Плохая мина при хорошей игре

Лучшим художником назвали Эмиля Капелюша, оформившего "Бурю" в питерском Театре им. Комиссаржевской (Фото: Михаил Гутерман)

В прошлый номер "Итогов" в последний момент удалось-таки вставить результаты главного российского театрального конкурса, так что имена победителей вам уже известны. Но, согласитесь, самое интересное - это не кто какой приз увез, а как все это происходило. Собственно интрига. Ведь что призы? Не может же в самом деле погасить страстную любовь поклонников то, что захаровская "Мистификация" или "Буря" из Питера (восторженно принятая и москвичами) ничего не получили. Да и класс спектакля Гинкаса "Пушкин. Дуэль. Смерть" не премии определяют.

Если раньше у кого-то были сомнения, что "Золотая маска" - наш главный театральный фестиваль, то теперь их уже никто не высказывает. Фестиваль набирает обороты - афиши и плакаты на каждом шагу, солидные спонсоры, серьезная международная программа для профессионалов: мастер-классы знаменитых педагогов, научные конференции, семинары для студентов-критиков, лаборатории драматургов. "Маска" издала даже четыре книжечки в серии "Новая пьеса" (одна из них - текст того самого спектакля "Как я съел собаку" Евгения Гришковца, который получил сразу две "Маски").

В этом году было еще одно нововведение: по аналогии со спецпрограммой Эдинбургского фестиваля Showcase, которую устраивают специально для продюсеров как витрину лучших британских спектаклей (мы о ней писали в # 35, 1998), на "Маске" организовали Russian case. Здесь приглашенным зарубежным продюсерам показывали лучшие российские спектакли последних лет: лауреатов прежних "Масок", и те, что прежде не удавалось привезти в Москву (например, новосибирский спектакль Клима "Вид в Гельдерланде"). Фестиваль начал становиться рынком, как это принято во всем мире, что только повысило его престиж. Говорят, некоторые московские театры специально подгадали с премьерами к "Маске", чтобы попытаться заманить к себе полезных фестивальных гостей.

Главным событием фестиваля, конечно, стал приезд някрошюсовского "Макбета", который по результатам опроса был назван лучшим зарубежным спектаклем, гастролировавшим в России в прошедшем году ("Макбет" приезжал на питерский фестиваль "Балтийский дом", см. "Итоги", # 42, 1999). На спектакль ломились так, что за полчаса до начала, даже имея билет, протиснуться сквозь толпу к входу в театр было невозможно (при том, что хорошие билеты стоили больше тысячи рублей). Девчонки-студентки, не отходя от двери, хором ныли каменнолицым охранникам: "Ну пустите, пожалуйста! Вон сам Някрошюс разрешает!" А режиссер беспомощно смотрел на них с другой стороны стеклянной двери, не решаясь вмешиваться в дела организаторов. Публика пришла правильная: никаких "бомондов" и дам в бриллиантах. Пришли действительно любители и знатоки, включая всю вменяемую московскую режиссуру, которая, даже когда ругает, понимает, где нужно учиться и у кого есть что позаимствовать. Не оценить новую постановку Някрошюса было невозможно. "Макбет" - спектакль сложнее, тяжелее, трагичнее и безнадежнее, чем "Гамлет", которого восторженно принимали в Москве несколько лет назад, но даже безбилетники весь четырехчасовой спектакль густыми рядами простояли в проходах, не думая уходить.

До "Макбета" фестивальная программа шла то лучше, то хуже. Что-то явно провалилось: так любимый в Питере "Р.S." совершенно скис в скромном филиале Малого (его основной эффект построен на обыгрывании роскошного россиевского зала Александринки). После "Макбета" смотреть что-либо было трудно. В драматической программе надежда оставалась на последний спектакль - додинский "Чевенгур", привезти который стоило невероятных усилий и денег. Выстроить нужное оформление с бассейном смогли только в одном из дальних павильонов парка "Сокольники", причем пространство получилось настолько больше, чем привычный зал Малого драматического театра, что казалось, спектакль неизбежно провалится. Все обошлось: постановка, выстроенная крепко и точно, ничего не потеряла - хоть на стадионе играй. И тем не менее московская публика и критика, отдавая должное экстрапрофессионализму Додина, его жесткий, холодный и рациональный спектакль не полюбила. На этом завершился фестиваль.

