Александр ШОХИН:

«ГЛУХО, КАК В БАНКЕ»

Александр Шохин — глава думского комитета по организациям, которые почему-то называются кредитными, но кредитов никому не дают. Поэтому мы посовещались и решили сыграть с ним в «Монополию», чтобы он побывал на месте тех, кому кредиты нужны, а получить их не удается. Для меня очень насущна проблема жилья и не помешал бы ипотечный кредит, а Гордон мечтает об образовательном кредите. Мне бы его проблемы! Ежедневно все москвичи и гости столицы проходят мимо огромных зданий из стекла и бетона, которые называются банками, но когда нам от них будет хоть какая-то польза?! Вот пусть Шохин нам и объяснит.

И вот мы с Борисом Гордоном и фотографом Александром Басалаевым пришли в рабочий кабинет Шохина в Думе с настольной игрой «Монополия» и своими нерешенными проблемами.

Н. Д.: — Я буду банкиром. А вы, Александр Николаевич, какой фишкой играть будете?

Шохин: — Ну, я буду наездником.

Н. Д.: — Ладно. А ты, Борь, кем будешь? Здесь есть наперсток, шляпа, рваный ботинок...

Гордон: — Давай ботинок.

— Не так сидите! — вдруг вмешался фотограф Басалаев, почти как Ельцин на знаменитом совещании. Мы пересели, куда он велел.

Гордон (взяв свой ботинок, с интонациями Паниковского): — Я пытался взять ипотечный кредит, меня лихо послали. После хотел взять образовательный. Тоже послали.

Тут я раздала деньги, и Гордон с Шохиным их пересчитали. Машинально, наверное. Но тщательно.

Шохин: — Ну как у нас давать в долг, если ты не знаешь, что через год будет с тобой, с твоим заемщиком, с его семьей и работодателем? И как возвращать кредит, если заемщик по закону не может заложить в обеспечение возврата единственное жилье, а я не могу его оттуда выселить? Да что говорить — у нас даже законодательства о залоге развернутого нет! Потому у нас и ипотечное кредитование в зародышевом состоянии находится. Так, откуда я начинаю?

Н. Д.: — Подождите, это же я кидала... Хорошо, начнем с вас — по часовой стрелке.

Шохин: — Шесть. Откуда начинаем? Отсюда? Я вот этим работаю?

Н. Д.: — У вас Варшавское шоссе...

Гордон: — Это «МММ».

Н. Д.: — «МММ» будете покупать?

Шохин: — Даже не знаю... «МММ» не буду покупать!

Н. Д.: — А почему не хотите? Вы с нас сразу же денежку «за постой» взять сможете!

Шохин: — Я уже забыл, как играть. Я последний раз, по-моему, лет двадцать назад играл. Сто тысяч рублей! Однако! Я должен это купить?

Н. Д.: — Это вы как хотите.

Шохин: — Нет, я пропускаю.

Гордон: — А как вы узнаете, какая у нас кредитная история?

Шохин: — Знаете, сколько банков в Штатах? Раз в десять больше, чем у нас. И чаще всего они совсем не такие, как «Чейз Манхэттен» или «Бэнк оф Нью-Йорк». Это даже не банки штатов. Это маленькие банки графств. Во-от такусенькие. Почти как немецкие сельские сберкассы. Банкир, который дает вам кредит, скорее всего, знает вас и вашу семью с детства. Вы живете с ним на соседней улице. Пропьете вы этот кредит или вложите в дело — он знает лучше вас. Сколько у вас имущества и что вы можете продать — знает не хуже вас.

Н. Д.: — Даже когда собачку выгуливаю небось знает?!

