Михаил Гефтер (1918-1995). Прошло десять лет
Михаил Гефтер (1918-1995)
Дата публикации: 2 Октября 2003
И сторик Михаил Гефтер, по следам событий 3-4 октября , из разговора с корреспондентом:
"Отношение к тому, что произошло, и само междоусобие, оставившее после себя трупы, - по меньшей мере сообщающиеся сосуды. Корни общие, а распознать их непросто. Преградою, естественно, неугасшие страсти. Кому-то полнота фактов поперек горла. И привычный страх налицо. Да, сейчас нет жесткой, самоуправной цензуры. Но есть, скажем так, - потаенная, закулисная. Есть и самоцензура. Есть монополия на информацию, и она, пожалуй, ощутимее сегодня, чем вчера. Наконец, и это едва ли не самое существенное и тревожное, - люди, еще не отвыкшие от насилия, склонные рассматривать московскую кровь как нечто заурядное. "Россия ведь..."
Вирус однозначия: для одного - "народное восстание", для другого - "путч". А если - и то, и другое разом? А может, октябрьские события лишены действительного жизненного содержания, и эта-то пустота режиссировала сиюминутными намерениями и поступками? Удалось бы иначе утопить происшедшее в выборном марафоне и стоит ли удивляться, что ни одна из крупных политических сил, притязающих на демократизм, не заявила себя ответственной за то, что не смогла противостоять убийству, предотвратить трупы..."
Гефтер задавал вопросы - себе и нам. Ниже - тексты, фрагменты, отрывки разговоров 1993-1994 из неопубликованного еще архива.
27 сентября 1993
...Пишу утром 27-го, сразу после сводок вчерашних событий. От чего знобит больше - от безумной агонии в Сухуми, участи Шеварднадзе или тупо-упрямого и не лишенного мужества затворничества "Белого дома"? Невольно ловлю себя на эгоистическом чувстве: слава Богу, Москва без новых трупов. Нет, все-таки не эгоизм. И в далеком потомстве зачтется россиянам, если не допустят оргии ненависти, рождаемой расколом.
Ободряющая весть из Питера. Российская глубинка ищет выход, не оскорбительный ни для кого. Без лавров, без терний. Сомнительно, правда, чтобы согласились на это те, кто видит себя на страницах учебников истории. Но у мирного смысла есть свои запасники силы. Что посоветовали бы посланцам регионов России Ганди и Мартин Лютер Кинг? Как бы откликнулся на их призыв Андрей Дмитриевич Сахаров?
Не станем гадать. Мир и мы в нем уже не только не схожи с теми, какими были позавчера, но и со вчерашними не совпадаем. Невозможность входит в человеческий обиход. В нашем же случае что, как не она, в подспуде происходящего? Разве в расколе нынешнем лишь гордыня и корысть, происки "агентов влияния" и козни "красно-коричневых"? Нет, есть еще незримое лицо - Выбор. Не назовешь его действующим и не откажешь в главенстве. Это "лицо" - в лицах, и их не так уж мало, как может показаться завсегдатаю элитарных посиделок. Беда лишь в том, что лица эти пока враздробь.
...Голоса домашние и зарубежные: что нормальнее, чем президент, распускающий парламент? Но разве об этом речь у нас? Та разборка, что (хочется верить) пришла к концу, не конституционный кризис, этот еще в разгаре. Демократия - тема ученых диспутов, но она же злоба дня. Можно препираться до бесконечности о преимуществах "временного" авторитаризма, но как не сказать без обиняков: государственный строй не вводится президентскими указами. Уместнее всего было бы Учредительное собрание. Но, вероятно, срок упущен. В таком случае стоит держаться питерской заготовки: одновременные выборы парламента и президента в условиях строго соблюдаемого политического перемирия. Блюдя "четыреххвостку": выборы всеобщие, прямые, тайные, равные. Никаких назначенцев. Обе палаты избираются: верхняя - по одному депутату от каждого субъекта Федерации, нижняя - по одному от каждого территориального округа.
