шахматы

На прошлой неделе чемпион мира ВЛАДИМИР КРАМНИК объявил о том, что соглашение о проведении его матча за титул чемпиона мира по шахматам с венгром Петером Леко наконец заключено. После этого с российским гроссмейстером встретился корреспондент Ъ АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ.

"Выпускались какие-то сплетни в виде пресс-релизов"

— Насколько я понимаю, определенность с чемпионским матчем достигнута очень вовремя для вас?
— Конечно. Ситуация была неприятная, хотя я понимал, что интерес к нашему матчу есть и он в итоге обязательно состоится. Но после того, как Einstein Group отказалась от выполнения своих обязательств и я расторг с ней контракт, пришлось все, по сути, начинать с нуля: все контакты ведь были у Einstein. Время, силы были потеряны. Тяжелый довольно период... Причем я сам участвовал в этих интенсивных переговорах, которые длились полгода, поскольку одному менеджеру справиться было трудно. Так что, когда наконец соглашение с компанией Dannemann было заключено, испытал облегчение. Теперь можно строить четкие планы.
— Сроки матча — с 26 сентября по 18 октября — на ваш взгляд, оптимальные?
— Вообще-то мы намечали играть раньше. Но для организаторов были удобнее именно эти сроки. Что ж, сентябрь тоже в принципе нормально. Тем более что в последнее время сложилась традиция чемпионские матчи играть осенью. Я, например, приблизительно в это же время играл с Гарри Каспаровым в 2000 году.
— В прошлом году, после того как вы разорвали контракт с Einstein Group, появилась информация, что вам предлагалось сыграть с Леко под эгидой FIDE и вроде бы уже есть договоренность о проведении матча в Буэнос-Айресе...
— К сожалению, очень многое из того, что шло от FIDE, не имело никакого отношения к действительности. Выпускались какие-то сплетни в виде пресс-релизов. Я никогда конкретных предложений — допустим, играть в Буэнос-Айресе — от FIDE не получал. Мне все это, честно говоря, не нравилось. Если такая крупная организация, как FIDE, чуть ли не официально заявляет о том, что с матчем все решено, то потенциальные спонсоры и организаторы думают: а какой смысл в таком случае что-то предлагать? Люди же верят... У меня, например, в тот момент, когда появилась информация о Буэнос-Айресе, были переговоры с другими спонсорами. Пришлось объяснять им, что все это неправда. Оказался в неловком положении. Хотелось бы, в общем, чтобы FIDE отвечала за свои слова.

"Я сознательно начал эксперимент над собой"

— В последнее время, что заметили все специалисты, вы здорово изменили свою игру — и дебютный репертуар, и стиль в целом. Вы уверены, что эксперименты, затеянные вами, в частности, на турнире в Вейк-ан-Зее, могут быть полезны?
— Они должны принести пользу. Я ведь сознательно сделал этот выбор. Это был долгосрочный план. Я, по существу, начал осуществлять суровый эксперимент над собой через полгода после матча с Каспаровым — когда отдохнул, пришел в себя. Я отдавал себе отчет в том, что результаты на некоторое время могут снизиться. Примеры есть. У того же Леко все когда-то было один в один. В определенный момент он заиграл совсем в другом стиле, и результаты стали хуже. Его много критиковали, говорили: ну что же он делает?! А потом Леко выиграл дортмундский турнир претендентов. По моим расчетам, мои эксперименты тоже должны сработать. Но стопроцентной гарантии, когда начинаешь столь масштабный проект, сами понимаете, быть не может. Окончательный ответ даст только матч с Леко. Если он пройдет успешно, если я буду играть сильно, то, значит, все делал не напрасно.
— То есть вы действительно спокойно отнеслись к тому, что не слишком удачно выступили на турнире в Вейк-ан-Зее, где проиграли три партии? Ведь считается, что для чемпиона мира любое поражение очень болезненно...
— С другой стороны, звание чемпиона мира — это ведь не финальная точка. Я люблю играть в шахматы, мне нравится узнавать свои возможности. Узнать их можно только через эксперименты. А на пути к чемпионскому званию сильно не поэкспериментируешь. Но вот после матча с Каспаровым у меня настал такой момент, когда ничего доказывать не надо. И я решил использовать его. Специально заставлял себя иногда играть совершенно несвойственные мне позиции, что, разумеется, является безумием с точки зрения результата. Но было любопытно посмотреть, что получится. Получалось не всегда. Я понимаю: людям хочется, чтобы я выигрывал все турниры. Но это моя жизнь. Мне, по крайней мере, все эти эксперименты интересны. Я много нового о себе узнал. Узнал, в каком стиле мне лучше играть, а лучше не играть, какие дебюты мне больше подходят...

