Манеж для троянского коня
Фестиваль в Зальцбурге: скалы, самокаты, коровы и клиповый Моцарт
Зальцбургский фестиваль открылся в1920 году спектаклем "Каждый человек" по пьесе Гофмансталя в постановке Рейнхардта. С тех пор почти каждый год эта вычурная пьеса об умирающем человеке, ведущем диалог со смертью, ставится на фестивале на той же соборной площади (Salzburger Festspiele)
"Как найти пресс-офис фестиваля? Адрес - гора Монахов, 1. На лифте - на второй этаж". - "Но на карте нет дома 1". - "Так это не дом, а сама гора. Скала. Лифт внутри нее. Как это понятнее сказать - грот? Пещера?"
Музыка вместо соли
В Зальцбурге множество домов, встроенных в горы. Неровные скалистые поверхности-стены порой оставлены необработанными - так сделано в одном из выставочных комплексов и некоторых помещениях Дворца фестивалей. В горах добывают соль, благодаря которой город возник и получил свое название (salz - соль, burg - город). 4000 лет назад ее залежи открыли здесь кельты, а потом римляне превратили город в торговый центр. На деньги от продажи соли построена когда-то неприступная крепость Хоэнзальцбург. Теперь до нее добираются по живописным тропинкам либо на подъемнике - на это уходит несколько секунд.
Город процветал до начала ХIX века, затем переходил то к Баварии, то к Франции и, доставшись в конце концов обедневшей Австрии, превратился в захолустье. Зальцбург стал возрождаться лишь в 1920 году, когда в память о том, что здесь родился Моцарт, знаменитый режиссер Макс Рейнхардт и композитор Рихард Штраус основали музыкально-театральный фестиваль.
Благодаря фестивалю Зальцбург стал одним из самых популярных туристических центров Европы. Тут можно посетить горнолыжные курорты, отправиться на экскурсию по пещерам, подняться на фуникулере до высоты 1780 метров, спуститься на парашюте с горы Цвельферхорн и получить прочие удовольствия. Но едут сюда прежде всего ради спектаклей, идущих в течение месяца в центральной части Зальцбурга, уместившейся в небольшой - километра полтора в диаметре - долине между двух гор, пересеченной рекой Зальцах.
Солдаты, вместе с которыми должны отправиться в поход главные герои оперы "так поступают все", демонстрируют, в каком виде воины подчас возвращаются после битв (Фото: AP)
Моцартленд
Мелодии Моцарта звучат в Зальцбурге даже в мобильных телефонах таксистов, а от сувениров с его изображениями рябит в глазах. Протискиваясь в густой толпе по узеньким улочкам и сравнивая цены на стандартные наборы конфет "Моцарткугель", выставленные через каждые два метра, вновь прибывшие туристы не сразу опознают отмеченный во всех путеводителях дом, где родился композитор.
К счастью, во время фестиваля в Зальцбурге полно карнавальных затей, отвлекающих от конфетного Моцарта и спасающих от пресыщения его сувенирным образом. В этом году к началу фестиваля центр города заполнили забавно разрисованными скульптурами коров из Чикаго, путешествующими по всему миру. Те из них, что не взгромождены на стены и крыши, а просто стоят у тротуаров, фонтанов или витрин, облеплены визжащими от восторга малышами и взрослыми с фотоаппаратами.
На площадях играют музыканты (среди них есть и русские балалаечники), а кондитеры, вооружившись флагами и штандартами, шествуют с площади на площадь в сопровождении духового оркестра в национальных австрийских костюмах и рекламируют свой товар. Большинство здесь ездит не на машинах, а на велосипедах по специальным дорожкам из цветного асфальта. Молодые мамаши прицепляют к велосипедам крохотные коляски с пластиковыми домиками, куда сажают детей-ползунков с кучей погремушек, и катят, слушая музыку через наушники, не боясь, что ребенка кто-нибудь заденет. Многие пользуются складными самокатами. Мужчины в строгих костюмах, выходя из автобуса, вынимают их из кейсов, раскладывают и едут по делам. На моих глазах пожилая дама, получив после концерта в гардеробе пакет, подобрала расшитую юбку и через минуту лихо лавировала на самокате в потоке велосипедистов и конных повозок. Лошади дисциплинированно останавливаются на светофорах, но, к восторгу туристов, справляют нужду в самые неподходящие моменты. Впрочем, недоразумение длится не более тридцати секунд: за лошадьми тут же убирают служащие, патрулирующие улицы на специально оборудованных велосипедах.