5 октября 1993
Москва считает мертвых и раненых. Правда, счет неточный; только погасили пожар в российском Белом доме и еще стреляют то там, то здесь. Удивительнее неравенство в счете. Оживший первый канал телевидения сообщил сегодня (5-го) в три часа дня, сколько погибло при штурме бывшего парламента людей, выполнявших воинский долг, умолчав о числе погибших из тех, кто исполнял команду своих предводителей, стрелял из отчаяния, фанатизма и просто оттого, что держал автомат в руке. А еще - не боевики, а павшие из тех, кого загнала туда и удержала там прихоть судьбы. Возможно, все это станет в ближайшие часы и дни предметом гласности и пройдет горечь от бестактности, вносящей земные ранги в человеческую смерть. К чему же писать об этом, можно и подождать. Но сверлит подозрение, что вот-вот вырвется на свободу и начнет хозяйничать месть - страшный демон, управиться с которым едва ли легче, чем с противовластным бунтом. Кто наложит тогда узду на месть? Спросить это равносильно вопросу - пойдут ли потрясения последних дней на пользу России, жаждущей спокойствия и порядка, или они еще дальше загонят нас в тупик, какой с равным основанием следовало бы называть тупиком безвластия и своевластия, если слитно, то стремящимся к торжеству произволом?
5-6 октября 1993
Тяжко. Мысль перескакивает от последних сводок, где рядом затихающая стрельба и очередная пачка указов, отпевание павших и скороспелое вручение наград - от этого быстротекущего и неуходящего к чему-то, что просится на язык и застревает недоговоренным. Потому ли, что то, что вправе б сказать живым, не осмеливаешься адресовать мертвым? Либо из-за страха еще раз в жизни обмануть самого себя, и не в какой-то подробности, частном суждении, а в том, что слывет смыслом жизни? Не обманом же завершать ее...
Начиная с 21 сентября (и даже раньше того) я ждал беды. Но не допускал, что она может быть такой, какая случилась. И теперь спрашиваю: отчего я не был готов к этой, страшной? Один вопрос переходит в другой. В тайну того, что произошло. Все виденное, все услышанное от очевидцев не устраняет этой тайны. Напротив - усугубляет ее.
9 октября 1993 года
Семь с хвостиком лет до исхода ХХ века. Рукой подать. Вроде бы формальная грань. Ан, нет. Еще дожить. И если бы только таким, как я. Мыслилось - всем. Всем дома, всем на Земле. Порог. Надо переступить, а страшно. Что там, за порогом?
Чего-то, вижу, этой мысли не хватало. До какой-то сути она не дотягивала. Суть явилась. Спросила: ты меня искал? Вот я какая. Белая с черной короной. Попробуй, назови меня. А если не в силах, то рискни себя переназвать. Забывши имя собственное, на какое откликался еще утром третьего октября.
Дух предков-изгоев, от Петра Чаадаева до Осипа Мандельштама, ждет точного, единственного слова, а оно застревает, не дается.
* * *
Смятение, ужас, хаос, превращаемый задним числом в сценарий. Все роли будто расписаны. Президенту разогнать парламент, стопорящий Реформу. Парламенту низвергнуть Президента во имя Реформы. Президенту отключить Белый дом от России. Парламенту объявить себя Россией, заключенной в Белый дом. Президенту - ...
12 октября 1993
Утро 5 октября года, что уже позади, принесло Москве "чрезвычайный" покой. Ушла в память (и в подполье помыслов?) опасность, исходившая от непредсказуемой толпы и от законодателей, цели которых не простирались дальше свержения самовластного Президента. "Вертикальный" раскол России, похоже, шел к концу. Либо так всего лишь мнилось тем солнечным утром, явившим взору Белый дом с черной короной?
Одна опасность позади, приступом - другая. Вернее, все та же, меняющая лики и маски. Не стоит лукавить: сама опасность и ее маскарадное облачение это - мы. Не солидарные, но совокупные... Удачливые одиночки - за кордон и уже оттуда поучающим наездом. А те, что большинство (в особой российской транскрипции - "масса"), те сегодня и зрители, и актеры предуходного спектакля ХХ века. Поймешь ли только, какой спектакль представляем и что в нем явлено - людям, Земле: агония или роды? Или то и другое невообразимым вместе ?
Чтобы узнать, надобен патологоанатом. Но кто и где согласится принять за ближнюю неумолимость Конец? Куда утешительней: требуется кесарево сечение, одно из тех, без которых не было бы ИСТОРИИ, ее "эпох"-ступеней (вверх и вверх!), ее переначинаний в "новых людях". Однако и тут препона. Утомился человек, исчерпался в самопожертвовании.