Шохин: — А почему нет? И вы про его собаку все знаете. На том ваши отношения и основаны. И банк этот чаще всего (поскольку он ваш, местный) только вот такими кредитами частным лицам и живет. Потому кредит там и доступен. А у нас пока ни один банк не обзавелся филиальной сетью, сравнимой с сетью Сбербанка. Значит, конкуренции никакой. А она должна быть. Плохо, что банки не охотятся за нашими деньгами и не втаскивают их в экономику: денег-то на руках, об этом давно говорят, примерно пятьдесят миллиардов долларов. Очень бы не помешали. Понятно, что самые крупные сбережения — у небольшого числа граждан, но ведь даже бабушки из своей пенсии долларовые заначки делают.

Н. Д.: — Да ну! Из таких крохотных пенсий?!

Шохин: — А вот представьте себе, никогда не видели бабушек, которые меняют десятидолларовые купюры на рубли? Это вот такой способ жизни, когда нет стимула класть деньги в банк. А его нет, когда нету конкуренции. Это в Польше и Чехии от половины до семидесяти процентов иностранного банковского капитала. А мы лет десять отгораживали себя от такой конкуренции и говорили, что нашим банкам надо дать развернуться. Чем это кончилось, мы знаем.

Гордон: — Первым дефолтом... Так, у меня одиннадцать. Где мой башмак?

Н. Д.: — О! На железную дорогу попала. Куплю я, пожалуй, железную дорогу...

Гордон: — Ну купи.

Шохин: — А я, чего, не кинул еще?

Н. Д.: — Нет. И без недвижимости остались.

Шохин: — Подождите, так не считается! Да что ж такое-то! Раз-два-три. А что такое Парковая улица?! Что там, на Парковой?

Н. Д.: Можно дома построить, отели.

Гордон: — Это Измайлово. Приличный район.

Шохин: — Неперспективно. Мне бы Полянку...

Н. Д.: — А какие районы для вас перспективные?

Шохин: — Большая Полянка ничего. Сретенка...

Н. Д.: — Там же загазовано!

Шохин: — Ростовская набережная. Там сейчас «Русское золото» воюет с архитекторами. Строят чего-то.

Гордон: — Рязанка — фигня, Рублевка ничего.

Шохин: — Рублевку я бы взял, но не дошел еще... Только тогда, когда за мои деньги идет борьба, у банков есть стимул предоставлять мне качественные услуги.

Н. Д.: — Ну так чего ж нам делать с монополией Сбербанка?

Шохин: — Пока ничего, пока просто нечего. Эх, давно не играл в «Монополию». Конечно, не здорово, что Сбербанк — монополист, но он к этому не стремился. Так получилось. Во-первых, у него есть филиалы там, где еще нога никакого другого банка не ступала. Во-вторых, по его вкладам есть государственная гарантия. Даже Гражданский кодекс гласит: в банках, где доля государства больше половины, есть госгарантия вкладов. Дальше, правда, в законе о банках есть сноска, что конкретный порядок гарантии определяется специальным законом. Этого специального закона пока нет. Но все ведь знают, что за Сбербанком — Центробанк, а не правительство. А у Центробанка в отличие от правительства есть станок. Печатный. И хотя все понимают, что включение станка рождает инфляцию — все равно денежки в Сбербанк несут: они там хотя бы на вид не пострадают.

Гордон: — Ну так расчленить его к едрене фене!

Шохин: — Надо просто создать систему гарантирования вкладов не для отдельно взятого банка, а для всех банков. Многие говорят: тогда банки сразу начнут обещать вкладчикам несбыточный процент и превратятся в пирамиды. Государство как раз должно давать гарантии по вкладам только тем банкам, которые никоим образом не стремятся к пирамиде. А это довольно легко определить: собственный капитал банка не должен быть слишком мал по сравнению с суммой обязательств этого банка. Если свой капитал меньше двух процентов от суммы обязательств — банк уже банкрот, даже если он пока платит вкладчикам: все равно он платит уже, как «МММ». Любой специалист это определит.

Гордон: — Он-то определит, а мы?

