Дневник заключенного № 867

Задержание молодых российских оппозиционеров и двух журналистов на антилукашенковском митинге в Минске наделало много шума. Наш репортер был одним из участников событий.

Лет пять назад в Белоруссии про поезд Москва–Минск придумали анекдот. Что на самом деле это машина времени, которая везет в прошлое - ночь на полке, и ты снова в СССР. А в этом году старой шутке придумали продолжение - машина поломалась и начала возить в будущее. На днях поглядеть на это самое будущее в Минск приехали юные российские «революционеры» - активисты движений «Идущие без Путина», «Оборона» и молодежного крыла СПС и «Яблока». Вместе с белорусскими и украинскими коллегами они намеревались показать Лукашенко, что час его близок. Гастроли не удались - большая их часть прошла в изоляторе временного содержания.

Александр Григорьевич кажется белорусам таким же вечным, как нам - чеченская война. Но в России отчего-то решили, что «батьку» все-таки могут лишить власти. Забытый всеми Минск стал вдруг чуть ли не центром мировой политики. На прошлой неделе директор ФСБ Николай Патрушев рассказал миру о заговоре против братского президента - дескать, некие «организаторы революций», замеченные ранее на Украине и в Грузии, собрались в Братиславе, где строили зловещие планы в отношении Белоруссии.

Кто его знает, правда это или нет, но точно ясно одно: белорусские власти к подавлению смуты готовы. Сигналом «международным заговорщикам» должна стать показательная посадка российских оппозиционеров, вздумавших митинговать на центральной улице Минска. Вообще-то для россиян, как и для украинцев, участие в митингах в Белоруссии не в новинку. Но никогда они не выступали столь организованно и даже нагло. Ходили слухи, что на «съезд» явятся даже активисты грузинской «Кмары» и сербского «Отпора». Увы, красивого выступления не получилось: юный задор по-взрослому погасили омоновцы, которые без разбора покидали в «обезьянники» как своих, так и приезжих. А заодно и попавшихся под руку корреспондентов Newsweek и «МК».

Минское гостеприимство

С 2000 г. число участников главного традиционного мероприятия оппозиции - «Чернобыльского шляха» сократилось с нескольких десятков тысяч человек до нескольких сотен. Ядерная смесь из требований помочь чернобыльцам и лозунгов об отставке Лукашенко всем надоела. К тому же минские власти, которые по белорусским законам сами определяют, где люди должны митинговать, выделили для оппозиционного шляха очень неудобное место. Площадь Бангалор, расположенную в отдалении от центра, за близость к площадке для выгула собак в народе прозвали «площадью для выгула оппозиции».

«Выгуливаться» никому не хочется. Оппозиция уже было отменила митинг, но потом, узнав о прибытии гостей из соседних стран, решила провести его в новом, не вполне санкционированном формате. План был простой - собраться у администрации президента, передать петицию с требованиями не скрывать последствий Чернобыльской катастрофы, а потом промаршировать до Бангалор.

С самого утра район вокруг администрации оцепили омоновцы и простые милиционеры в форме и без. Я первым делом заметил женщину лет тридцати в спортивном черном костюме, которая бегала трусцой в сквере перед президентским дворцом. На плече у нее висела дамская сумочка, из которой доносились странные хрипящие звуки. Чуть позже среди небольших группок оппозиционеров стали появляться люди в серых костюмах. Многие почему-то держали в руках флажки Евросоюза.

Митинг не успел начаться, как подъехала машина и из нее по мегафону громко объявили, что пора расходиться. И тут же омоновцы перешли от слов к делу. Их ряды превратились в «хапуны» - кольца из 4–6 бойцов, которые отсекают часть толпы, а потом оттесняют попавшихся к автобусам. У ОМОНа был явный численный перевес. Когда я спросил у одного из «хапунов», зачем нагнали столько милиции на такой маленький митинг - кроме трех десятков приезжих «революционеров» пришло еще лишь человек 300 местных, - он философски заметил, что «если сейчас триста не разогнать, то потом пара тысяч выйдет.

Как нужно вести себя на митинге, минчане выучили четко. Многие кинулись бежать сразу же, как только увидели милицию. Хорошо еще, что накануне лидер белорусского «Молодого фронта» Дмитрий Дашкевич проинструктировал неопытных россиян, что главное - везде носить с собой теплые вещи. Как в воду глядел.