Даже не препона - запрет. Если в хирурги-спасители рвется первозданный Homo-убийца, то чему народиться? "...Не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку". Нет, ласково-уменьшительное не подходит. Тут - зверь. Либо "сверхчеловек", что, если не совпадает, то близко, когда метафизическое ощупывание предела (а может, и впрямь человек беспределен?) сменяется бухгалтерской прикидкой: сколько трупов нужно для современного самоутверждения?
Гитлер, Сталин, Мао настаивали - миллионы, не меньше. Нюрнберг пригрозил виселицей их эпигонам. "Двадцатый съезд" - в попытке отлучить досрочную смерть от коммунизма. Ватикан, испрашивающий прощения у некогда сожженных еретиков. Поклонимся "холодной войне" - она ограничила гибельный исход роду человеческому испытательным полигоном. Правда, для передышки число могил рекордно. Правда, мир приходит там и тогда, где и когда кровопролитие не сулит никому победы.
13 октября 1993
Вдогонку недосказанному
(что мог или не успел сказать М.Я.Гефтер в "Итогах")
1. Мы только что увидели результаты опроса жителей Москвы об их оценке ответственности за трагические, неоднозначные, хотя и чуть ли не предсказанные многими заранее, события недельной давности. Равенство (по 40% опрошенных) ответов - ответственен "Белый дом" и обе стороны в равной степени - заставляют предположить, что при дальнейшей дифференциации вопросов максимум распределения пришелся бы на ответ - ответственны обе ветви власти (и их лидеры), но по-разному. И эту ответственность всех и вся в широком смысле слова, включающем, в частности, предполагаемый праведный суд над виновниками и участниками насилия, но, главным образом, историческую ответственность во времени (не только за эти страшные два дня) и пространстве (не только центр Москвы с его властными гнездами, но и российские регионы, бывший Союз, т.н. Запад) можно определить сообща и не сгоряча.
2. Для этого элементарно необходимо, поверьте слову, нет - крику души историка, долго жившего в наш "ужасный век" и многое успевшего прочесть в его "ужасных сердцах", - собрать свидетельства очевидцев, тексты документов и говорившегося в предшествовавшие трагедии месяцы, дни и часы, еще раз попытаться описать эволюцию и соотнесение федеральных представительной и исполнительной властей в послеавгустовской России, дать слово всем, в том числе и скрытым от внешнего взгляда сторонам конфликта. Такое возможно не в один день, но лишь тем, кто начнет это делать немедленно, разносторонне и без предубеждения - то есть сообществу профессионально независимых от конкретных пристрастий, не испрашивая ничьих официальных дозволений, и одновременно способного своим моральным правом и возможным авторитетом истребовать хотя бы необходимый минимум сведений, позволяющих неголословно сделать свою работу.
3. И вот тогда, энергично взявшись за дело и не раскачиваясь годами и ни чем не кончая по российскому обычаю, - мы с вами можем надеяться на правдоподобное описание происшедшего. А именно:
- как смешались в кучу - и безвластие исполнительной власти, облеченной правом действия и обязанностью предусмотреть его последствия;
- и фактическая непредставительность представительной власти, законно избранной в "доисторическую" эпоху тем же(?) народом, что потом выбрал президента;
- и "бунт бессмысленный и беспощадный", зарождавшийся все последние месяцы и появившийся к нашему позору в виде нынешнего выкидыша;
- и многое другое, чему еще нет названия, определения, объяснения.
3 ноября 1993
Президентскому совету России
События, имеющие своей отсчетной точкой 21 сентября (не говоря о более долгом прологе), привели к кровавой развязке 3-4 октября.
Я не готов к тому, чтобы высказать с обязательной для историка строгостью факта свою версию происшедшего. И, разумеется, не считаю себя вправе вершить суд, опережая правосудие.
В одном, однако, убежден: братоубийства можно было не допустить, если бы раздался своевременно слышимый голос, предупреждающий граждан России о роковых шагах людей, замкнутых в коридорах власти и утратой контроля над собственными помыслами и действиями ведущих к непредсказуемой по последствиям схватке.
К несчастью, громче звучали вовсе иные голоса. Тех, кто, выдавая себя за общественное мнение, жаждал лишь победы над противной "стороной". Исключением стала православная церковь, но ее влияния оказалось недостаточно. Конечно, задним числом все заметнее, хотя многое еще нуждается в прояснении. Но непохоже, чтобы к откровенности стремились люди, чье место в кремлевской и околокремлевской иерархии поощряет их к захвату всей политической авансцены. Тяжко зрелище избирательной кампании на неопознанных и сокрытых трупах.
