Егор Холмогоров. Властелин кольца
Егор Холмогоров
Дата публикации: 17 Февраля 2004
Е сть что-то роковое в том, что моменты соприкосновения Путина с военным могуществом подозрительным образом совпадают с очередными громкими и депрессогенными катастрофами. Несколько лет назад - "Курск" , теперь, в разгар учений, в ходе которых Путин впервые выступает как главнокомандующий армии, условно ведущей условную мировую войну, плавает на подлодках, запускает ракеты и делает другие столь же полезные вещи, вся страна занята не этими его звучными деяниями, а подсчетом жертв "столичного строительного бума" . В этом есть что-то горькое и роковое, но с трудом поддающееся символическому истолкованию.
Возможно и так понять - трагедия в Москве скрывает, плотно укутывает от постороннего взора суть свершающегося в России политико-психологического переворота. В конечном счете - "когнитивная тень" не раз и не два была прибежищем России в сложных обстоятельствах - усиление России неизменно скрывалось под личиной слабости, образующийся порядок извне воспринимался как длящийся хаос, а продвижение вперед - как ребячество "потемкинских деревень". Возможно, нечто подобное происходит и на сей раз.
Речь, конечно, не о формально технической стороне дела: плаванье на подлодке, запуски ракет, отработка полетов, переброски войск - все это современная Россия может себе позволить в несравнимо меньшем масштабе, нежели Советская Империя. "Самыми масштабными учениями с 1982 года" вряд ли кого-нибудь удастся впечатлить - со стороны ехидных недоброжелателей все равно раздадутся голоса, высмеивающие жалкие потуги изобразить военную мощь с помощью ржавой подводной лодки, двух ржавых самолетов, умирающих от пневмонии солдат и т.п. Пиаровский эффект от проходящих учений будет не так силен - и потому даже хорошо, что он оказался еще сильнее смазан московской трагедией. Тем больший повод сосредоточиться на главном.
Главное же не в том, чтобы продемонстрировать внешнему миру и самим себе военную мощь России. Главное в том, чтобы осознать эту мощь как нечто реальное , как нечто, что находится в руках у власти и создает власть . Главное - в осознании Путиным пределов, точнее - практической беспредельности этой мощи. Смел и интересен прежде всего сам замысел учений, в котором фактически разыгрывается, пусть и со всеми приличествующими оговорками, сценарий третьей мировой войны с боевым применением стратегического ядерного оружия .
Право отдать приказ о применении такого оружия - это власть, безграничная власть над судьбами мира, и кольцо всевластья (одно из двух или трех) по-прежнему находится в руках верховного правителя России. Однако сила и действенность этого кольца до сих пор не осознавались. Никто не верил в то, что руководители "демократической России" могут реально применить ядерное оружие против противника, особенно если этим противником окажется Запад . Более того, внутри страны присутствовала уверенность, что если дойдет до "такого", то "эти все сдадут". Любые разговоры Ельцина на тему ядерного оружия воспринимались как " пьяные выходки русского медведя " , а редкие упоминания Путина или Сергея Иванова проводились по штату дипломатическому, а не военному.
Между тем ядерное оружие - это оружие политическое. Оно является оружием не само по себе, а только вместе с политической волей, политической решимостью его применить. В отрыве от этой политической решимости оно либо перестает быть оружием вовсе, превращаясь в груду радиоактивного металла, либо становится "кошмаром политиков", "оружием террора", находящейся вне политического контроля "бомбой самой по себе" - обычно - в рюкзаке у виртуальных злоумышленников. В качестве политического оружия ядерное оружие - знак полного национального суверенитета страны, имеющего глобальное измерение. Обладание СЯС и готовность их применить означают, что ценность суверенитета одной страны равна ценности существования человечества. Ядерное оружие верифицирует политическое уравнение: "Рим (то есть Москва, Вашингтон, Пекин...) есть Мир".
"Есть вещи поважнее мира" - этой рейгановской фразой была выиграна холодная война. Выиграна лишь потому, что в официальной идеологии советского политического руководства вещей поважнее мира не было. Еще в начале 1960-х годов Советский Союз провозгласил отсроченную капитуляцию, когда в споре с Мао Цзэдуном Хрущев объявил, что победа стран социалистического лагеря в ядерной войне не стоит жизни западного пролетариата. Потом это отлилось в чеканную позднесоветскую формулу "победителей в ядерной войне быть не может" , а затем трансформировалось и в горбачевское новое мышление, для которого сравнительная ценность "Рима" и "Мира" стала несоизмеримой - и на весах безусловно перевесила чаша последнего...