Сам Дашкевич никуда не побежал - под транспарантом с надписью «Живе Беларусь!» он выстроил на проспекте Скорины своих соратников. Через пару минут их смели. Тут на подмогу бросились россияне и украинцы, которые растянули транспарант «За нашу и вашу свободу!». Простояли еще с минуту.

Омоновцы начали жечь флаги и растяжки в урне возле подземного перехода. Что интересно, сжечь старый белорусский красно-белый флаг (оппозиция выбрала его своим символом) у них рука не поднялась. Белорусы, вне зависимости от политических пристрастий, по-прежнему нежно его любят. Даже в кабинете следователя, где я оказался спустя три часа, я видел такой флажок.

Я занимал выгодную позицию недалеко от омоновцев и собственными ушами слышал, как их командир получил по рации приказ брать русских с украинцами, только аккуратно, без грубой силы. Двое омоновцев схватили Вадима Резвого из «Идущих без Путина» и поволокли во двор. Мы с фотографом и еще десятком журналистов побежали вслед за ними. Неожиданно меня за плечо схватил человек в форме гаишника. Я показал ему журналистское удостоверение и собрался уже двинуться дальше, но гаишник только ухмыльнулся - «сейчас у тебя будет отличный репортаж!» - и потащил меня в омоновский «пазик». Там уже сидело несколько человек. Минут через двадцать мне сказали, что нужно пересесть в другую машину. Кто-то из омоновцев пошутил: «Сейчас поедешь с Завадским знакомиться» [Дмитрий Завадский - оператор российского ОРТ, пропал без вести в 2000 г. под Минском]. Меня отвели в джип, потом туда же втолкнули Резвого. «Знакомиться с Завадским» не повезли - джип очень скоро подъехал к Ленинскому РОВД.

На всех завели подробные карточки: почерк, отпечатки пальцев, сфотографировали со всех сторон, записали на видеокамеру. Меня записали на белорусский манер - под фамилией Аметок. После допроса всех показали представителям белорусского КГБ, а затем отправили ночевать в камеру в приемник-распределитель на улице Окрестина, сообщив, что завтра будет суд. Так началось наше короткое заключение.

Первый вечер

Сначала никто особенно не напугался, все рассчитывали, что завтра после суда окажутся на свободе. Двое русских ребят и я пригрозили голодовкой, потребовали консула. Нас заверили, что связываются с посольством. На выезде из РОВД оппозиция скандировала: «Живе Беларусь!» Мы спокойно двинулись в камеру. Ее вид поверг нас в шок - про парашу все знали из книжек, а вот что в камере вместо нар может быть только два дощатых помоста, никто не читал. Судя по стенам, камеру уже давно обжила белорусская оппозиция - повсюду надписи: «Млады фронт», «Зубр», «Пора».

27 апреля

Утром украинцы запели «Разом нас богато». Лидер молодежного «Яблока» Илья Яшин перекрикивался с Ириной Воробьевой, которая оказалась его девушкой. Принесли завтрак. Увидев тюремную еду - овсянку на воде без соли и сахара, - те, кто не голодал, задумались о голодовке. К полудню всех повезли в суд. Там нас надолго не задержали. На мой «процесс» пришел какой-то человек и сказал, что видел, как я участвовал в митинге и к тому же у меня не было аккредитации в МИДе. Гаишник, который меня задержал, по его словам, был переодетым кагэбэшником и действовал по наводке своего руководства и ГУВД Минска.

Мне дали слово, и я рассказал, что действительно работал без аккредитации, в чем раскаиваюсь, и готов заплатить за это штраф. Судья спросила, раскаиваюсь ли я в правонарушении по статье «Участие в незаконном митинге». Я ответил, что за это платить не буду, потому что ни в чем не участвовал. Судью это не впечатлило, тогда я потребовал консула и снова пригрозил объявить сухую голодовку до его появления. Судья посмотрела в бумаги, улыбнулась и объявила приговор - 10 суток ареста.

Я наивно пытался объяснить ей, что она создала опасный прецедент - осудила журналиста за освещение оппозиционной акции. Она опять улыбнулась и вежливо пояснила, что приговор обжалованию не подлежит. Потом добавила, что обжаловать его все-таки можно, в порядке надзора. Что это значит, я узнать не успел. Свидетель встал и сказал, что он мой конвоир и пора ехать обратно на Окрестина.