До последних дней мне казалось, что, выступая на страницах демократических газет и располагая возможностью высказать свое мнение с помощью независимого телевидения, я делаю то, что позволяет возраст и здоровье. Полагал даже, что этим в некотором смысле создается прецедент инакомыслия, совместимого с участием в нынешних официальных структурах. Еще одно заблуждение. Во всяком случае, таким оно видится мне сегодня.
Тем самым я прекращаю числиться членом Президентского совета.
Михаил Гефтер
8 ноября 1993
Италия и Мир простились с Федерико Феллини
"Общая газета" опубликовала отрывок из его предсмертного интервью. Феллини рассказывает сон, где он в двух лицах и сам себе передает письмо, открывает - там чистый лист бумаги.
Вещий сон? К великому истолкователю человеческой смерти и жизни пришел слитный образ их, где смерть в истоке, а жизнь - завершитель.
Разве мы не одержимы иллюзией, что каждый, появившись на свет, заполняет собою чистый лист бумаги, дабы передать затем его следующим? А они не "вправе" разве счесть его, этот лист, вновь чистым, заново открытым?
В сущности - вечный спор прошлого с будущим. Вне человека и внутри его. В самом деле, быть ли человеку, если он отторгает от себя прошлое? Но и сохраниться ли ему, не освобождаясь от незримого и явного диктата предков?
На пересечении двух невозможностей то, что люди называют ПРАВДОЙ.
Спор. Спор будущего с прошлым.
Вне человека и внутри его.
Везде, где люди он. То затихающий, то разгорающийся.
У нас, в России, не он ли в подспуде происходящего. Перед глазами Белый дом с черной короной. Памятник ли он прошлому, посягнувшему на будущее? Или предупреждение, что кровь, что трупы, что осиротевшие семьи - расплата за то, что мы оказались вновь вне будущего в огромной мере из-за того, что попытались разделаться с прошлым, забыв, что в нем судьбы и поколения, опыт и уроки, которые своей неповторимостью и непоправимостью способны помочь нам выбраться из нашего ни на что уже непохожего тупика?
3-4 октября, всего два дня. Рубеж. Порог. Обратно ходу нет. А вперед? Куда?
Все на наших глазах.
И - тайна.
Ноябрь 1993
(для радио "Эхо Москвы")
В 40-й день после кровавой развязки московских событий правозащитные организации и независимые общественные движения обратятся к гражданам России с предложением и просьбой: достойно проститься с жертвами 3 и 4 октября.
Смерть соединила их - невзирая на разную степень причастности к совершенному, на различия в поступках и помыслах. Очередь за нами.
Следуя обычаю, просим соотечественников - зажечь поминальную свечу в окне своего жилища в 22 часа по московскому времени. Тот, кто не успел вчера, может это сделать сегодня. Дело не в формальном счете.
В словаре Даля находим примечательное: "Всякому поверью есть корень и основание".
Корень и основание. Вот что бередит мысль, рождает вопросы, на которые нет ответа. Что породило беду? Отчего не удалось предотвратить ее? Ближние ли причины у нее или они уходят в даль десяти и более веков?
Из программы "Люди октября 1993-го"
(Фрагменты)
События 3 и 4 октября вроде откочевали в прошлое, заслоненное будничными хлопотами, предвыборной суматохой. Но это заблуждение. Они еще здесь, среди нас - жертвами, неопознанными трупами, невыявленными местами захоронения. Среди нас и в нас. Причастность к этим событиям, хотя и сугубо различная, но всеобщая. Даже те, кто вне политики, вряд ли смогут утверждать, что московское кровопролитие не коснулось их жизни.
Кое-что уже прояснили журналистские дознания. Многое, но не все. Главная тайна еще не раскрыта. У тайны этой нет единого наименования. Ибо по существу своему она не однозначна. В ее истоках - несовпадающие помыслы, расчеты и предрассудки, раскол общественного сознания, растерянность и равнодушие, переходящие непредсказуемым образом во взрывы взаимного непонимания, в дуэль амбиций и апелляции к голой силе. Прошлое и будущее сошлись в трагических днях Москвы. Думать, что Россия сумеет пробиться к демократии, соединяющей законный порядок с защитой человеческого достоинства и права на высказывание, не ограниченное частностями, что дано России продвинуться на этом пути, не добыв и не огласив правду об октябре 93, значило бы вводить в заблуждение себя и обманывать других.
