Человек с именем
Клинт Иствуд до сих пор в седле. И да будет так
Иствуд с двумя из своих четверых детей - сыном Кайлом и дочерью Эллисон (Фото: AP)
В этом году Клинту Иствуду - актеру, режиссеру, а время от времени даже композитору - исполнилось семьдесят. Свой юбилей он решил отметить единственно возможным способом - улетел в космос. Вместе с ним спасать мир от сошедшего с орбиты русского спутника отправились еще трое красавцев в самом расцвете сил - Томми Ли Джонс, Дональд Сазерленд и Джеймс Гарнер. Четверо астронавтов-дублеров, так и не увидевших Землю со стороны в 50-е, но пригодившихся на исходе века. Фильм об их приключениях Иствуд назвал "Космические ковбои". Название попало в точку - и не только потому, что в фильмографии у каждого из великолепной четверки пылится изрядное количество вестернов. Оно хорошо и само по себе - вызывающее, нагловатое, идеально подошедшее бы какому-нибудь разухабистому рок-бэнду. Достаточно взглянуть на рекламный плакат "Ковбоев", где бит-квартет престарелых астронавтов улыбается из-под черных очков: если это и не "Братья Блюз", то уж их двоюродные дедушки - точно. Занятно, что настоящие блюз-братья в старом фильме Джона Лэндиса снискали наибольшие восторги почтеннейшей публики, исполнив не что иное, как заглавную тему из телесериала Rawhide, в котором на заре своей карьеры снимался Клинт Иствуд.
Что до Иствуда нынешнего, то он вернулся с орбиты триумфатором. Сборы "Космических ковбоев", выпущенных в американский прокат в конце лета, уверенно подбираются к ста миллионам. Теми же "Ковбоями" открылся и последний Венецианский кинофестиваль, где Иствуд получил "Золотого льва" за вклад в кинематограф. За последнюю пятилетку Иствуд зарабатывал призы подобного ранга чуть ли не каждый год: тут и почетный "Оскар" имени Ирвина Тальберга, и премия Американского киноинститута, и французский "Сезар" - опять-таки по совокупности достижений. В прошлом году Иствуд был официально признан в Америке "любимой кинозвездой всех времен". Если судить по иствудовскому настрою, под "всеми временами" явно подразумевается и новое тысячелетие.
Раз ковбой, два ковбой
Клинт Иствуд пришел в кино в середине 50-х, в эпоху расцвета "драйв-инов" (кинотеатров для автомобилистов под открытым небом), дневных приключенческих телесериалов и вообще "плохого кино" - того самого, из которого лет через двадцать так или иначе выросло все, что принято теперь называть современной классикой. Первым художественным фильмом Иствуда был "Месть чудовища" - продолжение популярной страшилки о монстре с жабрами, эдаком человеке-амфибии наоборот. Иствуд не попал даже в титры, да и потом часто не мог прочесть с экрана свою фамилию. В телесериал Rawhide он вообще попал случайно, зайдя на съемки к своему приятелю. Какой-то телевизионный менеджер обратил внимание на Иствуда, потому что тот "очень уж походил на ковбоя". Некоторое время спустя то же самое понял Серджо Леоне.