Шохин: — А это не ваша головная боль, этот специалист пусть сидит в своем офисе и включает в систему гарантирования вкладов только те банки, чей капитал составляет не менее восьми процентов от суммы их обязательств. Именно этот показатель в мире считается нормальным. А потом пусть на банках, у которых капитал достаточен и которые участвуют в системе гарантирования вкладов, повиснет табличка, которая о том и свидетельствует: «Я не пирамида. Наш банк участвует в системе». А если даже хороший банк в азарте начинает вести себя как пирамида и это становится видно по плохому соотношению его капитала и суммы обязательств — банк лишают лицензии. Без разговоров! Банк вроде платит по всем обязательствам, в суд на него никто не подает, но его лишают лицензии за то, что он взял на себя большие обязательства, чем позволяет его капитал. Вот, например, в Германии банки так боятся этого, что за последние лет двадцать там, кажется, всего два банка были так лишены лицензии. Сам страх перед таким позором и кошмаром заставляет быть осмотрительней. Правда, Россия не Германия, у нас можно и отзыв лицензии оспорить в суде, и пирамиду за это время достроить...

Н. Д.: — И депутатский иммунитет банкиру обеспечить.

Гордон: — Так... сейчас я попробую. У меня шесть.

Н. Д.: — Поздравляю, из тюрьмы ты вышел. Меньше будешь писать о судебной реформе! А это ты на железную дорогу попал?! Не бери, не бери! Эх ты, разобьешь мою монополию!

Гордон: — Спокойно. У тебя Рижская, а у меня Курская.

Шохин: — Она могла бы «Российские железные дороги» сколотить. Нам, кстати, не только банковскую систему нужно менять, но и судебную, чтобы дорасти до немецкой стабильности. Но вы учтите: никакая система не должна и не может гарантировать стопроцентного возврата вкладов. Как ни странно, элемент риска всегда должен быть. Для маленьких вкладов должно быть процентов девяносто гарантии возврата, но никак не сто. Для вкладов покрупнее — не больше семидесяти. В странах Евросоюза вклады более двадцати тысяч евро вообще не рекомендуется гарантировать.

Гордон: — За что к крупным вкладчикам такая немилость?

Шохин: — Чтобы вкладчик чувствовал ответственность, за банками и рынками чтоб следил, газеты читал...

Н. Д.: — Адреналин получал.

Шохин: — Ну да, стопроцентных гарантий возврата потому и не должно быть, чтоб не расслаблялись и не рисковали. Ни граждане, ни банки. А то ведь даже очень хороший и надежный банк может захотеть рискнуть. Помните банк «Бэрингс», чей сотрудник играл деньгами банка в азартные финансовые игры? Надежнейший ведь считался банк... Сейчас тот банк, который поглотил «Бэрингс», даже имя это потихоньку снимает, чтобы у людей грустных ассоциаций не было. Ну что это такое?! Шесть. А это что значит?

Н. Д.: — А это вы Боре должны оплатить проход...

Шохин: — И сколько там?

Гордон: — Арендная плата 25 тысяч, если владельцу принадлежат три станции...

Н. Д.: — Значит, с вас, Александр Николаевич, двадцать пять, он станции пока не выкупил.

Гордон: — Да. Не выкупил.

Шохин: — Значит я ничего не плачу?

Гордон: — Двадцать пять!

Шохин: — У меня таких денег-то и нету. Один расход чего-то. Это мне не нравится...

Н. Д.: — А куда ж мне девать двадцать тысяч евро, если они у меня все же объявятся? Вот привалит мне неожиданно наследство от графьев во Франции — чтобы с гарантией, куда девать?

Шохин: — Ну, у них-то это не проблема. В акции, в бриллианты, в пенсионные фонды, в инвестиционные фонды, в одну корзину нигде яйца не складывают.