Вопросы по программе "Люди октября 93"
1. Численность участников события:
- С каждой из сторон (желательно в динамике).
- Экспертная оценка их состава:
возраст, пол, образование, причастность к тем или иным политическим движениям, партиям и т.д.
2. Возможно ли составление синхронистической таблицы, охватывающей событие от 21 сентября до 4-5 октября включительно по следующим рубрикам:
- официальные действия каждой из сторон;
- боевые действия каждой из сторон;
- отзвуки московских событий в России;
- попытки мирных переговоров, их ход и результаты;
- моменты и места включения в событие "незапрограммированных" сил;
- позиция и поведение политических движений, партий и их лидеров.
2а. Поскольку почасовая раскадровка "события", вероятно, трудно осуществима, желательно провести синхронизацию, выделяя ее (синхронности) узловые моменты, дабы увидеть в конечном счете, как формировалось самое "СОБЫТИЕ".
К этому же: можно ли вообще говорить о "событии" в единственном числе или вернее рассматривать отдельные событийные сочленения (блоки), таким образом выявляя соотнесения замыслов сторон с действительным развитием?
К этому же: можно ли хотя бы предположительно выявить президентский "сценарий" и "сценарий" Белого дома? В какой степени применимы к тому и другому понятия "наступление", "оборона" или речь вообще идет о другом?
3. Сопоставление октябрьских событий с их предшественниками; в каком смысле можно говорить о репетициях генеральной схватки; в какой степени применимы к происходившему термины: заговор, путч, мятеж, народное восстание, гражданская война?
К этому же: является ли конфликт двух ветвей власти исчерпывающим или хотя бы главным содержанием события - или в данном случае допустимо говорить о данном конфликте как о верхушке айсберга; в таком случае, что же составляет его донную часть?
4. На что был рассчитан указ N 1400: на то, чтобы принудить Белый дом если не к капитуляции, то к поведению на продиктованных условиях, или он изначально был рассчитан на противоположный эффект ("автоимпичмент" с вытекающими из этого следствиями, которые исключили бы очередной компромисс в "хасбулатовском" стиле)?
5. Заложена ли была в самом начале в президентский сценарий идея "первого выстрела" (подтверждают ли это предположение останкинские события?)?
6. Можно ли свести воедино все свидетельства об атмосфере в Белом доме во время блокады: формировалась ли концепция контрдействия и в чем она состояла? Менялась ли она в ходе события, в какие моменты и в какую сторону? Существовала ли четкая организационная структура или наличествовали разные центры политических и предвоенных импровизаций?
К этому же: какие политические настроения преобладали в Белом доме? Можно ли говорить о доминирующей там идеологии? В чем она состояла? Специально - о действительной роли Баркашова и его сторонников, об их взаимоотношениях с другими белодомовцами.
7. Удельный вес и роль иногородних. Что привело их в Белый дом? Кто привлекал их и как организовывалось их участие в "событии"? Каковы их судьбы?
8. Можно ли считать события в Останкино ключевым моментом? Есть ли основания полагать, что после расстрела в районе телецентра "событие" как бы возвращалось в свою исходную фазу, что открывало возможность для перемирия на более выгодных условиях для президентской стороны. В этой связи: справедливо ли утверждение, что такой ход событий не устраивал Ельцина и его ближайшее окружение и что заинтересованы они были в явленном полном и окончательном поражении, предполагающем физическую расправу с противником?
9. Отношение сторон к миротворческим инициативам - патриарха и особенно субъектов федерации. Можно ли считать, что нарастающая активность последних была немаловажным, если не решающим фактором в принятии решения о наступательной военной акции? В более широком смысле: в какой мере и с какого момента Россия как искомая величина исподволь вошла в событие и определила его течение и итог?
10. Существует ли связь между отказом элитных президентских подразделений, и прежде всего группы "Альфа", осуществить акцию штурма, захвата и расправы - и принятием в ночь с 3 на 4 октября плана танкового обстрела Белого дома (можно ли выяснить с точностью до часа, когда имели места отказ спецподразделений, встреча Ельцина с их командирами, посещение президентом Министерства обороны и оформление приказа на применение армейской силы?)?
11. Роль милиции и спецназа в "событиях":
- Можно ли говорить и в какой степени о несоответствии их характеру события, раздвоенности в их поведении - от пассивного наблюдательства к вспышкам жестокости и насилия?
