Владимир Никитаев. Методология и власть: Кант

Метафизика -
это как бы полиция нашего разума
на службе общественной безопасности
нравов и религии.

И. Кант. Reflexionen, 6 (5112)

Вся задача этой критики чистого разума
состоит в попытке изменить прежний
метод метафизики, именно совершить в ней
полный переворот, следуя примеру
геометрии и естествознания.
Эта критика есть трактат о методе...

И. Кант. Предисловие ко 2-му изданию "Критики чистого разума"

В истории методологии, если взяться за составление таковой, Кант должен получить особенно почетное место. Дело тут даже не в том, что метод был главным пунктом размышлений Канта уже в первой его философской работе ("Мысли об истинной оценке живых сил", 1746 г.) и что одно из наиболее зрелых и выдающихся своих произведений, "Критику чистого разума", он назвал трактатом о методе , - т.е. приверженность ценности метода , конечно, имеет значение, но не в этом в данном случае суть. В плане истории методологии гораздо интереснее и важнее то, что между двумя этими "трактатами о методе" лежит не более и не менее как "революция в способе мышления" . Отсюда напрашивается вопрос: не следует ли предположить (признать) и радикальное отличие методологии "до Канта" и "после Канта"? Или, быть может, вообще утверждать, что собственно методология началась именно с критических работ Канта , подобно тому, как мы признаем начало естествознания с "Бесед" Галилея?.. Если причислять трактаты о методе "до Канта" - начиная, разумеется, с Декарта - к методологии, то это была, скорее, не методология, но методография , т.е. описание, дидактическое изложение и разъяснение некоего метода, неких "правил для руководства ума". Возможность метода, его обоснование - эти вопросы, а значит и то, что с полным правом может быть названо "учением о методе", "методологией", становятся корректными и осмысленными только после занятия позиции Канта, только после "коперниканского переворота".

Онтология и методология

История философии, при определенном взгляде на нее, показывает, что философия возникала из поиска оснований власти или, что суть то же, оснований порядка в мире. Метафизика, или онтология (которая, как подчеркивал Хайдеггер, всегда была онтотеологией ) - это первый и самый долговременный философский проект решения вопроса об основаниях власти, занимавший главное место и довлевший над всем прочим корпусом философского знания ("метафизика называлась царицей всех наук", говоря словами Канта из предисловии к первому изданию "Критики чистого разума"). Однако после того, как от философии отделилась - с жесткой критикой метафизики - естественная наука , сразу достигшая впечатляющих результатов, метафизика оказалась в кризисе и утратила свою безусловно доминирующую роль. Цель данной работы - показать, что методология , начиная с Канта, - второй такой философский проект.

Онтология (метафизика) исходит из того, что миру присущ один единый порядок и он (порядок) тем или иным образом очевиден для нас, людей. С этой позиции главный вопрос, который имеет смысл ставить, есть вопрос объяснения данного порядка, определения его источника, принципов, структуры в целом и общего смысла. Тождество бытия и мышления уже состоялось - пусть даже и не для человека, но для некоторого сверх- или божественного мышления - и предстоит человеку, во-первых, как данное, которое он постигает в силу своих ограниченных способностей, а во-вторых, как принцип познания истины. Платон, например, в своей концепции анамнезиса исходит из того, что душа , до того как попала в "темницу тела", присутствовала при этом вечном (вневременном) моменте тождества бытия и мышления, т.е. в "мире идей", а в человеческой оболочке способна лишь "припоминать" то, что она некогда видела, и таким образом "познавать" (точнее было бы сказать "узнавать") мир. В христианской теологии считалось, что человеческий разум способен познавать мир - в смысле постижения Божественного замысла и плана, лежащего в основе Вселенной - постольку, поскольку он, разум, есть подобие (хотя бы и бесконечно слабое) Божественного ума-логоса, сотворившего данный мир. Онтология, таким образом, как бытие, совпадающее с Божественным мышлением, с одной стороны, и как человеческое мышление, совпадающее с бытием, с другой, есть истинное бытие и бытие истины одновременно. Заметим, что в этих концепциях человеческий разум не властвует, но подчиняется; его задача - правильно понять, "чего хочет Господь", понять волю высшего и абсолютного Вседержителя. Мир, который мы знаем, конституирован Другим и подчинен ему по праву творения ; посредством нашего знания мы лишь становимся Его благонадежными подданными и, поскольку сами мы смертны, а наш мир временен и подлежит уничтожению в конце времен, наше послушание и благонадежность дают нам надежду на личное спасение .