Фестиваль и городская жизнь перемешаны: из окон отелей слышны голоса певцов, а с тропинок на горе - звуки репетиций во Дворце фестивалей. Днем можно посидеть на зрительских местах посреди соборной площади, заглянуть в залы, где стоят декорации для вечернего спектакля. Ближе к вечеру на улицах появляются дамы в длинных вечерних платьях и бриллиантах в сопровождении господ во фраках и смокингах. Это жители центра или туристы из близлежащих отелей, которые идут на спектакли, заглядывая по пути в кафе и магазины. Но большая часть публики подъезжает к дверям на машинах и повозках. Перед началом зрители прогуливаются по длинному тротуару, не спеша войти в фойе. А на противоположной стороне улицы собираются туристы - глазеть на туалеты. Многие приходят в австрийских национальных костюмах: дамы - в длинных клетчатых юбках с фартуками и корсажами поверх белоснежных рубашек с вышивкой, мужчины - в панталонах, жилетах, коротких куртках и шляпах с фазаньими перьями. А дети, даже самые маленькие, одеты вo "взрослые" платья и смокинги.
В этом году Зальцбургский фестиваль ввел в оперный мир троянского коня не в переносном смысле, как обычно, а в самом прямом. Это произошло по распоряжению режиссера Герберта Вернике в его постановке оперы Берлиоза "Троянцы" (Salzburger Festspiele)
Фойе в конюшне
Спектакли и концерты идут на площади перед собором святого Рупрехта, в Резиденцхоф (внутренний двор дворца епископов, над которым устроена крыша), на островке в пригороде Халляйн, в городском театре, древнем доме под названием "Мусорный ящик", залах дворца "Моцартеум" и других помещениях. Но самые престижные постановки проходят во Дворце фестивалей, оборудованном в бывших конюшнях. Фойе размещается на том самом месте, где раньше были стойла, а один из залов называется "Школа верховой езды" (бывший манеж, частично вырубленный в горе). Интерьеры залов строгие - чтобы не отвлекать от происходящего на сцене.
Концепция фестиваля в буквальном переводе звучит как "точное взаимодействие традиции и обновления". Здесь ставят оперы всех эпох только современными театральными средствами и стремятся сделать так, будто старинная музыка в расчете на них и написана. Спектакли порой похожи на фильмы или клипы, остроумные, порой даже хулиганские внешне, но затеянные не ради шутки, а для того, чтобы дать нынешней публике ключ к старинным операм.
На фестивале этого года безусловным хитом стала постановка моцартовской оперы "Так поступают все" немецкого режиссера Ханса Ноенфельса. Он создал сюрреалистический мир с огромными яркими цветами и насекомыми, фантастическими рептилиями, мужчинами с собачьими головами, дамами в прозрачных кринолинах и шляпах-мухоморах и прочими существами, постоянно переодевающимися или превращающимися друг в друга. Здесь запросто можно потерять рассудок, а не только перепутать возлюбленных, что происходит в моцартовском сюжете, где женихи устраивают своим невестам испытание на верность. По логике режиссера, в такой ситуации удивительно не то, что дамы в конце концов сдались, а то, что довольно долго не позволяли вовлечь себя в фантасмагорический карнавал, где их кавалеры переоделись маврами и каждый начал ухаживать за невестой друга.
В каждой сцене спектакля - целая россыпь забавных режиссерских выдумок. Главные герои - и мужчины, и женщины - одеты в одинаковые брючные костюмы, так что не сразу разберешь, где кто. Проводив возлюбленных, дамы причитают об их трудном морском путешествии, любовно передавая друг другу модель парусника, картинно тоскуют, лежа то в шезлонгах, то в кроватях, то в гробах. Занимаются у балетного станка, пытаются реанимировать электрошоком упавших в обморок ухажеров и тому подобное.