Н. Д.: — Стало быть, бриллианты даже у них с такими же целями покупают? Недалеко они в этом смысле от России ушли. А вам, Александр Николаевич, пора уже участки столбить и дома строить. Вы слишком придирчиво районы выбираете. Так и обанкротиться можно! А у меня восемь. Вот ведь, Гордон какой-то! Тоже на твою Курскую дорогу угодила!

Гордон: — Вам всем придется мне отстегивать. Ничего вы со мной не сделаете!

Шохин: — Вот так вот. А жаловаться пришел... кредитов ему не выдают!

Гордон: — И все сгрудились на моем пятачке! (И тут он заметил на стене шохинского кабинета настоящую дореволюционную акцию Курской городской железной дороги.)

Шохин: — Это не то, что вы сейчас покупаете, это курский трамвай начала века. Вот будет вам нечем отдавать кредит — отдадите этими акциями. Потому и нужен хороший закон о залоге, чтобы банки имели четкий и прозрачный механизм возвратов — ЧТО вместо денег, если у заемщика их в нужный момент нет. При ипотеке все ясно — закладывается купленное в долг жилье. В случае чего вместо денег его и возвращают. С образовательным кредитом сложнее — диплом и себя, подкованного, вместо денег не вернешь.

Гордон: — Тем не менее на сайте любого американского университета в глазах рябит от ссылок на места, где берут кредиты.

Шохин: — Да, с образовательными кредитами там проблем нет, но кредит дают на обучение только в тех вузах, чей диплом практически гарантирует нормальную зарплату. Вот и весь секрет доступности кредита.

Гордон: — Я хочу иметь кристально чистую кредитную историю!

Шохин: — Только где ж ее взять? Вспомните, сколько раз Дума откладывала ввод в действие закона о контроле над крупными покупками? Нет у нас прозрачных историй — одни зарплаты в конвертах.

Н. Д.: — И в Думе тоже?

Шохин: — А как же! Было время, за каждую строчку в бюджет некоторые фракции тут очень большие конвертики получали... Но если серьезно, у нас человек не может гласно задекларировать свое имущество и доходы. Как только власти объявят о вводе этих деклараций в оборот — к нотариусу (у которого, по идее, это все должно храниться) тут же явятся «хорошие ребята» и потребуют все про всех рассказать. Чтобы им знать, к кому дальше идти в гости. А у нотариата нет средств охранять эти декларации. Им и хранить-то эти бумаги в нынешних конторах негде. И если вы захотите завести в стране «банк кредитных историй», чтобы кредитующий вас банк мог туда обратиться и что-то про вас узнать, — у вас будут именно эти проблемы: как сделать так, чтобы за сведениями о вашем имуществе, доходах, долгах и их возвратах не полезли незваные гости. Да и доходы, долги и их возвраты пока сероваты, чтобы о них говорить очень уж громко. Ведь даже очень многие богатые люди у нас в банках денег не держали, легальных кредитов не брали и не возвращали. Так что нет у нас красивых кредитных историй! Вот будет гласного «среднего класса» побольше, тогда...

Н. Д.: — А что можно считать «средним классом»?

Шохин: — Семью, у которой есть газонокосилка, все остальное неважно. Образование, доход, наличие второго дома — все это может ни о чем не говорить. Вторым домом может быть сарай на шести сотках — единственный источник жизни в семье. Машина может ни о чем не говорить: человек может жить только извозом! А вот газонокосилка — это серьезно. Если она есть — значит, на участке есть лужайка...

Н. Д.: — Если есть лужайка — значит, есть свободная земля. О, по такому случаю возьму я себе Тверскую, пожалуй, и, может, даже отель поставлю... Сколько это стоит? Ого! Нет, не поставлю пока.

Шохин: — ...и, значит, кормление с огорода для этой семьи не суть важно. Так что только газонокосилка! Это я, когда занимался в семидесятые годы наукой в институте Госплана, по наивности полагал, что машина. Но сейчас я не столь наивен. Господи! Ну что же это такое!

