Что происходило во Дворце культуры шарикоподшипникового завода

захват заложников в Москве

Весь вчерашний день депутаты Государственной думы, политики и силовики пытались договориться с чеченскими террористами, захватившими более 700 заложников. Парламентариям удалось освободить несколько человек, но серьезных успехов они не добились. Террористы по-прежнему настаивают на прекращении войны в Чечне и выводе федеральных войск, то есть на вариантах, которые для Кремля неприемлемы.

Диалога не получилось

Первым, еще ночью, в диалог с захватчиками попытался вступить депутат Госдумы от Чечни Асланбек Аслаханов. Диалога не получилось. Не захотели чеченцы, которыми командует племянник Арби Бараева Мовсар, обменять депутата на десятерых пленников (с таким предложением выступали и другие народные избранники). Зато Мовсар Бараев пригласил в захваченный ДК другого авторитетного чеченца — Ахмата Кадырова, за которого он готов был отдать 50 пленников. Глава администрации Чечни, находящийся сейчас в Москве, в ДК не приехал, передав, правда, Ъ через своих помощников, что готов участвовать в переговорном процессе.
Позиция чеченцев несколько изменилась после того, как в ДК приехали британский журналист Майкл Франкети (Michael Franketi), представители Международного комитета Красного Креста и депутаты Ирина Хакамада и Иосиф Кобзон. Последним они отдали пять заложников. Кроме того, разрешили привести в здание двух врачей-иорданцев. Они оказали помощь женщине, у которой был приступ аппендицита, и перевязали боевика, сильно порезавшего руку во время захвата. Однако от предложенных депутатами продуктов отказались, заявив, что надолго задерживаться в ДК не собираются: "У вас максимум неделя". Учитывая, что здание заминировано, а пульты в руках у людей, которым нечего терять (в группе вдовы чеченских боевиков и мужчины, объявившие себя смертниками), можно ожидать самого худшего варианта развития событий.

Фото: ДМИТРИЙ ДУХАНИН

"Со мной разговаривала женщина, у нее рука лежала на пульте, и она сказала, что может все взорвать",— рассказал депутат Кобзон, покинув здание. Женщина ему не представилась, а сопровождавший ее боевик назвался Абу Бакаром. Тот сказал, что требования захватчиков остаются прежними — прекращение боевых действий в Чечне, а потом добавил, что до "предоставления серьезных и конкретных предложений" с федеральной стороны переговоры прекращаются. Свои предложения, подкрепленные обращением заложников, террористы передали депутатам. "Женщины, мужчины, девушки, юноши и дети! — говорится в нем.— Мы просим вас принять разумное решение, прекратить военные действия в Чечне. Хватит войн, мы хотим мира. Вы, которые наверху, решаете все эти вопросы! А мы только видим... Сегодня мы попали в ситуацию вопроса жизни и смерти. У нас есть родители, братья, сестры и дети. На вашей совести — наши жизни. Мы просим вас решить вопрос мирным путем, иначе прольется слишком много крови".

Фото: ДМИТРИЙ ДУХАНИН

Первая кровь уже, кстати, пролилась. Вчера боевики передали сотрудникам спецслужб тело застреленной женщины. При каких обстоятельствах она была убита, террористы не сказали. А на интернет-сайте чеченцев Kavkaz.org появилась — со ссылкой на Мовсара Бараева — информация, что в здание для сбора информации проникла агент ФСБ и утром она была расстреляна. Однако сами заложники рассказали Ъ, что молодая женщина погибла накануне от случайной пули: захватывая здание, боевики палили во все стороны. По словам представителей ФСБ, бараевцы просто не могут признаться в том, что убивают невинных людей, поэтому и выдвинули версию о расстреле агента. Чекисты также рассказали, что женщина, которой на вид 20 лет (документов при ней не было), погибла от огнестрельного ранения в грудь. Кроме того, у нее сломаны пальцы на руке, а также пороховой ожог руки.
Еще одна женщина была легко ранена вчера вечером. Она вместе с подругой выбралась из захваченного здания, когда им вслед боевики выстрелили из подствольного гранатомета.

