Евгения Кузнецова. Гришковец и поджигатели
Фестиваль "NET" закончился, можно поговорить подробнее
Евгения Кузнецова
Дата публикации: 26 Ноября 2001
В понедельник, 19 ноября, завершился фестиваль "NET" , проводимый на базе Центра имени Мейерхольда группой московских театральных критиков и примкнувшими к ним гражданами, общность которых, согласно буклету фестиваля и трактовкам, излагаемым в СМИ, зиждется на энергии отрицания существующего театра.
Однако показанные на фестивале творения, созданные реально действующими в театральном пространстве режиссерами, оказались вполне миролюбивыми. Нынешний "NET" собрал довольно приличный урожай из спорных, но творчески состоятельных событий. К ним смело можно отнести спектакль Оскараса Коршуноваса "Огнеликий", "Пластилин" в постановке Кирилла Серебренникова и две работы Евгения Гришковца - "Дредноуты" и "По По".
Что же касается "Альцеста" - концептуально важного для фестиваля создания, открывшего его и игравшегося три вечера подряд, лишенного личностного режиссерского авторства и подписанного группой товарищей, то, к великому сожалению, широкого понимания даже у тех, кто заряжен энергией разрушения, он не снискал. Тем более что - в отличие от многого другого, показанного на фестивале, - это творение, появившееся на свет при участии Центра Мейерхольда, может играться и далее. Ведь хоть какие-то экономические законы действуют на территории такого рода театра: вложены деньги в спектакль, надо их и отдавать, возвращать. (Одну из точек зрения на этот спектакль можно узнать из статьи Татьяны Рыбакиной "Практика Клима" , опубликованной в "Русской журнале".)
Самой яркой и художественно состоятельной работой из показанных на фестивале "NET" стал "Пластилин", поставленный Кириллом Серебренниковым по пьесе юного драматурга из Нижнего Тагила Василия Сигарева . Спектакль появился на московском театральном ландшафте полгода назад. Он поставлен в Центре режиссуры и драматургии. Известен, моден, по праву прославлен. Серебренников, безусловно, талантлив, и его дара хватило на то, чтобы угадать единственно верный сегодня угол зрения на сложную (многим она казалась апогеем "чернухи") пьесу и чтобы открыть в артистах, чьим уделом, за редким исключением, были массовые сцены, "властителей дум". Сюжет пересказывать не будем. Заметим лишь, он настолько экстремален, что происходящее в пьесе не может не вызывать оторопь при чтении.
Умница Серебренников начисто отказался от любой "бытовухи" в своем спектакле, препарируя пьесу средствами поэтического и психологического театра. Этот психологизм - особый, внебытовой. Здесь не размешивают сахар в чае и не вытирают мокрые руки полотенцем. Артисты, играющие в "Пластилине", "набирают" нужный градус эмоциональной остроты существования в пространстве, не видимом зрителю. Режиссер требует плотной, онцентрированной эмоции. Собственно историю, рассказанную в "Пластилине", Серебренников пересказывает как миф, как эпос, в котором перемешалось все - от древнегреческого хора до советских кладбищенских оград, до боли похожих на спинки общежитских кроватей.
Первая на московской сцене постановка режиссера дает повод к сравнениям, сопоставлениям с работами многих других игроков, уже давно действующих в столичном театре, особенно - в умении опоэтизировать натуралистические подробности существования и увидеть в этом не отражение времени, но его образ.
К большому сожалению, именно с образным мышлением на этот раз не задались отношения у литовского режиссера Оскараса Коршуноваса, показавшего спектакль "Огнеликий". Пьеса немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга, молодого и модного. Ее герой - подросток, определяющим обстоятельством в жизни которого стала родовая травма. От нее и инцест с родной сестрой, и пожар в родительском доме с уничтожением не только стен, но и обитателей. Типичный медицинский случай. И в его трактовке Оскарас Коршуновас становится не доктором, но медсестрой; лечить она не имеет права и может только быть рядом, фиксировать и наблюдать, чтобы в критических случаях "отключить" больного транквилизаторами.