Метафизика как учение, вернее, онтологическая картина , будучи изображением Абсолютной власти, разрабатывается в претензии на универс(ум)альность и тотальность, выступая в качестве предельной, всеохватной рамки и основания. Бытие само по себе в рамках такой онтологии не проблема - в том смысле, что про него "известно" достаточно много, чтобы рационально обосновать существующее жизнеустройство и социально приемлемые практики. Онтология при этом оказывается не только логически (как данность истины), но и этически и эстетически "нагружена". Поэтому не только диалектика, но и этика, и физика, и эстетика - в общем, все, включая любую возможную методологию, по отношению к такой онтологии может занимать только подчиненную позицию.

"Метод" здесь - это " мета-одос ", т.е. "пере-ход". Необходимость такого перехода была ясно осознана и превращена в программу sui generis еще древними греками. Произошло это в тот момент, когда Пифагор (согласно античной традиции) или Сократ, а может быть только сам Платон, отказался называть себя "софистом" (сославшись на то, что никто не мудр, разве что бог), предпочтя быть "философом" - тем, кто "любит мудрость", т.е. стремиться к ней (а значит, пока еще не обладает). Собственно, платоновские мифы о круговращении душ и "пещере" - чем не первая (или прото - ) методология ?.. Онтология позволяла задать этот переход как своего рода путь из пункта А в пункт Б; иными словами, она сообщала определенные сведения как о пункте отправления, так и о месте назначения. Разум руководит человеком на этом пути; но вести человека может и "сердце", т.е. вера и интуиция, - разум способен дать некоторое, пусть даже и существенное, преимущество, но не более того. Методология при таком подходе - это всегда методология чего-то (the methodology of ...), методология частная или сервилистская: методология науки, например.

Однако почему бы не представить себе и другой случай? Случай, когда именно человеческий разум господствует ? Пусть это господство разума будет ограниченным, но что мешает ему быть в пределах своих границ вполне суверенным? Если разум будет непосредственно или опосредованно деятелен в мире, и будет единственным таковым, то почему он не сможет господствовать над миром? Ведь тогда божественная прерогатива господства по праву творения перейдет к нему, хотя бы и в ограниченных пределах, в ограниченной области, которую, тем не менее, вполне можно будет назвать царством разума . Конечно, понадобится постоянный контроль за этими границами и их "защита", т.е. рефлексия и критика , а главным делом окажется не переход из пункта А в пункт Б, но переход или, точнее, преобразование одного состояния в другое, своего рода освоение и обустройство территории. Но тогда и понимание метода должно быть принципиально иным. О методе надо будет, видимо, говорить в связи с конституированием (или непосредственно рассматривать его как метод конституирования) того мира, который мы можем знать (познавать). Метод становится основанием власти. Онтологическая схема или картина - часть, компонента метода. Естественным образом претензии на универс(ум)альность и тотальность переходят к методологии ; пусть и не вообще, но относительно определенного мира, в границах, зависящих от его, методологизированного разума, мощности и оснащенности.