"Терпите — ничего с вами не случится"

Вчера стали известны новые подробности захвата, которые свидетельствуют о том, что эта акция, скорее всего, не была боевиками до конца подготовлена.
— Было минут 10-15 десятого,— рассказал Ъ помощник режиссера мюзикла "Норд-Ост" Марат, попросивший не называть его фамилию.— Точное время я не помню, но, во всяком случае, вторая часть спектакля только началась. Я стоял за кулисами, а на сцене было человек восемь артистов, одетых в военно-летную форму образца 1940-х годов: в шлемах, сапогах и с ромбиками в петлицах. Ребята били чечетку и пели песню о летчиках: "Крыло мое, а подо мной — моя страна, мое жнивье".
В этот момент в левом проходе зрительного зала появились мужчина и женщина. Мужик — в современном армейском камуфляже, в маске с прорезями для глаз, закрывающей не только лицо, но и шею, с короткоствольным автоматом Калашникова наперевес. Она — в черных джинсах, черной кожаной куртке и с пистолетом. Кажется, с ТТ. Они шли по проходу прямо на сцену. Поскольку я, как помреж, отвечаю в том числе и за порядок на спектакле, первой мыслью было: "Что за херня? Кто пустил?" Потом думаю: "А может, это какая-то задумка режиссера? Ну, типа перекликаются Отечественная война и современность — на сцене летчики, из зала идут спецназовцы..."