Но в ключевых сценах возникает та тревожная интонация, которая пронизывает всю музыку этой оперы. Проводы кавалеров превращаются в жутковатую процедуру, подобную сборам на казнь. Отделенные от невест красным шнуром, Феррандо и Гульельмо вливаются в ряды солдат и еще долго прощаются с дамами, но пересечь условную границу уже не могут.
Многие критики (кто одобрительно, а кто и осуждающе) считают спектакли такого типа "разрушением устоев", то есть чем-то оппозиционным. Но полемического пафоса в спектакле Ноенфельса нет. Он лишь тщательно обыгрывает моцартовские идеи и любовно преподносит каждый элемент формы - дуэты, арии, ансамбли, интермеццо, начала и окончания фраз. Несмотря на внешнюю экстравагантность, это не авангардистская подрывная акция, а спокойная концептуальная работа.
Диссертация с оркестром
Основные постановки фестиваля образуют цикл, посвященный теме, на которую можно писать искусствоведческие исследования (они, собственно, и публикуются в качестве комментариев к постановкам в солидно изданных буклетах). В прошлые сезоны были, например, серии спектаклей, посвященные средневековым идеалам материального и духовного начал, цикл "Герои - европейские мифы: Фауст и Дон Жуан" и тому подобное.
В этом году центральная тема - "Троя и любовь", остроумно соотнесенная с главной концепцией фестиваля. Образ античности в опере со времен основания жанра в XVII веке всегда использовался для того, чтобы под девизом "воплощения идеалов красоты" предпринять нечто новаторское. В программе этого года выявлена преемственность таких попыток. "Ифигения в Тавриде" Глюка - вершина его знаменитой реформы, позволившей в рамках канонических ситуаций классицистских трагедий разрабатывать характеры персонажей. "Троянцы" Берлиоза по мотивам "Энеиды" Вергилия - многоактный эпос, создававшийся в ходе попыток композитора написать "главную" национальную оперу и прославляющий Вторую империю Наполеона III, несет черты классицизма. Берлиоз во многом следовал примеру Глюка и писал, что если бы его предшественник услышал "Троянцев", то сказал бы: "Да, их автор - мой сын". Оперетта Оффенбаха "Прекрасная Елена" - пародийное изображение эпохи Наполеона III (и отчасти - ирония над штампами "большой оперы") с помощью образов той же Троянской войны и персонажей, которых нет у Берлиоза.
К этой же теме примыкает "Идоменей" Моцарта о царе Идоменее, который, возвращаясь с Троянской войны, был застигнут бурей на море. Царь пообещал Посейдону принести в жертву первого, кого встретит на родном острове, и первым оказался сын Идоменея. Историки считают, что Моцарт видел в этом сюжете сходство со своими отношениями с отцом и написал редкую для своей эпохи "автобиографическую" оперу. А жена композитора Констанца описала случай, как, навещая Моцарта-старшего в Зальцбурге, они пели квартет из "Идоменея", и Вольфганг впал в долгую истерику.
Эмблемой темы на фестивале выбрали скульптуры Кановы, указывая, что они, как и представленные оперы, воплощают "тоску по античности" и современное скульптору понимание вневременного идеала красоты. И в спектаклях попытались увлечь публику игрой стилей.
"Ифигения в Тавриде" в постановке Клауса Гута идет на сцене Резиденцхоф в обрамлении малиновых штофных панелей, напоминающих парадные залы времен Глюка и в то же время обозначающих дворец, "залитый кровью" родовой мести. В спектакле есть гротескный образ актеров античного театра с их масками и регламентированными жестами - забавные и в то же время жутковатые персонажи с огромными бутафорскими головами, движущиеся на котурнах, как куклы (они-то и осуществляют положенные по сюжету убийства). Есть пластичные мизансцены в духе театра классицизма, где перемещения групп хора подобны ритуальному танцу или фигурам популярного в Австрии конного балета. Есть сюрреалистический знак безвыходного пространства - пол, плавно перетекающий на заднике в потолок. Герои, пытающиеся выбраться из дворца, скатываются по уходящему вверх полу. И ниспосланное богиней Дианой спасение - морской берег, манивший героев с крохотной фотографии на стене и открывшийся в финале в глубине сцены.