Парадокс, конечно, имеет место быть. Актеры в этом спектакле играют не просто хорошо, а очень хорошо. Однако зачем, почему, во имя чего - так и остается без ответа. Подобная драматургия очень популярна в Европе. Развитие цивилизации достигло некой критической точки, и ее дети, чье появление на свет сопровождали "осложнения в родовой деятельности", не могут, приняв окружающее, безболезненно раствориться в нем. Удушье бензиновой цивилизации, которое абсолютно натуралистично демонстрирует нам Коршуновас, разливая на сцене канистру с топливом, не может не привести к взрыву. Возможно, западная публика нуждается в подобной констатации происходящего средствами театра. Россия - точно не Запад. А является ли им Литва - вопрос дискуссионный... Отсюда и ощущение, что "Огнеликий" сделан не про то, что на самом деле "болит" у его сценического автора, а как продукция, созданная для тех и про тех, кто "заказывает музыку". И в последнем нет ничего плохого, кроме одного - холодно по обе стороны рампы (и на сцене, и в зрительном зале), а, значит, волнения, нерва приходится создавать крепким духом автомобильного топлива.
Абсолютными антагонистами "Огнеликому" Коршуноваса стали две работы Евгения Гришковца - "Дредноуты" и "По По". Гришковец - уже давно фигура культовая. Он крайне популярен в театральном сообществе, его любят смотреть не только зрители, но и коллеги, что бывает в этом цехе не часто. Сам себе и драматург, и режиссер, и актер. Человек-театр, взорвавший московское театральное пространство несколько лет назад. Его спектакли очень похожи друг на друга и разнятся только тем, о чем рассказывает и во что играет этот человек-театр. На этот раз - в "Дредноутах" о Первой мировой войне и состязании английского и немецкого флотов, в "По По" о сюжетах, рожденных в голове знаменитого американца с короткой фамилией, отца современных ужастиков. Если говорить о приеме, на котором строится все творчество Гришковца, он мало чем меняется от спектакля к спектаклю. И на этот раз монологичные "Дредноуты" и исполняемая двумя актерами в Новом Рижском театре (в Москве одну из ролей играл сам Гришковец) работа по Эдгару По разнились только количеством участников. Единство приема - одно из несомненных достоинств Гришковца, этакий фирменный стиль, утратив который он, возможно, потеряет собственное пространство в театре.
Гришковец, прежде всего, рассказчик. Если в его произведениях и существует драматический конфликт, то к "сшибке характеров и мировоззрений" он не имеет никакого отношения. Рассказывать, как известно, можно по-разному. Но тому, как это делает Евгений Гришковец, подражать невозможно. И дело здесь, конечно же, не в отточенности слова (хотя выпускник филфака знает, сколь высока его цена). Личность и точка зрения, от которой он отталкивается, постигая мир, - вот главное содержание его творений. Гришковец - экстрасовременный, но при этом он не зол на мир и не конфликтен по отношению к нему. В своих простых историях он лишает себя права ненавидеть, уничтожать, издеваться над человеком. Он любит другого, зная при этом, что тот, кому он эту историю рассказывает, как правило, к этому другому относится в лучшем случае с подозрением. Гришковец не назидателен и простых ходов избегает. В открытости внутреннего мира человека, на которой настаивает Евгений Гришковец, и сосредоточена его художественная реальность. Именно в этом он прекрасен и неповторим. Именно поэтому число жаждущих увидеть новые и старые работы Гришковца только растет. Выходящие с его спектаклей люди абсолютно уверены, что разговаривал Гришковец именно и только с ними. (Этот эффект часто приводит к тому, что иначе как Женя зрители Гришковца не называют и уходят со спектакля с абсолютной уверенностью, что приобрели близкого личного друга.) К тому же на каких бы сюжетах ни строил Гришковец свои спектакли, они всегда о том, что происходит здесь и сейчас со всеми нами.
Это, конечно же, феномен. Его не надо классифицировать и определять. Он - особое порождение природы и театра, которое не может не быть востребовано. Талантливый, умный, открытый миру, он появился в мире, заряженном энергией разрушения и отрицания, как панацея.
Сыграв два своих новых спектакля на фестивале "NET", Гришковец, как кажется, вновь выступил как миротворец и созидатель, вопреки желанию авторов этого проекта отстроивший мост, который так тщательно поджигают уже не первый год.