Снявшись у Леоне в знаменитой "долларовой" трилогии - "За пригоршню долларов" (1964), "На несколько долларов больше" (1965) и "Хороший, плохой, злой" (1966), - Иствуд стал звездой и мог навсегда забыть о безымянных персонажах и эпизодах без реплик. Теперь его молчание стало фирменным знаком, приметой стиля. А его герой, Человек Без Имени - служителем нового культа. В нем было что-то от персонажа Марлона Брандо в "Одноглазых валетах" - последнем вестерне 50-х, после которого стало окончательно понятно, что привычные ковбои больше не могут вести себя на экране, как прежде. Советский "Кинословарь" утверждал, что в фильмах Леоне Иствуд создал "образ хладнокровного и безжалостного авантюриста", но сам артист выражался еще проще, сравнивая себя с самым знаменитым киноковбоем всех времен: "Разница между мной и Джоном Уэйном в том, что Уэйн не мог выстрелить в спину, а я могу". Но при этом в череде "хороших, плохих, злых" героев Леоне Иствуд оказывался именно "хорошим". Он был жесток, но без оголтелого садизма, скор на расправу, но относительно справедлив, наконец, даже в самых неприятных ситуациях сохранял отстраненность. Очевидно, как раз этот почти самурайский дендизм (при том, что во всех трех фильмах Леоне Иствуд снимался в одном и том же ни разу не стираном пончо) привлекал в образе Иствуда героев отечественного рок-н-ролла - в основном питерского, знающего толк в отточенной и немного надменной красоте жеста. Именно классический монолог из "Хорошего..." цитировал в "Игле" Виктор Цой, именно "как Клинт Иствуд", прищуривается гребенщиковский капитан Воронин. Впрочем, американский герой итальянских фильмов произвел переворот не только на брегах Невы, но и в самом Голливуде. В вестернах нового поколения вся традиционная проблематика, связанная с фронтиром, оседлостью, "моим ранчо - моей крепостью" и прочими вечными американскими ценностями, оказалась на периферии. Дикий Запад населили таинственные одиночки, появлявшиеся ниоткуда, туда же и уходящие. Дело шло к откровенной мистике. И внешне вполне земной, долговязый Иствуд почувствовал это как никто другой. После общения с Леоне как минимум два его фильма - "Всадники равнин" (1972, первый вестерн Иствуда-режиссера) и "Бледный всадник" (1985) - повествовали о мстителе, прибывшем вершить свой суд прямиком с того света.
Убойная сила пистолета "магнум"
К началу 70-х Клинт Иствуд превратился в нормального голливудского героя, стоящего в рейтингах популярности на почетном четвертом месте - после Пола Ньюмена, Дастина Хофмана и Стива Мак-Куина. Он снимался в военных драмах, боевиках, приключенческих комедиях и даже самостоятельно исполнил песенку "Я могу говорить с деревьями" в комическом мюзикле "Покрась свой вагон" (1969). Но быть "одним из" (пусть даже на самых высоких и выгодных позициях) Иствуд не мог. И на свет появился еще один его персонаж, ставший нарицательным. Теперь у него было имя. Гарри Каллахан, инспектор полиции Сан-Франциско, получивший прозвище "Грязный" за нетрадиционные методы работы.
Впрочем, "нетрадиционными" эти методы могли показаться только тем, кто прежде не смотрел ни одного фильма с Иствудом. Еще в "Блефе Кугана" (1968) режиссер Дон Сигел сделал небезуспешную попытку переселить героя традиционного иствудовского вестерна на городские улицы современной Америки. Тот же самый Сигел тремя годами позже снял и "Грязного Гарри". Иствудовский Каллахан, вооруженный невероятных размеров "магнумом", не утруждал себя либеральными формальностями (вроде зачтения подозреваемому его прав) и, если перед ним был явный мерзавец, стрелял не задумываясь. То есть, если снова вспомнить "Кинословарь", "утверждал идею индивидуального насилия как единственного средства борьбы и с пороками общества, и антибурж. бунтарством". Под "антибурж. бунтарством", очевидно, подразумевались анархические буйства мотоциклистов-рокеров, которых Иствуд учил уму-разуму в одном из четырех "грязных" продолжений. В сущности такой же была реакция и на родине героя. Иствуда незамедлительно сделали знаменем ультраправых сил. Сам артист время от времени подбрасывал пламенным реакционерам очередной аргумент, но делал это остроумно, с известной (порой только ему одному) долей иронии. Сыграл, например, в собственном залихватском боевике "Огненный лис" (1982) - про суперагента джеймсбондовского пошиба, отправляющегося в СССР, чтобы украсть советский чудо-истребитель (одним из мест действия была станция "Павелецкая" московского метро). Но на самом деле Иствуд как был ковбоем, так ковбоем и остался. И в финале "Грязного Гарри" проделывал со своим полицейским значком то же самое, что некогда Гэри Купер со своей звездой шерифа в хрестоматийном вестерне Фреда Циннемана "В самый полдень". Со всего размаха бросал в мутные речные воды вслед за телом очередного негодяя. Работа у нас такая.