Предстояло раздать сестрам по серьгам, в то время как очевидных первачей не было. Сразу решили только, что "Новацию" следует отдать Евгению Гришковцу, чье непосредственное театральное обаяние пленило всех независимо от вкусов. Далее, как рассказывают члены жюри, к согласию приходили долго, путем взаимных уговоров и рейтингового голосования. Мучились с Додиным: работу такого класса обойти нельзя, а давать "Чевенгуру" приз за лучший спектакль сезона ни у кого душа не лежала. Решили дать за режиссуру, таким образом отдав должное и эффектной, концептуальной сценографии Порай-Кошица. Лучшим спектаклем выбрали "Комнату смеха" и рассудили, что таким образом сочлись и с Олегом Табаковым, который явно претендовал на лучшую мужскую роль, и с Сергеем Бархиным, чья сценография тоже требовала признания. В результате само собой получалось, что лучшим художником стал Эмиль Капелюш, замечательно оформивший и "Бурю" в Театре Комиссаржевской, и "Отца" в БДТ. Впрочем, приз решили дать только за "Бурю", поскольку "Отца" проводили по актерскому ведомству. Поровну так поровну, лишь бы никому не было обидно.

"Маски", которые дали за лучшие актерские работы Сергею Дрейдену и Елене Поповой из "Отца", казались сомнительными тем, кто счел долгую, мучительную семейную драму Стриндберга, поставленную в БДТ Григорием Дитятковским, занудством. Мне же кажется, что работ такой тонкости, сложности и разнообразия, какую показали питерские актеры (особенно - потрясающий Дрейден), мы уже давно не видели, и если считать "Золотую маску" действительно профессиональной премией, а не призом зрительских симпатий, то эта - одна из самых безусловных наград за "масочную" историю.

Удивило распределение премий в кукольном театре: из трех спектаклей, явно соревнующихся друг с другом в эффектном оформлении, была названа лучшая постановка (очаровательный питерский пустячок "Золушка") и лучшая актриса (Элина Агеева из того же театра "Кукольный дом"), а художники вообще остались без наград. Впрочем, несмотря на это и другие неизбежные недоумения, в целом распределение призов выглядело убедительно. Оставалось одно: устроить праздник, торжественно поздравить друг друга и счастливыми разойтись. Не тут-то было.

Все-таки, как ни старается старое доброе Театральное общество со своей домашней манерой похвал и перепалок выглядеть солидным и современным Союзом театральных деятелей, все никак не получается. Уж, казалось бы, и роскошный красно-золотой зал Малого театра для церемонии сняли, и награды красивые, и статусных гостей полно: банкиры, политики, писатели, а все равно торжественности, о которой мечталось, вроде "Оскара" или на худой конец "Ники", нет как нет. Все какой-то междусобойчик получается. Мало того, что с режиссурой что-то не задалось: на сцене темно, ничего не видно, а публику слепят прожектора, да еще ведущие торопятся (видимо, получили такое указание), перевирают подряд имена всех лауреатов с их театрами и не думают потом исправлять ошибки. Так же поспешно выскакивают на сцену сами лауреаты, хватают свои букеты и "Маски" и, стесняясь (а может быть, не считая нужным) сказать благодарственную речь, уносятся на свои места. Разве что Элина Агеева, награжденная как лучшая актриса театра кукол, волнуясь, сказала самое для себя важное: видя в зале Никиту Михалкова, она хочет поблагодарить его за "Сибирского цирюльника". Важнейшее из искусств победило "Маску" изнутри.

Снова Мариинки, получившей подавляющее большинство музыкальных наград, на церемонии не было, только ее представитель мрачно и безмолвно вылезал раз за разом на сцену, чтобы собрать все "Маски" и увезти их с собой в Питер мешком. Даже награжденный "За честь и достоинство" Юрий Петрович Любимов, всю первую часть церемонии просидевший у сцены и громко, хулигански комментировавший все выступления, к моменту, когда надо было выйти на сцену за премией, вдруг куда-то исчез. А на следующий день на приеме у мэра простодушно объяснял: "Я же предупредил режиссера, что у меня в полдевятого встреча". Как будто речь шла не о вручении национальной премии, дата которой известна за полгода.

Более всех обиженным выглядел Олег Павлович Табаков, получавший главную премию в драме - за лучший спектакль. Он устроил из своего выхода на сцену целое шоу и затем объявил, что награды ставит невысоко, но считает эту "Маску" премией лично себе, поскольку "Комната смеха" практически моноспектакль, а все прочие его участники вроде режиссера, художника и других получат, что им причитается, уже из его рук. Звучало все это довольно едко, но было не похоже на шутку, и по тому, сколько раз за последующие дни Табаков повторил эту мысль перед публикой, стало ясно, как он уязвлен тем, что не получил премии за лучшую роль.

Впрочем, демонстрация своих обид и стремление свести со всеми счеты, не сходя со сцены, естественны для театра. Получать что-нибудь кинематографическое те же самые актеры выйдут с голливудскими улыбками, как того требует жанр. А театр для каждого из них - дело более личное и домашнее. Здесь всякое непризнание воспринимается как обида или предательство и устроить "сцену" - в порядке вещей.

Расходясь, публика гневно жужжала и никак не могла успокоиться: каждый переживал какое-то свое разочарование. Совершенно счастливым выглядел только Женя Гришковец, прижимающий к груди целых две "Маски", которыми ему ни с кем не надо было делиться.