Всякому, кто знаком с творчеством Иммануила Канта (1724 - 1804), не составляет труда связать этот второй случай именно с ним. Именно ему должна быть обязана своим рождением методология во втором смысле, просто методология , методология не чего-то, но сама по себе, подобно философии или науке, хотя бы даже сам философ называл свое учение чаще "трансцендентальной философией", чем "методологией". Конечно, вопрос о том, в какую рубрику включить, например, "Критику чистого разума", - вопрос довольно спорный. В частности, об этом спорили неокантианцы с Хайдеггером. Обе неокантианские школы сходятся в том, что она посвящена гносеологии - Хайдеггер же настаивает на том, что суть ее составляет новая, феноменологически деконструированная онтология . Действительно, до "переворота" все философские исследования, которые можно поименовать "гносеологическими", проводились применительно и в рамках метафизики, были, так сказать, теорией познания sub specie онтологии . Можно согласиться с Хайдеггером в том, что первая "Критика" - это " онтология познания ", но, тем не менее, это совершенно особая онтология, для характеристики которой лучшего слова, чем "методологическая", у нас нет. Собственно, и Кассирер не раз высказывается в том смысле, что Кант понимает метафизику как метод par excellence 1 . Так или иначе, сам Кант хорошо сознавал, что создаваемая им система "есть совершенно новая наука, которая прежде ни у кого и в мыслях не была, даже само понятие которой неизвестно" 2 .

Мы не будем рассматривать, как эволюционировали взгляды Канта на "метод", - наша задача, прежде всего, найти такую точку зрения, с которой можно максимально возможной ясностью увидеть то событие , которое и порождает историю - историю методологии, в данном случае, - событие разрыва в философской традиции и как бы новое ее начало.

Имея перед собой дискурс Канта, мы спрашиваем: "На каком основании он возможен?..". В ответе на данный вопрос возможны два подхода. Можно утверждать, что основание здесь - личность Канта, т.е. что данный дискурс сугубо субъективен и, по большому счету, случаен (исторически случился). Возможно, однако, что можно указать некое основание , из которого данный дискурс проистекает с необходимостью . Тогда значение Канта - в том, что он первый нашел это основание и выстроил на нем первую систему. Первую, но не единственно возможную. Или, чуть иначе: Кант нашел идею методологии и дал первое ее раскрытие в своей понятийной системе. Но идея, как известно, не исчерпывается ни одним понятием или их системой - возможны другие ее раскрытия, а значит, и история методологии.

"Коперниканский переворот"

Выражение "вещь в себе" настолько стало притчей во языцех, что иногда складывается впечатление, как будто бы это едва ли не главное "изобретение" Канта. На самом деле Кант использовал понятие " Ding an sich " как само собой разумеющееся и техническое. Подлинными же достижениям Канта следует считать: а) новое понятие трансцендентальности, б) четкое разграничение принципов разума и чувственности, и в) новую трактовку пространства и времени. Три этих момента образуют известное единство (например, с трансцендентальной точки зрения различие чувственного и сверхчувственного мира суть различие принципов познания), ключом к которому, тем не менее, следует считать идею трансцендентального познания .

В предисловии ко второму изданию "Критики чистого разума" Кант, обсуждая историю математики и естествознания сравнительно с историей и состоянием метафизики, следующим образом формулирует свой замысел "коперниканского переворота" в философии: "До сих пор господствовало предположение, что все наши познания должны сообразоваться с предметами; ...следует хоть раз испытать, не разрешим ли мы задачи метафизики более удачно, если предположим, что предметы должны сообразоваться с нашим знанием..." Осуществлением этого замысла должна стать трансцендентальная философия и, прежде всего, "критика чистого разума" как трансцендентальная критика . "Я называю трансцендентальным всякое познание - формулирует Кант,- занимающееся не столько предметом, сколько нашей способностью познания предметов, поскольку оно должно быть возможным a priori " 3 . Соответственно, трансцендентальным знанием Кант называет не всякое априорное знание, но только то, посредством которого мы узнаем, что те или иные представления или понятия могут существовать и применяются исключительно a priori (а также о том, как это возможно). Иными словами, свою систему философии Кант строит на предположении, что "возможны понятия, a priori относящиеся к предметам не как чистые или чувственные созерцания, а только как действия чистого мышления..." 4 .