Столь же лаконично и завораживающе красиво решены "Идоменей" (постановка Урсулы и Карла-Эрнста Херманн, первоначально осуществленная в Бадене) и "Троянцы" (парижская постановка Герберта Вернике). Величественные композиции из групп хора и фигур солистов в струящихся одеяниях на фоне гладких, пастельно окрашенных стен контрастируют с кровавыми динамичными сценами битв, пестрыми карнавальными процессиями и строгими ритуальными шествиями с настоящими факелами. А буффонные приключения персонажей "Прекрасной Елены" напоминают в постановке Герберта Вернике телевизионную "мыльную оперу", которая разыгрывается в интерьерах современного дома, выстроенного с претензией на стиль времен Наполеона III.
Академия музыки
Со времен Рихарда Штрауса фестиваль считает своим долгом устраивать премьеры современных опер, которые по возможности должны соответствовать теме сезона. В этом году свою первую оперу представит финский композитор Кайя Саарьяхо, учившаяся у Пьера Булеза и работающая с электронной музыкой в области синтеза звуковых и визуальных образов. Она дебютировала в Зальцбурге в 1996 году, а сочинить оперу решила, услышав на этом же фестивале "Святого Франциска Ассизского" Оливье Мессиана. Ее "Любовь издали", последние репетиции которой идут сейчас, варьирует тему Тристана и Изольды. Саарьяхо нашла в рукописях XIII века историю трубадура Жоффре Руделя, влюбившегося в графиню Триполи, не видя ее. Вдохновленный своим идеалом, он сочинял песни, фрагменты которых сохранились (Саарьяхо их цитирует). Наконец Рудель решил увидеть графиню, но во время путешествия заболел и, добравшись до нее, умер на руках возлюбленной.
Некоторые произведения создаются по ходу фестиваля - на семинарах и мастер-классах для исполнителей и композиторов Академии под руководством композитора Вольфганга Рима. Но лучшая школа, разумеется, сами спектакли и концерты с участием звезд. В этом году в зальцбургских спектаклях заняты один из лучших баритонов мира американец Томас Хемпсон, молодая болгарская певица Вессилина Казарова, знаменитая исполнительница вагнеровского репертуара Вальтрауд Майер, дирижеры Риккардо Мути, Клаудио Аббадо, Лорин Маазель. Приезжала с концертной программой американская оперная дива Джесси Норман, объявлены концерты пианиста Маурицио Поллини.
Бывают и замены. Так, в программку "Тристана и Изольды" вложена трогательная записка с благодарностью Йону Фредерику Весту за то, что он, выручая спектакль, срочно подготовил партию Тристана, и с просьбой к публике понять, что он не мог успеть за отпущенный срок освоить все нужные мизансцены.
Впечатляет и мастерство многочисленных молодых, совершенно неизвестных у нас певцов, завидно эрудированных, усвоивших множество находок легендарных звезд XX века и умело их использующих в мягкой, неэкзальтированной вокальной манере. Их трактовки дают множество поводов для сравнений и размышлений, что, видимо, характерно для Зальцбургского фестиваля, поощряющего в опере интеллектуальное начало (в отличие от итальянских праздников, эксплуатирующих прежде всего чувственную сторону жанра).
Зрители идут во Дворец фестивалей прежде всего ради самой оперы, а не ради престижа или делового общения, хотя это не исключается. Опера для большинства из них - как лечебные воды, кафе и библиотека в одном комплекте: питает, воодушевляет, успокаивает. Здесь удается самое трудное и желанное для любого театра: зрители не просто наблюдают за происходящим на сцене, у них возникают размышления на те же темы, что у Моцарта, Глюка, Вагнера. Об этом они в антрактах говорят охотнее, нежели о самом спектакле или посторонних делах. По ходу действия зал слушает не шелохнувшись, почти не аплодирует - чтобы не мешать. Ну а после - овации, крики, топот ног в знак одобрения. И завершение туристической программы дня: прогулка по залитому огнями ночному Зальцбургу, ужин и приятные беседы об искусстве.
Сюжет оперы финского композитора Кайи Саарьяхо "Любовь издали", специально написанной для нынешнего фестиваля, напоминает историю Тристана и Изольды. Главные роли трубадура Жоффре, влюбившегося в графиню, которую он никогда не видел, исполняют в постановке Петера Селларса певцы Дон Апшоу и Дуайн Крафт (Salzburger Festspiele)