"Леко наверняка постарается взять меня измором"

— В середине февраля в испанском Линаресе начинается второй супертурнир года. На нем что будет важнее для вас — результат или продолжение творческих поисков?
— Матч с Леко на сегодня явная доминанта. Но Линарес среди всех соревнований стоит все-таки особняком — легендарный турнир, принципиальные соперники. Поэтому постараюсь сыграть там хорошо. У меня, кстати, есть внутреннее ощущение, что в Линаресе все будет в порядке. Не могу даже объяснить почему. У меня ведь то же самое было в прошлом году. Я наэкспериментировал в Вейк-ан-Зее, напроигрывал там, после чего взялся за голову и удачно сыграл в Линаресе, разделив первое место с Леко и опередив Каспарова с Вишванатаном Анандом.
— Ананд удивительно сильно провел минувший год.
— Он хорошо играет. Но Ананду повезло в том, что он находится вне этого циклона, связанного с розыгрышем чемпионского цикла. У всех, кто вовлечен в него, результаты чуть-чуть снизились. Это и Руслана Пономарева касается, и Каспарова, и Леко временами буксует... Работа с документами, знаете, она позитива в плане игры не дает. Шахматы все-таки требуют концентрации. А когда ты час тренируешься, а час ведешь переговоры, то ничего хорошего не выйдет. Ананд же просто играет в шахматы — и играет, надо отдать ему должное, блестяще. Но посмотрим, что будет, когда другие шахматисты выйдут на свой лучший уровень. Этот год вообще будет определяющим. В том смысле, что до сих пор ситуация в шахматном мира была, что ли, хаотическая какая-то, странная. Никто не знал, что происходит. А с объявлением нашего матча с Леко что-то должно стабилизироваться.
— Петер Леко, как вы считаете, прогрессирует?
— Он очень стабилен. Любителям шахмат не стоит Леко недооценивать, несмотря на то что у него не было каких-то выдающихся побед. Хотя, к слову, выиграть Линарес и Дортмунд — это достижение. И потом, его стиль подходит именно для матчевой борьбы: он крайне редко проигрывает, упорный, цепкий игрок с хорошей базой. Он, может быть, не выдает фантастических партий, зато шахматист ровный. Выражаясь теннисным языком, Петер не делает невынужденных ошибок, в любой ситуации будет биться до последнего. Чтобы обыграть такого, нужно пять сетов носиться по корту. Думаю, что это один из самых серьезных соперников, которые могли мне достаться, и матч будет тяжелым. Поверьте, я сейчас не занимаюсь пиаром поединка... Впрочем, честно скажу: считаю, что у меня и опыта побольше, и в целом я посильнее, чем Леко. Но чтобы выиграть матч, нужно будет набрать такую форму, в какой я был перед матчем с Каспаровым. Преимущество Леко ведь еще и в том, что он молодой и этакий спортивный аскет: всю жизнь соблюдает жесткий режим сна, отдыха, питания. Он наверняка будет стараться взять меня измором, на шестом-седьмом часу игры. А моя задача — не упускать своих шансов, которые точно будут, пробивать его оборону, думать не о том, как не проиграть, а о том, как выигрывать партии.
— В Вейк-ан-Зее вы как раз над этим работали?
— Да, я играл с Леко более агрессивно, чем обычно. И практически пробил его защиту. Жаль, что к концу турнира очень устал и на шестом часу этой партии допустил грубейшую ошибку и не выиграл, по существу, уже выигранную позицию. Был бы в лучшей физической форме — взял бы очко... Я вообще, когда узнал, что моим соперником будет Леко, переориентировался на чуть более острую игру. Может быть, где-то перебарщивал, но хотелось смоделировать ситуацию.
— Над "физикой", которая вам будет так необходима, с вашими хорошими знакомыми братьями Кличко нет желания поработать?
— Да надо бы... Я, кстати, говорил с Виталием на эту тему. Он сказал: ни в коем случае нельзя входить в форму раньше времени. Главное — сделать это вовремя, в решающий момент. Поэтому нужно тщательно продумать, когда начинать работу над физподготовкой. А в том, что я смогу работать над ней много, не сомневаюсь. Матч с Леко — стимул колоссальный. Это не Вейк-ан-Зее и даже не Линарес. И дело тут не в деньгах, а в титуле. Хочется его удерживать.