Суть трансцендентальным переворота , произведенного Кантом, - в том, чтобы повернуть наше внимание, понимание и направление исследований с предметов на тот способ, которым они нам не только даются, но при этом нами же и задаются. Или, если говорить предельно общо, это поворот от анализа мира, данного в сознании, к анализу сознания, (за)дающему мир . Первым начал пролагать путь в этом направлении Декарт. Однако его поворот был субъективным , был поворотом к своему индивидуальному сознанию, дающему мир посредством освещения его "естественным светом ума". В конце концов, в работах английских "эмпириков" этот поворот привел к тупику скептицизма. Кант же решил рассматривать сознание не просто как дающее, но как задающее мир; по крайней мере, задающее в ряде фундаментальных для науки, этики и эстетики чертах.

Свой замысел Кант осуществляет в ходе исследований согласованного действия наших способностей , среди которых он различает: " внешнее " и " внутреннее чувство ", объединяемые им под общей рубрикой чувственности ; рассудок и разум , объединяемые под понятием разума в широком смысле слова, когда речь идет о противопоставлении чувственности; способность суждения и воображение . Способности чувственности - чисто пассивные, или рецептивные, рассудок и разум - чисто активные, способность суждения и воображение - соединяют в себе и активные и пассивные черты.

Перечисленные способности , напоминающие "деятельную силу" Лейбница, которая никогда не бывает чисто потенциальной, но всегда так или иначе действует, Кант онтологически объективирует в понятии субъекта . Субъект у Канта - это источник указанных способностей; в этом смысле - трансцендентальный субъект , как правило. Отсюда та странная для современников философа трактовка субъективности ("пространство как субъективная форма" и т.п.), которая, как подчеркивает Кассирер, не имеет ничего общего с расхожим пониманием субъективности как выражения человеческой вариативности и индивидуальности 5 .

Собственно, уже здесь, в утверждении, что предметы должны сообразоваться с нашими способностями, а не наоборот, просматривается властная интенция трансцендентального субъекта. Точнее сказать, дело тут идет о власти разума , поскольку чувственность пассивна. Выдвижением вопроса "Как возможны синтетические суждения a priori?" в качестве "общей задачи чистого разума" Кант придает этой претензии на власть правовой характер, характер обсуждения возможности законодательства разума.

Действительно, в данном вопросе Кант, по его мнению, обобщает скептицизм Юма в отношении понятия причинности как представления о необходимой связи причины действия. Вполне справедливо Кант расценивает демарш Юма как направленный против власти разума и подробно обсуждает это в "Пролегоменах". Юм взялся доказать, что "наш разум без помощи опыта не может сделать никакого заключения относительно реального существования и фактов" и "даже после того, как мы познакомились на опыте с действием причинности, выводимые нами из этого опыт заключения не основываются на рассуждении или на каком-либо процессе мышления" 6 . Кант соглашается с Юмом в том, что необходимость связи причины и действия не определима из опыта, но он не согласен с тем, что ее (необходимости, да и связи) вообще нет, а есть только полезная для практики привычка человека, "род инстинкта", ассоциировать одни представления с другими.

Давид Юм, конечно, не натурфилософ и подлинные предметы его интереса суть человек и общество. Сведя объективную необходимость к субъективной Юм начинает трактовать их совершенно однородным образом, распространяя свою "доктрину необходимости" (попутно отрицая свободу, трактуемую как случайность) и на процессы природы, и на социальное человеческое поведение. Эквивалентность, которую он таким образом здесь достигает, позволяет ему рассматривать в качестве примера искомой необходимости связь мотивов и поступков, лежащую в основе юридических законов . Таким образом, Юм переводит рассуждения в плоскость права и морали. Кант следует за ним, но совсем иным способом.

