ПРОКУРОРЫ ПО ОСОБАМ ВАЖНЫМ

СУД ДА ДЕЛО

Вы не обратили внимание, что самые громкие процессы, так или иначе затрагивающие интересы власти, «разруливают» одни и те же судьи и прокуроры?Как террорист или предатель родины — так председательствует федеральный судья Мосгорсуда Марина...

Вы не обратили внимание, что самые громкие процессы, так или иначе затрагивающие интересы власти, «разруливают» одни и те же судьи и прокуроры?

Как террорист или предатель родины — так председательствует федеральный судья Мосгорсуда Марина Комарова. Как следствие ведет ФСБ — на авансцене она же. Да и список прокуроров, поддерживающих обвинение, тоже напоминает колоду затертых карт.

Может быть, все дело в профессионализме? Без сомнений. Увы.

Справка «Новой»

Из послужного списка прокурора Камиля КАШАЕВА

• В сентябре 2003 года Московский городской суд признал виновным в превышении должностных полномочий следователя по особо важным делам Следственного комитета при МВД РФ Павла Зайцева, который вел нашумевшее дело о контрабанде мебели (см. начало статьи). Сумел, несмотря на скандал с судьей Кудешкиной и приговор, вынесенный ранее — в сентябре 2002 года. Мосгорсуд полностью оправдал Зайцева.

• В апреле же 2004 года Мосгорсуд вынес приговор по делу о взрыве на Котляковском кладбище Москвы. Ветеран-«афганец» Михаил Смуров стараниями Камиля Кашаева получил 14 лет лишения свободы. Нюанс в том, что дело о взрыве уже рассматривал Московский окружной военный суд и 21 января 2000 года оправдал подсудимых за недоказанностью вины.

Из послужного списка прокурора Евгения НАЙДЕНОВА

• В апреле 2004 года российский ученый Игорь Сутягин признан Мосгорсудом виновным в государственной измене и осужден на 15 лет лишения свободы. Для вынесения обвинительного приговора, на чем настаивал прокурор Евгений Найденов, потребовались роспуск первой коллегии присяжных и замена судьи.

• В июле 2004 года Верховный суд отменил оправдательный приговор «китайскому шпиону» физику Валентину Данилову, на чем настаивал прокурор Найденов. Новое рассмотрение дела присяжными Ген-прокуратуру удовлетворило: ученый был осужден.

Поскольку есть прокуроры, которые помнят, что надобно исследовать ВСЕ обстоятельства дела и что любое сомнение, по закону, трактуется в пользу человека, запертого в клетке. А есть те, кому подобное знание отягощает разум. Дело не в совести — профессии разные.

Есть судьи, которые не то что помнят о духе закона, но способны воспроизвести слова «объективность» и «беспристрастность». А есть те, чей профессионализм не приспособлен к отдельным статьям УПК.

И потому ограничен круг тех лиц, которым доверено довести самое абсурдное обвинительное заключение до желательного приговора. Ограничен еще и потому, что с введением института присяжных в столь тонком вопросе нужен отдельный, эксклюзивный талант.

С подбором и расстановкой кадров верхи ошибаются редко. Ну, например, судья Кудешкина решила не слушаться своего председателя и заместителя генпрокурора в ходе процесса по скандальному контрабандному делу «Трех китов». Итог очевиден — мантию сняли, а в суде с ней, с судьей, поступили точно так же, как и с любым другим гражданином, вздумавшим искать справедливость.

Вопрос теперь только в том, как отнесется к этому суд Европейский, где встретились два заявления — обвиняемого следователя Зайцева и судьи по его делу Ольги Кудешкиной — с похожими претензиями к существующей судебной системе.

В делах особой государственной важности — будь то шпионаж или суд над «ЮКОСом» — подобных издержек быть не должно. Потому, сначала стихийно, а теперь и осознанно (как представляется), и формируется спецчасть российского правосудия: прокуроры и судьи, которые не допустят осечек.

В режиме вялотекущей шизофрении идет процесс по делу одного из менеджеров нефтяной компании «ЮКОС» Алексея Пичугина. Вроде бы начали в прошлом году. Начали, подстраховавшись — засунув по старой традиции в дело пару-тройку листов с грифом «секретно» от ФСБ, — и объявили процесс закрытым. Стращали адвокатов, брали с них подписки, не пускали журналистов — одним словом, обеспечивали оперативное сопровождение.

Причина ясна: параллельно идет процесс над Лебедевым и Ходорковским, а другой топ-менеджер — Невзлин — живет себе в Израиле. Нужен был козырь. Козырь таков: одно дело — судить людей за экономические преступления, другое — если под налоговую базу подвести кровавый след. Тогда заткнутся правозащитники, да и у демократических стран можно требовать выдачи без особых на то аргументов.

Но не сложилось — присяжные стали думать.

Подсказка родилась здесь же — в здании Мосгорсуда. И «шпионский» процесс против российского ученого Игоря Сутягина предоставил Генеральной прокуратуре удобный алгоритм действий. Рассмотрение дела Сутягина тянулось, как кошачий хвост: заседания откладывались, и в итоге все было передано другому судье. А дальше все просто: судья Марина Комарова зашла в зал, огляделась и — назначила выборы новой коллегии присяжных. Второй состав и вынес ученому вердикт «виновен».

Теперь история повторяется. Девятого декабря истекшего года судья Московского городского суда Наталия Олихвер, председательствующая на процессе по делу Алексея Пичугина, распустила коллегию присяжных заседателей, дав шанс обвинению со второй попытки доказать вину подсудимого.

Убедить первый состав присяжных Генпрокуратуре за два месяца процесса не удалось. Свидетелей практически не было, а те, что были, то путались в своих же показаниях, то смущали присутствующих пожизненными сроками заключения за убийства и изнасилования. Мало того: оставшаяся в живых пострадавшая уверяла, что фамилию подсудимого Пичугина услышала лишь в ходе допросов.

