Александр Агеев. Голод 26
Практическая гастроэнтерология чтения
Александр Агеев
Дата публикации: 13 Апреля 2001
...А что? Шорт-лист премии "Национальный бестселлер" даже и умиляет. Трогательное соседство "Завтра" и СПС настраивает на благодушный лад. Кто это там утомительно суетится на предмет защиты свободы слова от государственных душителей? Только глянешь в такой список и убедишься - не токмо свобода слова у нас наличествует, но и мультикультурализм нарождается на фоне широчайшей толерантности образованного класса. Или это не толерантность, а пофигизм? Ну, пофигизм тоже ведь при большом желании можно интерпретировать как новаторское развитие либеральной традиции. Словом, цветущая (даже уже и зацветшая) сложность, которую так любил мрачный эстет Константин Леонтьев.
С другой стороны, взвешиваешь этот список и видишь: а ведь кандидатуры-то всего две! Триумф Проханова и его номинатора Бондарева в голове пока не умещается - это было бы, согласитесь, слишком стильно для уклончиво сформулированной премии. Хакамада, вручающая диплом лауреатов и конверт с зелеными вражескими гравюрами ветеранам партизанской войны против "оккупационного режима", - сюжет, безусловно, достойный кисти Айвазовского, но тот, как известно, скончался в теплой апрельской Феодосии ровно сто один год назад.
Лимонов? Но он сам - член Малого жюри, и вряд ли оно решится выпечь свой первый блин именно таким неаппетитным комом, то есть спровоцировать скандал на столь дешевой подкладке.
Боюсь, что весьма сомнительны шансы Болмата и Сорокина - опять же по причине их четкой маркированности, а вот о Быкове с Юзефовичем можно и подискутировать. Особенно о Быкове . "Оправдание", что и говорить, роман с некоторым количеством свободных валентностей, то есть может вступать в разные связи. Вот и страстный либерал Архип Ангелевич, раскритиковав самое премию в пух и прах, все-таки желает разностороннему Быкову добра. Стало быть, успеха.
Такова Россия: не просто страна слов, как некогда язвили злоязычные Вайль с Генисом, но страна прилагательных. Существительному без эпитета здесь холодно и трудно. Ну что такое, в самом деле, "либерал"? Или "патриот"? А скажешь "либеральный патриот" или там "национально мыслящий либерал" - сразу понятнее, роднее и ближе.
Да, вот крутится на языке это самое "либеральное", потому что всю неделю читаю том Исайи Берлина из новой серии издательства НЛО "Либеральное наследие". Честно сказать, с некоторым напряжением читаю, ибо сэр Исайя был многословен, а публичная лекция ("Философия свободы" - в сущности, сборник записанных публичных лекций Берлина) - отнюдь не эссе: другой адресат, другая стилистика, неизбежное разжевывание очевидного для неподготовленной аудитории, риторические излишества.
Я верю мемуаристам: наверное, Берлин и в самом деле был блестящим лектором и собеседником, но он явно не писатель, в отличие, например, от реакционера и протофашиста Жозефа де Местра, которому в книге посвящен поучительный очерк ("Жозеф де Местр и истоки фашизма").
Ну что ж делать, это тоже общее место: "философия свободы" (не книжка Берлина, а либеральная идеология как таковая) эстетически маловыразительна, ибо слишком рациональна - негде разгуляться метафорам и практически незачем припадать к метафизическим источникам. Взять почти любого из классиков либеральной мысли - хоть Поппера, хоть Хайека: плохо писали господа, стерто, а некоторые даже и не скрывали своей неприязни к яркой, образной речи. Да что там осторожничать - к самой Красоте (это к ней-то, которая спасет мир!) относились они с величайшим подозрением. Вот, например, Поппер гнобил великого Платона не за что-нибудь, а за эстетизм:
"Политика, по Платону, - царское искусство, искусство не в метафорическом смысле, как если бы мы говорили об искусстве управления людьми или об искусстве воплощения чего-то в жизнь, а искусство в буквальном смысле этого слова. Это искусство композиции - вроде музыки, живописи или архитектуры. Платоновский политик создает города во имя красоты. Однако для меня все это неприемлемо. Я не верю, что человеческие жизни можно использовать как средство удовлетворения потребности художника в самовыражении... Я требую, чтобы политики защищали принципы эгалитаризма и индивидуализма. Мечты о красоте должны подчиняться необходимости помощи людям, которые несчастны или страдают от несправедливости, а также необходимости создания институтов, служащих таким целям" .
Фи, как плоско. Поэтому Платон по-прежнему для большинства образованного сообщества глубок, велик и неподсуден, а до середины даже первого тома попперовской книги "Открытое общество и его враги" редко долетает самая либеральная птица: суха теория, мой друг, а время от времени страсть как хочется пожевать клейких листочков. И свежей кровушкой запить...
Это я не к тому, что Исайю Берлина достаточно чтить, а читать не надо. С его расточительной стилистикой рано или поздно свыкаешься, общие места научаешься проскакивать, и проступает четкая структура мысли: история той или иной политической идеи выстраивается как довольно напряженная драма, за сюжетом которой интересно наблюдать. Причем интерес включается не мемориально-археологический (с каким я читаю, к примеру, Эдмунда Берка, или там Карлейля, или, если хронологически поближе, Бертрана Рассела), а очень даже свежий, сегодняшний. Хотя ХХ век комментируется Берлиным чуть ли даже не из ХIХ.
И до чего же приятны принципиальный адогматизм, отсутствие агрессии и дурной патетики, готовность признать относительность, во всяком случае - историческую ограниченность своих взглядов!
"Может статься, что этот идеал - свобода выбрать цель, не претендуя на ее вечную значимость, и связанный с нею плюрализм ценностей - всего лишь поздний плод нашей клонящейся к закату капиталистической цивилизации. Его не признавали в отдаленные века и в примитивных обществах, и будущее, возможно, посмотрит на него с любопытством и симпатией, но вряд ли хорошо его поймет" .
Что отнюдь не мешает демонстрировать твердость:
"Да, может быть и так. Но из всего этого, мне кажется, не следуют скептические выводы. Принципы не становятся менее священными от того, что не гарантирована их долговечность. На самом деле, желая гарантировать вечность и неприкосновенность наших ценностей на каком-то небе объективности, мы, возможно, проявляем тоску по детской защищенности или по абсолютным ценностям немудреного прошлого" .
Редко встретишь фразу, которую не портит слово "священные", но вышеприведенная именно такова. Это, кстати, один из специфических талантов Исайи Берлина - составлять такие фразы: не подмигивая, не шаманя, но и без всяких семантических потерь.
Словом, обещанный второй том Исайи Берлина (с подзаголовком "Россия") я лично не пропущу.
...И надо же было так сложиться обстоятельствам, что из либеральной прохлады книжки Берлина я впал в знойно-авторитарный текст Солженицына! Купил апрельский "Новый мир", а там как-то глазу зацепиться не за что, кроме нового рассказа Буйды и третьей части солженицынской эпопеи "Угодило зернышко..."
Солженицына я не люблю, но читаю. Отчасти даже из протеста: не нравится мне, что у нас сейчас к нему относятся как к покойнику. Что-то подростковое, внекультурное есть в таком отношении.
Получается, что писатель Дмитрий Быков есть, а писателя Александра Солженицына - нет. Но об этом - в следующий раз.