"Задачи противостоять FIDE у нас нет"

— В конце прошлого года была создана Ассоциация шахматных профессионалов, которую вы активно поддерживаете. В России еще не так много шахматных болельщиков знают, что представляет из себя эта организация, возглавляемая популярным французским гроссмейстером Жоэлем Лотье.
— Это своего рода профсоюз шахматистов, созданный, как мне кажется, на абсолютно грамотной демократической основе. Все члены совета директоров, руководящего органа, выбраны, никто не назначается сверху, никакой мафиозности нет. Почему ассоциация появилась именно сейчас? Ну, просто устали шахматисты. Тот факт, что в организацию, зарегистрированную в сентябре, к ноябрю вошло уже около 140 человек, в том числе почти все ведущие гроссмейстеры, говорит о том, что чаша терпения переполнена, что шахматисты хотят нормально жить, хотят, чтобы их права были защищены. В ассоциации есть юрист, который работает на постоянной основе. Если кто-то нарушил контрактные обязательства, то спортсмен может обратиться за защитой. У нас, кстати, уже по одному такому случаю идет разбирательство. Плюс мы, возможно, займемся организацией шахматных турниров. FIDE, к сожалению, в этом плане делает не так много. А у ассоциации уже есть кое-какие проекты. В идеале хотелось бы видеть нашу организацию чем-то вроде ATP в теннисе. Полагаю, что может получиться. Вижу, во всяком случае, что люди с энтузиазмом работают. Уже переговоры и с FIDE, и с Евросоюзом ведутся. От ЕС нам послано приглашение участвовать в их конгрессе. То же самое, надеюсь, произойдет и с FIDE. Ассоциация направила туда письмо с просьбой разрешить кому-то из ее членов присутствовать на конгрессе федерации. Ожидать каких-то немедленных и невероятных успехов от нас не надо, но постепенно, думаю, мы превратимся в серьезную организацию. Если наши планы воплотятся в реальность, то такие вещи, как прошлогодний срыв матча Пономарев--Каспаров, будут уже невозможны.
— Вы следили за событиями вокруг этого матча?
— Следил по большей части на основе официальной информации... Считаю, что в мире немного неправильно воспринимали происходящее — как некую борьбу кланов. На самом деле никаких кланов нет, и игроки не виноваты в ситуации. Просто FIDE — несомненно крупная, обладающая огромным потенциалом и весом организация — сегодня не выполняет, что уже очевидно всем, свои ключевые функции. Допустим, по организации соревнований. Федерация должна что-то поменять в своей кадровой структуре. Я говорю сейчас не о президенте Кирсане Илюмжинове, а о тех, кто плохо выполняет текущую работу. Я, к примеру, не понимаю, почему FIDE не могла согласиться с теми четырьмя пунктами, выставленными Пономаревым. Там никаких проблем не было. Произошел какой-то персональный стык. Может, причина в том, что FIDE работает на тоталитарной основе: мы главные, а вы, шахматисты, обязаны подчиняться. Но мы живем в эпоху демократии. Шахматисты не лезут на первые роли, но хотят хотя бы минимального уважения.
Посмотрим, что будет с чемпионатом мира по нокаут-системе, о проведении которого до сих пор не объявлено. Он, по-моему, последний шанс для FIDE спасти репутацию. Ведь сейчас федерация потеряла доверие со стороны шахматистов. По-моему, не осталось ни одного игрока, который сказал бы: FIDE блестяще работает.
— Вы считаете, что шахматное объединение, выявление единого, всеми признанного чемпиона по итогам двух циклов — вашего и FIDE, которого все ждали с мая 2002 года,— все же состоится?
— Я лично не против объединяться. Но в сложившейся ситуации меня волнует только мой матч. Если я выиграю и если что-то путное выйдет из первенства FIDE по нокаут-системе, если там будет выявлен настоящий, не назначенный чемпион мира, тогда объединение вполне реально. А если чемпиона определят росчерком пера, то... Я надежд не теряю, но начиналось все гораздо лучше.
— Не выйдет ли так, что набирающая вес Ассоциация шахматных профессионалов в конце концов станет противником FIDE и это соперничество пойдет во вред шахматам?
— Задачи противостоять FIDE у нас нет. Задача в нормальной, бесконфликтной работе с федерацией, в распределении обязанностей. Как у ATP и ITF в теннисе. Надеюсь, что ни Евросоюз, ни FIDE не воспримут создание ассоциации как попытку захватить власть. Нам власть не нужна. Мы просто хотим нормализовать шахматный мир, акции которого, если говорить биржевым языком, сейчас на самой низшей точке. Мы хотим сотрудничать с FIDE, но если она не захочет этого, то, не исключаю, ассоциация сама займется организацией каких-то турниров, может быть, в перспективе даже матчей за титул чемпиона мира. Кто-то же должен это делать.

Газета «Коммерсантъ» №20 от 05.02.2004, стр. 24

Авторы:

Алексей Доспехов

Темы:

Шахматы

Владимир Крамник: шахматисты хотят нормально жить