Интересно, что для советского военного мышления было не так: в ходе стратегических учений 1980-х годов - предшественников нынешних - разыгрывались смелые сценарии победы любой ценой. По свидетельствам участников, в тогдашних битвах на картах сносились с лица земли Москва и Вашингтон, уходила под воду Калифорния, погружалась в пучину небытия Африка, над которой сшибались друг с другом противоракетные системы двух стран, вслед за ней уходили Индия и Китай - только потому, что в противном случае после войны они со своими сотнями миллионов населения оставались гегемонами планеты, русские танки раскатывали Европу и Ближний Восток... Ноевым ковчегом оставалась Западная Сибирь, в которой сохранялось достаточное население и промышленный потенциал для советской гегемонии в "послевоенном" мире. Все это было актуально в горизонте военного планирования, но не для политической воли - она уже давно сдалась.
Мы могли сколько угодно заклинать себя в 1990-е словами о ядерном оружии как гарантии нашего суверенитета, но все равно все знали, что в рамках сделанного за страну "стратегического выбора" мы обречены на капитуляцию. Ценность России и Человечества была несоизмерима. Всегда и все просчитывающий Голливуд и тут уже изобразил "возможное будущее". В " Цене страха " с Беном Аффлеком, фильме по роману Тома Клэнси, уже после уничтожения ядерным взрывом (устроенным террористами) американского города, уже после налета советских ВВС на американский флот и ответного налета на базу советских ВВС, уже когда начат отсчет старта ракет, российский и американский президенты, по инициативе мужественного и гуманного американца, договариваются "во имя будущего человечества" остановить это безумие. И останавливают. Остается спуститься с голливудских небес на грешную землю и представить себе "реальную" ситуацию - из американской шахты вырывается ядерная ракета (случайно ли, нет, - кто знает) и летит на русский город, или военную базу, или на АЭС - какая, в общем-то, разница... Благородный американский президент звонит президенту России и сообщает, что ничего поделать нельзя, и просит не наносить ответного удара, не губить жизни ни в чем не повинных людей. Ответ не менее гуманного и ответственного перед человечеством российского президента предсказуем. И здесь ценность "Рима" и "Мира" окажется несоизмеримой, а стало быть - и уничтожающей идею ядерного оружия.
И вот сейчас, в Северном море, и в целом в ходе этих учений Путин впервые должен всерьез и перед всем миром разыграть ситуацию, в которой уравнение "Рим и Мир" решается иначе и есть вещи, которые поважнее мира. Если это испытание, эта запоздалая публичная властная инициация пройдет успешно, то Россия де-факто возвратит себе значительную частью утраченного суверенитета и во внутренних, и в глобальных вопросах. Можно сколько угодно потом говорить о стратегическом партнерстве с Америкой и интеграции в Европу, но однажды осознанная реальная власть их уничтожить обернется реальной психологической независимостью. Можно сколько угодно говорить о бесповоротно сделанном выборе в пользу свободы, но эти заклинания будут иметь совсем иной смысл, если прибавить в уме, что жизнь русских и жизнь обитателей островов свободы ценятся не в соотношении 1000:1.
Властитель, который, пусть даже в уме, запустил хотя бы одну ядерную ракету по Вашингтону, ощутит в своей руке кольцо всевластья. И это кольцо всевластья исподволь, иногда - против его вполне либеральных намерений, начнет перековывать его в суверена, в обладателя реальной мощи. Это кольцо сделало из общечеловеческих патриотов-якобинцев творцов национальной армии Франции, которая родит Наполеона и станет имперской армией. Это кольцо сделало из сторонников "упразднения государства" и всемирно-революционных фанатиков большевиков творцов "социализма в одной стране", решившего за 40 лет столько же национальных имперских задач России, сколько Империя решила за 200... Сможет ли она выковать из власти, которая наследует режиму либерально-хаотической революции, власть подлинно национальную и подлинно суверенную? Зависит, на самом деле, от ощущения безграничности этой власти. Чем больше ее размах, тем больше она "развращает", как кажется либеральному сознанию. "Абсолютная власть развращает абсолютно" . Сегодня этой власти не хватает как раз этой "развращенности", не хватает ощущения абсолютности, не хватает внимания к призыву Константина Леонтьева "властвовать беззастенчиво" .
Только власть, ощутившая в руках полноту суверенитета и сладость властвования (вместо сладости кражи ), и сможет обратиться к укреплению основ этого властвования, к укреплению основы своего суверенитета, то есть государственной и национальной основы. И мало что может так способствовать этому вкусу власти, как ощущение права "решить" жизнь и смерть "Мира", если он покусится на "Рим".