Новый фильм Спилберга в Венеции

Спилберг высадил десант в Венеции
Но "Золотого льва" завоевал Анджей Вайда
Открытие 55-го Венецианского кинофестиваля ознаменовалось европейской премьерой фильма Стивена Спилберга "Спасение рядового Райана". Реакция журналистов и публики лишний раз свидетельствует о том, что унылая правильность голливудского мейнстрима порядком поднадоела неправильно живущей Европе.

Фильм Спилберга построен как героическая сага. Первую треть нам показывают, как происходил памятный D-Day высадки союзных войск в Нормандии. Чтобы воссоздать эту грандиозную операцию, были привлечены самые квалифицированные военные консультанты, собрано двадцать тысяч единиц оружия и в Ирландии найден пейзаж, в точности повторяющий нормандский Омаха Бич — побережье, где происходили исторические события. "Ужасы войны" разыграны с дотошностью и натуральностью, которой, как утверждали опережавшие картину слухи, кинематограф еще не знал, несмотря на "Апокалипсис" Копполы и "Цельнометаллический жилет" Кубрика.
Далее из стихии батального эпоса фильм выруливает на локальный, становящийся главным сюжет. Капитан Джон Миллер получает задание вместе с семью другими бойцами, собранными под его началом, найти и вывезти с полей сражений некого Джеймса Райана. Дело в том, что трое братьев сержанта Райана почти одновременно погибли на войне, и долг американской армии — спасти четвертого и доставить его к безутешной матери. В процессе поисков, образующих вторую часть фильма, отряд Миллера несет физические потери и переживает страшные моральные испытания. Перед ним возникает и принципиальный судьбоносный вопрос: почему, собственно, они должны жертвовать своими жизнями ради спасения никому не ведомого сержанта Райана?
Прежде чем перейти к третьей части и завершить краткое описание фильма, заметим, что ничего подобного нельзя представить в богатой советской кинобаталистике. В лучших своих образцах она живописала жертвенный героизм личности и трагическую судьбу человека на войне. В худших — представляла войну как беспроигрышную операцию генерального штаба во главе с великим и непогрешимым. Но не кто иной, как он, произнес по поводу своего пленного сына легендарную фразу: "Солдат на генералов не меняю". Мог ли появиться фильм о том, как усилия армии на высшем уровне были брошены на спасение одного-единственного рядового (или сержанта)? С точки зрения реализма это было бы абсолютной фальшью. С точки зрения советской морали — абсолютным нонсенсом. В стране же, где одним и тем же словом private обозначают и рядового по воинскому званию, и вообще частного, "рядового" человека, совсем иное дело.
В то же время фильм Спилберга, как только он переходит от общего плана кинобаталистики к крупному плану личной судьбы, становится до боли знакомым, узнаваемо советским. А в третьей части — и подавно. Его финал можно предсказать за несколько ходов вперед.
Разумеется, капитан Миллер после многих безуспешных попыток (и даже комических "кви про кво", призванных разрядить мрачный тон трехчасового повествования) найдет сержанта Райана. Разумеется, одолев сомнения в целесообразности своей миссии, ему помогут в этом верные товарищи, среди которых представлены почти все американские меньшинства — от "латиноса" до еврея. Разумеется, сержант Райан, потрясенный смертью братьев, вынесет удар мужественно, откажется оставить товарищей и ехать домой к маме. Разумеется, капитан и сержант вместе примут последний бой, в котором капитан погибнет. Разумеется, в финале (вынесенном в качестве заставки в начало фильма) постаревший Райан придет на военное кладбище и прольет скупую мужскую слезу. Разумеется, в первых — и, рифмуясь с ними, в последних — кадрах картины будет гордо реять американский флаг.
В общем, это фильм, о котором — за вычетом главной коллизии — только и могли мечтать советские начальники от кино. Мечтают и сейчас некоторые постсоветские. Почему бы и нет? Что плохого в патриотизме и благородстве? Следует ли подвергать сомнению искренность Спилберга, который, отдав дань жертвам холокоста, теперь оплакивает участь погибших за свободу Европы и Америки воинов? Разве кривят душой исполнители главных ролей Том Хэнкс и Мэтт Дэймон, говорящие о том, что их давно волновала история второй мировой, что D-Day сделали не генералы в далеких штабах, а капитаны и сержанты и какие особые чувства испытали актеры-звезды, надев военную униформу.
Все это так, и тем не менее фильм Спилберга лишен очень личного импульса, который оправдал и чрезмерный мессианизм, и чрезмерное эстетство, и чрезмерный мелодраматизм "Списка Шиндлера". В новом фильме, несмотря на кровавое месиво ран и смертей, вполне конкурентоспособное с невзоровским, нет образа зла и остается пресный конфликт хорошего с лучшим. Американскую публику, возможно, это устраивает, если в образе хорошего выступает Хэнкс, а лучшего — Дэймон. Или наоборот. Кроме того, по уровню политической правильности генеральной линии Соединенные Штаты уже давно превратились в Советский Союз (что не означает обратного превращения).
Европейского же зрителя чрезмерная правильность удручает. И хотя все в фильме гремит и полыхает, звуковые спецэффекты не спасают от скуки по крайней мере тех, кто видел "Рим — открытый город" и "Пепел и алмаз". Кстати, создателя последнего — Анджея Вайду — в вечер премьеры Спилберга в Венеции наградили "Золотым львом" за вклад в киноискусство.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ

Газета «Коммерсантъ» №166 от 09.09.1998, стр. 10

Авторы:

Андрей Плахов