- Насколько подтверждается сверкой разных источников версия крупномасштабной провокации, руководимой из одного или нескольких центров? В какой степени обоснованно говорить о двусторонних провокациях, питавших друг друга?
12. Все данные о снайперах:
- примерная численность;
- происхождение их;
- места дислокации;
- роль, какую они сыграли в ключевых моментах "события", особенно в реализации идеи "первого выстрела".
13. Желательно суммировать все данные о жертвах, их числе, о мерах сокрытия их численности, о местах захоронения и т.д.
14. Был ли призыв Гайдара к демократическим силам выйти на улицы города его собственной инициативой или это так или иначе вытекало из сценария по мере его корректировки стихийным развитием события? Сколько человек откликнулось на его призыв? Каковы были их действия? К чему они готовились? Степень их организованности? Меры по обеспечению их безопасности?
К этому же: подтверждается ли мнение, что вызов демократов на улицы должен был послужить одним из решающих аргументов для привлечения армии к боевым действиям?
15. Роль и действия московских городских властей в преддверии и в ходе события?
- Степень подготовленности, мобилизации, вовлеченности?
16. Участие СМИ - особенно радио и телевидения - во всех фазах и на всех стадиях развития "события":
- Связи отечественных и западных средств mass media; мера активности тех и других в освещении событий.
- Каковы тенденции спада или же возрастания активности печати и электронных средств информации после "события", в расследовании их, в поисках путей воссоздания объемной и максимально объективной картины? Характеристика с этой точки зрения изданий, программ, отдельных журналистов и аналитиков.
Руководитель программы Михаил Гефтер
Ноябрь 1993
(из разговора с корреспондентом газеты "Век")
- Вы спрашиваете, в чем я вижу задачу расследования? Конечно же, речи нет, чтобы подменить собою правосудие. Мы не ищем виновных, но и не хотим уходить от вопросов, которые задает больная совесть. Строгость фактов, а с другой стороны - не подменить протоколом множественность образов события, несхожие друг с другом человеческие интонации. Мы зовем как тех, кто был непосредственным свидетелем противоборства, так и "сторонних" наблюдателей, кто следил за разразившейся катастрофой, глядя в телеэкран. В каком-то смысле стремимся воспроизвести "ментальный" срез трагедии - в убеждении, что многоголосая правда о ней нужна и современникам, и нашим потомкам. Мимо нее пройти равносильно тому, чтобы ставить диагноз болезни, не выслушав больного. Нет, вернее даже так: "Больной, исцелися сам!"
...Самоконтроль и самопереживание, разумеется, оспаривают друг друга. Но это продуктивный спор. Он поможет дешифрировать тайну события , проникнуть сквозь непосредственную реакцию человека в его побуждения, иногда подготовленные предшествующей жизнью, а иногда внезапно вырвавшиеся в нем и изменившие стереотип обыденного поведения.
Это следует делать именно сейчас, пока свежа память. Ведь Время в сложных отношениях с Памятью - что-то навсегда уходит, проваливается в "запасник". Человек сплошь и рядом подпадает под магию версий - и даже не непременно явных в своей тенденциозности, а "просто" односторонних, с заданным полем зрения: такие-то повороты события входят в него, а другие отодвигаются на обочину - и все, что стряслось, обретает черты неумолимости, проистекающей из названия, из пришпиленного ярлыка (будь то "заговор", "путч" или "народное восстание" и т.д. и т.п.). Да и не событие само по себе превращается в черно-белое, таким растасканным в стороны (и закрепляемым в этом качестве) становится человек... Мы же его видели в эти дни, "человека улицы", "зеваку", лезшего под пули, мы же потрясены были легкостью, с которой грешный живой человек в считанные минуты превращается в труп, и что же - это уйдет, минуя сознание, освобождая его от мучительной непонятности, с которой убийство втягивает в свою воронку людей?!
Вот почему, когда мы отклоняем предустановленную оценку, поиски готовых иллюстраций к заведомой версии события, начиная как бы с чистого листа, мы хотим помочь человеку ощутить себя сувереном, то есть тем, кто отказывает любому "кому-то" распорядиться своею судьбой. Мы это делаем не из-за отсутствия собственной гипотезы. Мы настаиваем на непредвзятости, так как видим в ней условие, если угодно - гарантию неодномысленного согласия, возможность открыться тому, чего еще нет, что у нас только в зародыше, и достаточно хрупком, - открыться обществу. В конечном счете оно - лоция нашей работы. Стоит ли пускаться в путь, не рассчитывая прийти в гавань?