Но не придумали еще такого, что бы могло сконфузить российское правосудие. Судья под разными предлогами переносила судебные слушания. В итоге присяжные написали-таки заявление о невозможности своего участия в процессе в связи с его длительностью. Как их убеждали и кто — вопрос, на который рано или поздно ответ все-таки будет получен согласно пока неотмененному закону мешка и шила. (Адвокаты, кстати, утверждают, что этого документа они не видели вовсе.)

Роспуск присяжных судьей Наталией Олихвер был оформлен так: из-за «периодической неявки на заседания». Хотя этот финал для людей искушенных был тайной Полишинеля. Все стало понятно еще тогда, когда судья Олихвер на одном из заседаний просто пригрозила защите, потрясая пачкой газет:

— Если выйдет хотя бы еще одна статья, я буду ставить вопрос о роспуске коллегии присяжных!

Так и случилось. Аминь?

К отбору новых заседателей стороны должны были приступить 17 января 2005 года. Но произошло странное.

Процедуру перенесли на 26 января. Во-первых, в суд явились только двое из потерпевших. Во-вторых, потрясенные адвокаты не увидели в зале своих подзащитных. Судья развела руками: не работает «служба доставки» «Матросской Тишины».

Правда, через несколько дней адвокаты выяснили, что подсудимых все-таки привозили в Мосгорсуд, но быстро и без объяснений отправили обратно. При этом Пичугину тюремным врачом была выдана справка об освобождении от заседаний, хотя тот ни о чем таком не просил. Остается предположить, что все эти нестыковки, больше похожие на умышленное затягивание судебного разбирательства, случились потому, что еще было и в-третьих.

В суд не пришел прокурор — Борис Локтионов. Объяснили незатейливо: «занятость из-за участия в другом длительном процессе». Однако, как утверждают наши источники в Генеральной прокуратуре, дело в другом. Кардинальным образом изменилась подоплека событий. Основным владельцем активов гигантской «Менатеп-групп» стал г-н Невзлин — тот самый, что не дает спокойно спать Генеральной прокуратуре. А значит, его нужно было срочно «подтягивать» к «убойному делу».

О прокуроре Локтионове все, даже адвокаты, отзывались как о «слишком порядочном для подобного процесса» — ну не хотел, очевидно, лепить перед пенсией откровенную чушь.

Итог: вместо Бориса Локтионова в процесс вошли Камиль Кашаев и Евгений Найденов. Оба известны тем, что в прошлом добились обвинительных приговоров по нескольким громким, но безнадежным в смысле доказательной базы уголовным делам.

Судя по тому, что в деле Пичугина сосредоточена ударная группировка прокурорских сил — целый штурмовой отряд, можно предположить и каков в итоге будет вердикт. Аминь?

Но позиция защиты по-прежнему остается неизменной. В материалах дела нет ничего, что доказывало бы вину подсудимого. Незаконно и рассмотрение дела в закрытом режиме: по словам адвокатов, за два месяца слушаний суд не исследовал ни одного документа с грифом «секретно».

Алексею Пичугину не предоставляют свиданий с женой с февраля прошлого года. Корреспонденцию Пичугин также получает крайне нерегулярно. Адвокаты предполагают, что таким образом Генпрокуратура пытается сломить сопротивление своей жертвы. Когда нет доказательств, это особенно важно.

Еще одна забота прокуратуры — «правильный» подбор присяжных. Списки заседателей Мосгорсуда 2005 года к середине января все еще не были опубликованы. Впрочем, неудивительно: списки присяжных для этого «спецсуда» не были опубликованы и в прошлом году.

Наконец, 26 января Мосгорсуд вторично отобрал-таки для Пичугина присяжных. Процедура заняла всего один час. Кто такие, мы, конечно, не знаем. Зато какие они, предположить можем. Во-первых, средний возраст заседателей в этом процессе — примерно сорок пять лет. (Для сравнения: возраст среднестатистического присяжного — 60—65 лет.)

Во-вторых, любопытен профессиональный состав. В обычную выборку входят чаще всего пенсионеры, домохозяйки, студенты. У них есть свободное время, которое можно потратить на посещение суда, к тому же зарплата присяжного, выплачиваемая во время процесса, немногим меньше зарплаты профессионального судьи.

Новый состав по делу Пичугина удивительно напоминает присяжных, вторично подобранных для суда над Игорем Сутягиным: генеральные директоры предприятий, заместители директоров, главный бухгалтер и прочие нерядовые граждане.

В-третьих, самоотвод взяли только трое из кандидатов. Остальные выразили горячую готовность участвовать в отправлении правосудия. А представители прокуратуры заявили всего один отвод: видимо, новый состав присяжных их вполне устроил.

Третьего февраля начнется рассмотрение дела по существу. Судья Наталия Олихвер сообщила собравшимся, что намерена закончить процесс через четыре-пять недель. Интересно, что мешало этому раньше? Присяжные, которые начали вникать в суть происходящего?

А если новые тоже вдруг начнут задавать неудобные вопросы? Тогда в запасе у спецсуда еще одна уловка, опробованная ранее: в ходе судебного заседания можно насажать столько процессуальных ошибок, что их количества будет вполне достаточно для отмены по просьбе прокуратуры «неправильного» вердикта во второй инстанции.

Но адвокаты уверены. Не то чтобы в Высшем Суде, но по крайней мере в Страсбурге. А нам остается надеяться на суд истории. Когда-нибудь студенты-правоведы будут изучать на спецкурсах практику манипулирования присяжными в России начала XXI века и «спецсуды» для тех, кого власть записала в личные неприятели.