Екатерина Васильева-Островская. "Сеть подменила собой обычный литературный процесс"...
Екатерина Васильева-Островская
Дата публикации: 27 Февраля 2003
А лександр Генис - один из тех людей, чьё мнение всегда интересно. Ну а то, что у него на всё есть своя особая точка зрения, слушатели его программ на радиостанции "Свобода" и читатели его многочисленных эссе знают уже давно. Так что я , пользуясь случаем, решила расспросить моего собеседника о самых разнообразных вещах - от литературного Интернета до творческого подхода к кулинарии...
Екатерина Васильева-Островская : В статье " Книга книг ", опубликованной в 1999 году в "Иностранной литературе" и перепечатанной чуть позже многими сетевыми изданиями, вы говорите о новых перспективах, которые открывает перед литературой Интернет. Однако перед нашим интервью вы упомянули о том, что многие прежние надежды теперь сменились разочарованиями. Расскажите, пожалуйста, что разочаровало вас в сетевой литературе больше всего?
Александр Генис: Несколько лет назад мне пришлось быть членом жюри конкурса " Тенета " в разряде эссе. Я прочел 38 материалов, предварительно уже одобренных номинаторами. 37 текстов были ужасны, один очень хорош (о хайку на русском языке). Дело, однако, не в качестве этих сочинений, а в самом характере опусов. Ничего специально интернетовского в них не было. Сеть просто подменила собой обычный литературный процесс. Смысла в этом не много. Это отнюдь не значит, что в Интернете не может появиться талантливый автор, но вряд ли он там останется. Бумажная публикация надежнее уже потому, что в литературе остается редакторский заслон, некий отбор, позволяющий отмести мусор. Ведь демократизм Интернета не только его огромное достоинство, но и ловушка. Отделить нужное от бесполезного в Сети сейчас очень трудно. Кстати, конкурсы как раз предлагают такой выход, но это только начало. Нужен особый институт экспертов, оценивающих публикации и рекомендующих их читателям. Но и это не спасет Сеть от дублирования бумажной словесности. Сегодня Интернет находится на утробной стадии своего развития. Как все эмбрионы, он повторяет эволюционные стадии: забор, где пишут в основном неприличное, стенгазета, самиздат... Собственные формы еще не выработались. Можно представить, что жанровая система интернетской словесности будет тянуться не к беллетристике ( первые опыты гиперроманов оказались неубедительными), а к филологии, к интерпретациям, к хитроумным справочникам. В качестве примера могу привести гипермонографию о "Бесплодной земле" Элиота . Система ссылок - бесценный инструмент Интернета. Возможно, здесь кроются и новые художественные возможности - некий разветвленный, как коралловая колония, "энциклопеоид".
Е.В-О.: В статье о творчестве Андрея Синявского , впервые появившейся в 1982 году, вы с Петром Вайлем писали о том, что 20-й век в русской культуре - это эпоха нового барокко. Ваш тезис был проиллюстрирован цитатой из Ницше : "Барокко появляется всякий раз, как исчезает великое искусство". Ну вот, теперь даже в календарном отношении мы перешли в другую эру, не говоря уже о тех переменах, которые предшествовали в России смене тысячелетий. Но удалось ли нашей культуре, на ваш взгляд, наконец преодолеть период барокко - или он все еще продолжается?
А.Г.: От барокко вовсе не надо избавляться. Это - великая школа, давшая нам, например, Баха . Мы, впрочем, говорили о "советском барокко". По-моему, оно продолжается до сих пор. Просто мы предпочитаем называть подобное постмодернизмом. Сорокин , скажем, - барочный автор.
Е.В-О.: Я слышала, что книга " Родная речь ", где вы с Петром Вайлем успешно разрушаете стереотипы в отношении классической литературы, которые большинство из нас вынесло из средней школы вместе с аттестатами зрелости, теперь рекомендована к включению в ту самую школьную программу. И это, на мой взгляд, очень хорошо и свидетельствует о больших переменах, произошедших в последнее время в системе преподавания русского языка и литературы . Однако, помимо поощрения более субъективного восприятия классики, в современной школе существует и еще одна важная тенденция. Я имею в виду тот факт, что большинство новых российских учебников включают в себя обязательные толкования классических шедевров с точки зрения православной религии. Как вы к этому относитесь?
А.Г.: "Родная речь" и правда уже 12 лет переиздается с грифом "Рекомендована к изучение в школе". Но это не мешает ей оставаться одним из пособий, не заменяющим множество других. Что касается религиозной интерпретации русской классики, то она бесспорно нужна. Писатели ведь часто заменяли России философов и богословов - хрестоматийный пример Достоевский . Русская литература золотого ХIХ века была в определенном смысле менее светской, чем другие. То, что от нас скрывали этот непреложный факт, - преступление. Не меньшим преступлением будет попытка создать из православной интерпретации новую идеологическую догму. Классики все-таки писали о том, как искать Бога, а не находить его.
Е.В-О.: В своей книге " Довлатов и окрестности " вы очень живо рисуете портрет писателя Сергея Довлатова , с которым вас связывали дружеские отношения. Уделяя достаточное внимание интерпретациям его произведений, вы в то же время подробно останавливаетесь на деталях его личной жизни. При этом современное литературоведенье, насколько я знаю, сейчас все чаще пренебрегает биографическими подробностями анализируемых авторов и выдвигает требование сосредоточиться исключительно на тексте. Вы считаете это ошибкой?
А.Г.: Именно для того я и написал "Довлатова" в жанре филологического романа, чтобы соединить возможности художественной словесности и литературоведческого анализа. Своей задачей я считал не чередование двух методов, а их сплав.
Е.В-О.: Вместе с Петром Вайлем вы написали книгу " Русская кухня в изгнании ", которая наглядно доказала, что сборник кулинарных рецептов может быть не менее увлекательным, чем роман. Но меня интересует немного другой аспект. Расскажите, пожалуйста, как вообще мужчины, чья профессия никак не связана с кухней, приходят к кулинарии?
А.Г.: Кухня для мужчины - в отличие от женщины, которую раньше (но не сейчас) считали обязанной стоять у плиты, - храм свободного труда. Кулинария - такое же творчество, как и всякое другое. У нее есть то преимущество, что результаты подаются немедленной верификации. Никто не скажет: "Ваш борщ для меня слишком сложен и непонятен".
Е.В-О.: Известно, что вы очень любите путешествовать. По моим наблюдениям, путешественники обычно условно делятся на два типа. Одни, прибыв на место назначения, сразу же начинают посещать музеи и достопримечательности. Для других важнее уловить, что называется, дух города, и для этого они, прежде всего, идут в кафе, клубы и даже на базары, где стремятся как можно глубже окунуться в гущу событий. К какому типу вы бы себя скорее отнесли?
А.Г.: Не вижу противоречия. Мне всегда претило романтическое невежество, заставляющее избегать общепризнанных достопримечательностей. С утра - на базар, днем - в музей, вечером - в пивную. Вот - мой рецепт счастливого путешествия.