Фото: ДМИТРИЙ ДУХАНИН

Тем временем мужик вошел на сцену и дал длинную очередь в потолок. Я и тогда еще не понял, что нас захватили террористы, поскольку патроны явно были холостыми, "театральными", как мне показалось. Хотел подойти к режиссеру — узнать у него, что происходит. Но в это время террорист, видимо, переставил рожок и начал стрелять уже боевыми: после выстрелов на пол посыпалась штукатурка, осколки стекол, кто-то закричал...
Марат убежден, что бандитов было всего человек восемь-десять. Во всяком случае, никак не 40-50, как заявляют представители московской милиции и сами боевики.
К нападению на концертный зал они готовились, по крайней мере, два-три дня. "На нашей улице живут в основном рабочие с ЗИЛа, ГПЗ, АЗЛК, у которых смена начинается в восемь утра,— рассказал Ъ Андрей, бармен небольшого подвального ресторанчика на Дубровской.— Соответственно, и ложиться спать им приходится рано. Поэтому каждый ночной посетитель для нас — это целое событие, мы их запоминаем. Так вот, две ночи перед захватом здесь шастали двое 'Жигулей' — 'пятерка' и 'семерка', в которых сидели одни только женщины, без мужчин. Они ездили туда-сюда, заходили к нам в кафе, спрашивали, где 'Норд-Ост', потом возвращались обратно, снова спрашивали — и так часов до шести утра. Я считаю, что это были террористки, проводившие разведку перед захватом".
Автоматы, взрывчатку, камуфляжи и маски преступники, конечно, не везли с собой из Чечни — все это было куплено в Москве и перевезено в один из гаражей, стоящий в соседнем со зданием ДК ГПЗ дворе. Там же стоял и микроавтобус, которым воспользовались преступники. По версии милиционеров, все они приехали в Москву заранее, снимали квартиры в разных местах города, а все вместе встретились только в среду вечером возле гаража на Дубровской. Там переоделись, взяли оружие, сели в минивэн и отправились к ДК. По дороге их никто не остановил — езды всего около полукилометра, да и то по переулкам, а не по центральным улицам.
Подъехав к зданию, бандиты без проблем вошли внутрь — вход в ДК охраняют не милиционеры, а частные охранники, вооруженные электрошокерами и газовыми пистолетами. Против боевых автоматов они оказались бессильны.
— Только когда люди в камуфляжах стали бить по лицу прикладами наших артистов, сгоняя их со сцены, я понял, что мы — заложники,— продолжает Марат.— Боевики Рашад, Идрис, Султан — так, во всяком случае, они представлялись — заблокировали все входы и выходы из зала. Один из них, молодой и достаточно культурный вроде бы человек, говорящий по-русски практически без акцента, объявил собравшимся: "Мы приехали из Грозного. И терять нам нечего. Видите три кнопки? — Рашад поднял над головой какое-то устройство, напоминающее пульт управления телевизора.— Это от взрывчатки, которую мы тоже привезли из Грозного. Так что терпите — ничего с вами не случится. Мы, чеченцы, три года войну терпим, а вам всего сутки посидеть". Другой лидер террористов, мужчина постарше, говорящий только по-чеченски, в это время бегал по рядам и истерически кричал "Аллах Акбар!", призывая всех, и заложников, и боевиков, скандировать лозунг вместе с ним. Он же заставлял зрителей звонить по мобильникам и говорить, что за каждого своего убитого они расстреляют десять заложников. Тем временем дама в кожанке, кстати, похожая скорее на славянку, чем на чеченку, ходила по рядам молча, демонстративно накручивая свой "тэтэшник" на указательный палец правой руки. Ну Никита, да и только...
Марат и шестеро его коллег бросились за сцену и заперлись в монтажной комнате. Выключили свет, затихли. Несколько раз к ним ломились. В принципе боевики могли легко выбить простенькую деревянную дверь монтажки, но делать они этого не стали — видимо, решили, что в комнате пусто. Видеть, что происходит в зрительном зале, артисты не могли, зато они хорошо все слышали: все технические помещения театра оборудованы громкой связью, транслирующейся из зрительного зала (режиссеры, осветители, монтажеры, гримеры и артисты, не занятые в данный момент, должны знать, что происходит на сцене). Там происходила проверка документов и фильтрация по национальному и половому признакам.
"Грузины есть? — кричал, кажется, Идрис.— Паспорта сюда". Паспорта, как рассказал татарин Марат, были только у людей неславянской национальности. Сначала их предъявляли грузины, затем азербайджанцы. Чуть позже Идрис потребовал, чтобы ему предъявили документы и все остальные иностранцы. Нерусских стали отпускать через главный вход, но не всех, а только тех, у кого паспорта другого государства. Потом всех присутствующих разделили на мужчин и женщин; одних заставили сесть справа, других — слева. Какой смысл имела эта процедура, так и осталось загадкой. С особым интересом боевики отнеслись к офицеру милиции, случайно оказавшемуся в зале. "Мы тебя отпустим,— напутствовал милиционера один из террористов.— Ты пойдешь к себе в контору и приведешь сюда своего самого главного начальника. Сбежишь — расстреляем 200 человек, все они будут на твоей совести". Офицера отпустили. А привел он начальника или нет, так и неизвестно. Во всяком случае, массовых расстрелов в ДК не было.
Марат и его коллеги сидели в монтажной больше двух часов. Все это время они накручивали мобильники, пытаясь дозвониться по "02" — там не отвечали. Только в 11 вечера ребятам удалось дозвониться в службу спасения. А уже к половине двенадцатого перед окном, выходящим на задний двор ДК, за которым сидели сотрудники мюзикла, появились эмчеэсовцы. После того как Марат подал им сигнал фонариком (переговариваться боялись), спасатели притащили домкраты и гидравлические ножницы, срезали с окна решетку и выпустили пленников на улицу. (Таким же способом, кстати, в здание могут попасть спецназовцы — террористов немного, они контролируют только зрительный зал.)
"Больше всего я боюсь, что наши пойдут по израильскому варианту — с террористами никаких переговоров,— сказал в заключение Марат.— Политически это, наверное, будет правильно. Но мне сейчас не до политики. Там мои друзья. И зрители. Спектакль был аншлаговым: продано 711 билетов".

СЕРГЕЙ Ъ-ДЮПИН, МАКСИМ Ъ-ВАРЫВДИН

Газета «Коммерсантъ» №195 от 25.10.2002, стр. 1

Авторы:

Темы:

Захват заложников на "Норд-Осте"

Боевики требуют решить вопрос мирным путем