Н. Д.: — Пять у вас. Бесплатная стоянка. Да...

Шохин: — Ничего себе! Ничего это мне не дает.

Н. Д.: — Ну, деньги хоть сэкономите. А у меня улица Горького.

Шохин: — И как же я Рублевку-то промахал! Я должен сейчас на Казанскую железную дорогу попасть.

Гордон: — Так вы сейчас работаете в том же здании, в котором начинали? О, четыре.

Шохин: — Да, вернулся в родные стены...

Н. Д.: — Ну надо же! Боря на вашу заветную Рублевку попал.

Шохин: — Живут же люди!

Гордон: — Мне чего-то везет сегодня.

Н. Д.: — Гордон, одним словом!

Гордон: — А я сдачу могу взять?

Н. Д.: — Ага, клади сюда и бери из банка сдачу.

Гордон: — Ну все! Рублевка — моя!

Н. Д.: — А дома будешь строить?

Шохин: — Он землю уже застолбил. Кстати, когда я избирался, декларировал свой дом на Рублевке и таким образом оказался одним из самых состоятельных людей в Думе: показал огромное имущество и доходы. Но фокус был в том, что на самом деле все доходы шли на погашение долга, а имуществом я своим пользоваться не мог. Ведь дом я построил в кредит, который взял в банке, где подрабатывал (а иначе, его не возьмешь). А чтоб отбить кредит, сдавал дом в аренду. Большому боссу московского офиса иностранной фирмы. Замечательная публика! Надо держатель для туалетной бумаги поменять — звонит мне: вы арендодатель, ваша обязанность! Лампочка перегорела — просит электрика выкрутить лампу из помещения, куда он редко заходит, но новую за свои деньги не купит никогда. Иссякает запас лампочек — опять звонит мне. Разболтался шпингалет — опять мне. Но вообще мне повезло: до дефолта спрос был столь огромен, что мой дом был сдан в аренду с еще не убранной грязью. Хотя и с обязательством...

Н. Д.: — ...травку посеять, забор поставить, грязь убрать...

Шохин: — Совершенно верно. А после дефолта цены на аренду таких домов упали. К тому же их таких понастроили очень много.

Н. Д.: — Смоленскую будете брать?

Шохин: — Я буду брать Смоленскую.

Н. Д.: — А дома, отели строить будете?

Шохин: — Я отель возьму. Тысяча двести. А кто это кидал? Я-то не кидал!

Н. Д.: — Выходит, не кидали. Гордон, не гони лошадей!

Шохин: — А где у меня Смоленка-то?

Н. Д.: — Вот.

Шохин: — А где бумажка удостоверяющая?

Н. Д.: — Вот она. Ого! Сверхналог уплатите.

Шохин: — Подождите, я еще раз пересчитаю! Я от Смоленской шел. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять!

Н. Д.: — Не любите вы налоги платить!

Шохин: — А кто же любит? Другое дело, что я их плачу! А любить их никто не любит. Бывает же такое! Нет чтобы Арбат взять! Шесть. Я так не играю! Я только налоги плачу! Одни налоги! Я разорен! Одни налоги платят, а другие наживаются. Я с вами больше играть не буду. Мне даже не хватает денег, чтобы заплатить налоги. Я все плачу, и еще должен государству...

Н. Д.: — Не расстраивайтесь. Зато вы консультировали хорошо! Теория, она ведь не всегда с практикой совпадает. Как истинный банкир, я выиграла. У тебя, Боря, сколько свободных денег осталось?

Гордон: — Да у меня мелочевка какая-то. Я следующий кандидат на банкротство.

Н. Д.: — А у меня еще 250 тысяч и недвижимость! Кабы она еще настоящая была...

Шохин: — Еще не вечер, авось доживем до светлого будущего и хорошей банковской системы.

Наталья ДЮКОВА, Борис ГОРДОН

В материале использованы фотографии: Александра БАСАЛАЕВА