйти с рынка или последовать рекомендациям ОПЕК. Иными словами, ОПЕК стремилась образовать под своей эгидой неформальный картель из всех без исключения стран-экспортеров и уже в его рамках решать конкретную экономическую задачу — возвращать цены на прежний уровень. Или даже повышать их.
На чисто политический характер рекомендаций ОПЕК указывает и тот факт, что в отношении России, проблемы которой хорошо известны, были высказаны самые скромные пожелания — сократить экспорт всего на 1-2%. В ближайшие недели, как ожидается, Москву посетит представительная делегация ОПЕК и повторит это предложение. Однако, как официально заявил 1 апреля на встрече министров энергетики стран "восьмерки" и. о. первого вице-премьера Борис Немцов, Россия на это пойти не может в принципе — по названным уже причинам.
Может быть, боссам ОПЕК и приезжать не стоит? Стоит. По сведениям из Минтопэнерго, российские власти не отказываются от взаимодействия с ОПЕК, хотя планов своих пока и не раскрывают — "будут поиски совместных решений без сокращения российской добычи".
Ъ попробовал на основе заключений независимых экспертов составить возможный сценарий будущих переговоров. Прежде всего, Россия могла бы отказаться от давнего стереотипа, заключающегося в том, что решениям ОПЕК нельзя подчиняться ни в какой форме и ни при каких обстоятельствах. Правда, в 1973 году эта установка помогла СССР продлить свое существование. ОПЕК тогда сыграла против Запада и резко взвинтила цены на нефть, а СССР, не слушая рекомендаций ОПЕК, резко увеличил добычу и экспорт нефти, для чего буквально разграбил Самотлор, в считанные годы "добыв" из этого месторождения 260 миллиардов нефтедолларов.
Однако в 1986 году, после того как ОПЕК, прежде всего Саудовская Аравия, в течение пяти лет активно сбивала мировые цены на нефть, чтобы лишить "империю зла" валютной выручки, за счет которой существовал весь мировой соцлагерь, СССР был вынужден начать перестройку.
При дальнейшем снижении цен на нефть Россия также может столкнуться, как мы видели, с практически непреодолимыми экономическими трудностями. А если все же поступиться принципом и сократить экспорт, как просят,— на 1-2 млн тонн в год? Ведь главное — это то, что можно получить от ОПЕК в обмен.
Отказ от экспорта 1-2 млн тонн в этом году при текущих ценах означал бы потерю валютной выручки в размере не более $150 млн. В обмен можно было бы убедить ОПЕК, например, не взвинчивать цены на нефть до такого уровня, чтобы стал коммерчески выгодным известный проект трубопровода Баку--Джейхан, проходящего вне России. Можно было бы постараться убедить ОПЕК вкладывать деньги в развитие российского рынка нефтепродуктов, чтобы у России не было искушения наращивать экспорт. Например, построить автозавод. Или хотя бы бензоколонки. Или предоставить кредит, который облегчил бы решение проблемы неплатежей. Наконец, страны — члены ОПЕК, финансовые возможности которых известны, могли бы просто подарить России это несчастные $150 млн.
Но что делать с МВФ, который не желает, чтобы Россия брала на себя обязательства даже по мизерному сокращению экспорта? А формальных обязательств можно и не брать. Не случайно же Немцов обещает каждому, кто инвестирует в Россию $150 млн, номер своего домашнего телефона.

АЛЕКСАНДР МАЛЮТИН

Журнал "Коммерсантъ Власть" №12 от 07.04.1998, стр. 42