Мы чуть не ежедневно проклинаем свое тоталитарное вчера. Не вступаю сейчас в спор - исчерпывается ли прошлое тоталитаризмом, по силам ли было этому чудищу выгладить все различия в людях, добрался ли он в такой степени до души каждого, чтобы лишить ее энергии бессознательного, но самого глубинного сопротивления. Я так думаю. Трудно отрицать - тоталитаризм преуспел по этой части. И не в малой степени потому, что был искусен в умении уводить человека от неоднозначности жизни (жизни как таковой!) к той самой простоте, что хуже воровства... В генофонде сталинской системы - упрощение, имя которому - гражданская война. "Система" была рассчитана на то, чтобы воспроизводить - снова и вновь - свое происхождение, втачивая в это миллионы, втесняя собственную краткосрочность в вечную повседневность. Единственность не только команды, но и объяснения, единственность трактовки и версии, единственная формула поведения и действия!
Спросим себя: разве мы от этого ушли? Разве нынешний шумный антикоммунизм не покушается на еще одно "раз и навсегда"? Да, простота простоте рознь. Но в нашем случае это скорее адаптация вируса, чем избавление от него. А суть как раз в том, чтобы избыть, превозмочь позыв и норов единственности... Я бесконечно далек от того, чтобы сказать - ради урока оправдано кровопролитие. Но оно уже свершилось, оно уже на нашем счету, так исполним свой долг перед мертвыми.
(Из разговора с журналистом Дэвом Мураркой)
- Скажите, Михаил Яковлевич, а может быть в событиях 3-4 октября все были не подготовлены к случившемуся повороту событий? Да и вообще - была ли альтернатива?
М.Я.: Альтернатива чему? Указу 1400? Импичменту? Спиралям Бруно? Баррикадам? Танковому расстрелу? Либо тому, что под спудом этого, - противоборству "двух ветвей" власти, каждая из которых притязала на всевластие? Или, наконец, альтернатива тому, что питало (и питает!) собою сам междоусобный произвол: убежденности каждой из сторон, что жизнь человеческая - чистый лист бумага? Обрел "рейтинговое" или "электоральное" доверие, и ты - хозяин людских помыслов...
Стало, вроде, само собой разумеющимся, что мы, живущие в России, делимся надвое. Одни - противники реформы, тоскующие по возврату к тому, что было, другие - поборники ее, исключающие что-либо возвратное. Или - или! Если не "за", то - "против"! Знакомо?
Вот, скажем, как звучит в устах Президента общий итог октябрьско-декабрьских событий: наконец покончено с советской коммунистической системой. Я не обсуждаю сейчас - действительно ли достигнута эта цель, не обман ли зрения? О другом речь. Цель ли это ? Достижимо ли - неугодное просто вычеркнуть из жизни, а самое жизнь затем фундаментально перестраивать, притом в невыясненном направлении - и не в мелочах-подробностях, а в самом коренном: собственно, куда? И притом - о цели речь или о целях ? Пожалуй, самый важный, самый для нас болезненный вопрос. Если не одна цель - в том, разумеется, случае, когда не пригвождают силою к единственности ее, если налицо несовпадение и раскол в "целях", - то что из этого следует для политики и политиков?
Либо выровнять эти непослушные "цели", подстричь, как газон. Либо, напротив, самое несовпадение их принять за отсчетную точку, за поприще, за продуктивный ресурс. Это-то последнее, на мой взгляд, только и заслуживает, чтобы его именовали альтернативой...
24 августа 1994
Дневниковая запись
Я, появившись на свет в 1918-м, родом из Бесовии, которая кормилась подвигами и алкала крови. Нынешняя не то чтобы свободна от некрофилии, она, скорее всего, стремится превратить ее в рыночную разменную монету. По частицам примучивая, убивая, следя при том за котировкой - сегодня одни в цене, завтра - другие...
Бесовщина - она не без эволюции. Возрастание численных размеров - и съеживание в масштабах... От Беса всевластия - к мелким бесам "демократического" тщеславия и небескорыстного прислужничества.
Очистить жизнь от мелких бесов "дьявольски" трудно, ежели вообще возможно. ХХ-й век, по всему видно, не справится. Может, XXI-й сподобится...