30 марта 2004, 12:05 Мнения

Дискуссия в форме провокации

Андрей Колесников Можно ли обсуждать текст, написанный неизвестно кем в тюрьме и появившийся в печати лишь по воле тюремного начальства? Можно, если не забывать об обстоятельствах его появления.

Статья Ходорковского (или псевдо-Ходорковского) о кризисе русского либерализма, о «крови и почве», которые должны прийти на смену универсальному космополитизму, оказалась в эпицентре сегодняшних многочисленных салонных дискуссий об этом течении общественной мысли. Либерализм, как утверждают многие, от Суркова до псевдо-Ходорковского, умер, но дело его живет. Во всяком случае в медийном и экспертном пространстве обсуждают исключительно судьбу либерализма в России. Рискну предположить, по той причине, что ничего важнее сейчас и в самом деле нет.

Оставим в стороне пикантность самой истории с публикацией статьи, которая в некоторых особо пафосных пассажах текстуально совпала с запальчивым и несколько неуклюжим «Манифестом», издевательски подписанным «инициативной группой» и «Степановым Ю. А.».

Жанр политической провокации доведен в последние годы до сияющих высот профессионализма — до такой степени, что в ловушки попадаются даже «мастера», которые «орудуют в номерах» (газетных, разумеется). Например, С. Белковский, которому уже успели приписать не его доклад. В этой ситуации становится решительно безразличным, кто автор.

Существует некий идеологический мейнстрим, в котором тонут все. Некий набор кубиков-идеологем, которые можно выстраивать в разном порядке, и в этом смысле авторство конкретно-целевых провокационных или эпатажно-провокативных материалов не имеет значения. С содержательной точки зрения, интереснее возиться с кубиками, чем с фигурантами запутанных историй и сценариев, авторство которых все равно неизвестно.

Кубики лже-, псевдо- или просто Ходорковского типичны для текущего политического момента.

То, что он написал, во-первых, представляет собой версию русского либерализма. Во-вторых, эта версия в достаточной степени распространена — как по формальным признакам (Гайдар с Чубайсом все опорочили и продали, а вот сейчас выйдем мы в белых одеждах и все исправим), так и по содержательным (почвенный и национальноориентированный либерализм). В-третьих, это версия мейнстримовская, доминирующая — хотя бы по той причине, что ее исповедуют как партия, так и правительство. И, страшно сказать, Сам.

«Оставить в прошлом космополитическое восприятие мира. Постановить, что мы люди земли, а не воздуха. Признать, что либеральный проект в России может состояться только в контексте национальных интересов. Что либерализм укоренится в стране лишь тогда, когда обретет твердую, неразменную почву под ногами». Честное слово, если бы не подпись под статьей, можно было бы предположить, что автор — Дугин А. Г., которого теперь принимают и в либеральных салонах, и в либеральных газетах. Или там Кургинян С. Е.

Автором может быть любой — от коллективного С. Белковского до коллективного М. Леонтьева — до такой степени статья «Кризис либерализма в России» типична и даже банальна.

Выразителем этой позиции является и президент, который балансирует между тяжким грузом «почвы» вкупе с мутной национальной историей и реактивной легковесностью либерального модернизационного прорыва.

Это вариант этатистского, государственно-капиталистического либерализма.

Государство в этой конструкции — не просто субъект либеральной модернизации. Левиафан административными методами контролирует следование своеобразно понятым либеральным принципам — социальной ответственности бизнеса, уважения к власти, которая от Бога («История страны диктует: плохая власть лучше, чем никакая»; особенно, заметим попутно, история сталинского периода — тут тебе и кровь, и почва), ориентации на нечетко сформулированные национальные интересы. Государственно-капиталистическая модель и в самом деле не признает самостоятельной роли бизнеса — в этой системе он лишь источник дохода бюджета расширенного правительства. Этатистский либерализм действительно не признает, как справедливо пишет псевдо-Ходорковский, общество «как субъект диалога». Государство само строит гражданские институты и подстраивает их под себя. (В этом, кстати, базовое противоречие статьи: выступая за гражданское общество, автор утверждает, что оно не возникнет и не заработает без участия государства.)

~Впрочем, пафос либералов всех мастей — от этатистов до «неоклассиков» — сходится в одной точке: либерализм не станет всеобщей политической «религией», пока с его ценностями не станет себя идентифицировать большинство общества. Пресловутое «путинское большинство» — лишь прообраз такой идеальной конструкции, которую охотно поддержат и либерал-консерваторы, и приверженцы социального либерализма. Пока же оно, это большинство, возможно, либерально в своих бытовых и обывательских реакциях на доллар и на возможность свободно передвигаться по Европам и Сейшелам, но не либерально идеологически, то есть осознанно, а не «стихийно».

…Дискуссия над гробом либерализма несколько подзатянулась, и конца ей не видно. На панихиду собрались лучшие друзья покойного, спорящие до хрипоты, кто ему, либерализму, ближе и кто матери-истории более ценен. Все в соответствии со старой хохмой: «Умер-шмумер — лишь бы был здоров!».