Прощай, оружие!
Вот уже почти тридцать лет Иствуд существует в мировом кинопространстве не только в качестве последнего героя - Человека Без Имени, Грязного Гарри, - но и как вполне заслуженный и маститый кинематографист-классик, способный при необходимости обойтись без кольта. На его счету больше двух десятков режиссерских работ, среди которых можно найти и один из сиквелов "Грязного Гарри", и биографический фильм "Птица" (1988) о Чарли Паркере (Паркера и джаз вообще Иствуд обожает), и вполне домохозяйскую мелодраму "Мосты округа Мэдисон" (1995), и тех же "Космических ковбоев". И все они сделаны на совесть, по самому золотому из стандартов голливудского качества. Да и не только голливудского - Иствуд давно уже воспринимается как режиссер мирового масштаба. Еще до официального американского триумфа "Непрощенного" Серж Тубиана, редактор легендарного радикально-рафинированного французского киножурнала "Кайе дю синема", включил Иствуда в число "великих американских художников", наравне с Копполой и Скорсезе. Фильмы Иствуда-режиссера трижды участвовали в Каннском конкурсе. Когда несколько лет назад Иствуд сам стал председателем каннского жюри, карикатуристы изображали его в привычном имидже завоевателя прерий - рисованный ковбой наставлял на своих коллег кольты, дабы те проголосовали за вручение "Золотой пальмовой ветви" его земляку. Но земляком этим оказался не кто-нибудь, а Квентин Тарантино, от чьего кавалерийского наскока мировое киноискусство по сию пору толком не оправилось. Так что Иствуд выглядел не столько культурным империалистом, сколько по-настоящему прозорливым спецом, великолепно чувствующим кино и понимающим, что к чему.
Это стало ясно еще по "Непрощенному" (1992), получившему ворох "Оскаров", в том числе за лучшую режиссуру и фильм года. "Антивестерн", как его было принято называть, в очередной раз перелопачивал американскую мифологию. Но тут - пожалуй, впервые сознательно - Иствуд больше не хотел быть прежним. Привычный антураж ковбойского фильма скрывал вполне философские размышления о природе насилия и потемках человеческой души. О невозможности человека расстаться с прошлым, о не всегда желанных, но как-то по-особенному сладостных рецидивах - вот здесь-то иствудовская долговязая фигура в окружении винчестеров и салунов казалась вполне символической. Со времен "Непрощенного" Клинт Иствуд больше ни разу не снялся в вестерне. И вряд ли когда-нибудь снимется. Тема закрыта.
Тот так и называется
Все, что нужно знать об Иствуде, можно увидеть в его фильмах. Остальное - из разряда светской хроники и занимательных фактов. Отец четверых детей, был дважды женат, нынешняя супруга - Дина Руиз, в прошлом репортерша калифорнийского телевидения, а теперь просто "жена Клинта Иствуда". В 1986 году Иствуд был избран мэром калифорнийского городка Кармель. Его первое официальное распоряжение на новом посту касалось торговли мороженым. О том, каков Иствуд-мэр, Иствуд-муж, Иствуд-отец, известно немногим. Для всех остальных существует просто Клинт Иствуд. Немногословный красавец, с годами будто становящийся все более выразительным и мощным. Не человек - символ, обозначающий все самое надежное, крепкое, правильное. Имя, растворенное в настоящем. Написанное на борту космической ракеты, на всех парах несущейся в грядущее. И - с помощью все той же волшебной силы искусства - ставшее известным даже в прошлом. В третьей серии земекисовского "Назад в будущее" современный тинейджер Марти Макфлай попал на Дикий Запад и удивил тамошних обитателей своей футурологической статью. "Как тебя зовут, парень?" - восхищенно пролепетали аборигены в широкополых шляпах.
Нетрудно догадаться, какое имя они услышали.