Решения суда суть суждения . Однако не всякое суждение имеет смысл рассматривать как решение некоторого возможного суда. Если суждение рассматривать как отношение субъекта и предиката, то возможны случаи, когда это отношение устанавливается в пределах одного понятия, как если бы предикат "находился" в субъекте и получался из него логическим выделением, т.е. аналитически . Для вынесения такого суждения нет необходимости для судебного разбирательства фактов , или обращения к опыту . В правовом смысле это ситуация неотчуждаемых или "естественных прав", ситуация определенная a priori 7 . Совсем другое дело, когда речь идет о связи двух разных понятий (например, связи человека и поступка), связи, которая может быть, а может и не быть. Кант называет такие суждения синтетическими . Все эмпирические суждения, следовательно, суть синтетические. Пожалуй, до этого места Юм вполне согласился бы с Кантом. Но для Канта очевидно то, что Юм счел бы нонсенсом, а именно: существование априорных синтетических суждений . Подобного рода суждения с юридической точки зрения суть не что иное, как законы , предшествующие в своем существовании всякой эмпирической ситуации своего применения. Источник таких суждений Кант находит в чистой математике и "чистом естествознании", областях, в которых разум имеет дело только с самим собой или в которых он "полагает в природу" то, что надеется в ней найти.

По мнению Канта, суждения причинности, которые исследовал Юм, - это лишь один из видов суждений об "априорном соотношении вещей", суждений, которыми полна и метафизика. Потому скепсис Юма, разрушающий всякую возможность метафизики, Кант формулирует как вопрос о том, возможны ли синтетические суждения априори, вопрос, как видим, вполне эквивалентный вопросу о том, возможно ли законодательство разума .

Различие между подходами Юма и Кантом здесь довольно четко соответствует различию двух систем права: англосаксонской и романо-германской 8 . Если не вдаваться в детали, англосаксонское право - право прецедентное ; его источник - решения суда по конкретным делам. Романо-германское право - это право законодательное par excellence; здесь верховная власть издает ("a priori") нормативные акты, законы, которыми суд руководствуется в своей практике (т.е. суд не творит право, но лишь применяет его). И у Канта, в духе романо-германской системы права (хотя и с прививкой руссоизма), высшая власть - это власть законодательная . "В каждом государстве, - пишет Кант в "Метафизике нравов", - существует три власти , т.е. всеобщим образом объединенная воля в трех лицах (trias politica): верховная власть (суверенитет) в лице законодателя, исполнительная власть в лице правителя (правящего согласно закону) и судебная власть (присуждающая каждому свое согласно закону)..." 9 Требование полноты и систематичности учения столь же обязательно и естественно для Канта, как и для романо-германской системы права, и столь же нехарактерно для Юма, как и для англосаксонского права. Проблема априорности , явно чуждая Юму, в действительности может рассматриваться как специфическая проблема законодательства вообще, ибо закон только тогда закон, когда он дан a priori , т.е. до всякой ситуации, которая может (и должна) трактоваться в соответствии с ним.

Продолжение следует...

Примечания:

1 Э. Кассирер. Жизнь и учение Канта. - СПб.: "Унив. книга", 1997, - сс.102, 134-135, см. также сс.115, 141.

2 Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в смысле науки, Предисловие.

3 КЧР, Введение, VII. "Идея и деление особой науки, называемой критикой чистого разума" (перевод Н.О. Лосского).

4 КЧР, Трансц. логика, Введение, II. "О трансцендентальной логике".

5 Различия трансцендентального от метафизического и психологического здесь очень важно и Кант при всяком удобном случае не устает его подчеркивать. Совершенно та же ситуация в методологии ММК с различением и противопоставлением оргдеятельностного и объектно-онтологического, методологии и психологии.

6 Юм Д. Исследование о человеческом разумении, Гл.IV, ч.I.

7 В той мере, разумеется, в какой с "естественными правами" существует такая как бы априорная очевидность.

8 См. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988.

9 Метафизика нравов, ╖45.