Всем остальным тоже дали от 8 до 15 суток ареста. В суде представителей российской дипмиссии никто не видел. Перед возвратом в нашу камеру меня и еще трех парней минут на десять поместили в камеру, где невыносимо воняло хлоркой. Жутко неприятно - во рту жжет, глаза режет. После криков и ударов в дверь нас вернули по старым камерам. Ночью было так холодно, что изо рта шел пар. Спали по 20–30 минут друг на друге, потом вскакивали делать зарядку, чтоб не околеть. Анна Калабина и Воробьева выпросили у охраны бушлат и чайник с кипятком. К утру до нас дошло, что через 10 суток в таких условиях мы станем инвалидами. Наши вещи администрация «спецпрымальника-размерковальника» выдать отказалась. На помосты постелили газеты, чтоб было теплее. Почистили парашу - стало легче дышать.

28 апреля

Все, кроме меня, отказались от голодовки. Врач - она осматривала нас в белом халате поверх пальто - рекомендовала хотя бы начать пить воду. По ее словам, еще сутки сухой голодовки, и я окажусь в больнице. Охранник, ежась от холода, заявил, что посольству на нас наплевать. Дескать, руководство тюрьмы туда уже звонило несколько раз. После обеда приехал вице-консул Дмитрий Богданов. Под вечер передали еду, спальные мешки, туалетные принадлежности. Охрана стала меньше хамить. Мы приободрились, решили, что все-таки переживем заключение без необратимых потерь для здоровья. В камере разгорелись жаркие политические споры на обычные темы: пустозвон Явлинский или нет? Что первично - экономическое благосостояние или демократия? К ночи спорщики пришли к согласию, что бороться за свободу и гражданское общество надо вместе и что пора спать.

29 апреля

Пришел начальник тюрьмы, бывший опер угрозыска Владимир Шибко - выразить сочувствие и убедить всех, что условия в тюрьме не такие уж и плохие. А заодно спросил, зачем мы хотели свергнуть Лукашенко? Яшин и Резвый затеяли с ним политические дебаты, но все остались при своих. Начальник поулыбался и ушел. У меня появилось ощущение, что, окажись на Окрестина сам президент, его содержали бы так же, как нас, - работа у них такая. Правда, рядом строят новый корпус, может, там будет лучше. «Революционеры» тщетно пытались себя чем-нибудь занять. Слепили нарды из хлеба, расписали дежурства по уборке, составили программу развлечений на неделю. Вечером «Идущие без Путина» примирились с «Обороной» и решили в нее войти.

30 апреля

Утром моя очередь драить камеру. «Туалет» помыл с шампунем. Потом пришел дежурный и сказал, чтоб собирались на выход. Чуть ли не насильно всех отправили в душ и даже хотели выдать бритвы - чтобы мы в посольстве прилично выглядели, но потом передумали. Пока мы плескались, камеру обыскали и забрали записи у Миши Романова из «МК» и у Ильи Яшина. Я свои заметки предусмотрительно прихватил в душ. Первое, что все сделали на выходе, - вдели шнурки и ремни. Оказывается, это главные атрибуты свободы. Посол России в Белоруссии Александр Блохин сказал, что наш вопрос решился вне правового поля, дипломатическими средствами, а кому такой расклад не нравится, может вернуться в камеру.

Разберутся без России?

Легкие победы над немощной оппозицией не дают Лукашенко гарантии от будущих неприятностей. Те же омоновцы ездят отдыхать за рубеж, смотрят российское телевидение. И потому защищают президента без фанатизма. «Если оппозиция выведет хотя бы десять тысяч человек, то мы их не будем разгонять, а пока всего пара сотен сумасшедших по центру бегают, почему не разогнать?» - рассуждал омоновец, с которым я познакомился незадолго до митинга. Впрочем, немного подумав, он добавил, что кроме минского ОМОНа, есть еще и отряды внутренних войск, которых тоже учат работать с демонстрантами.

Молодежь в крупных городах тоже не слишком довольна Лукашенко. «Но тут есть проблема. Многие молодые и активные, кому не нравится то, что происходит в стране, уезжают за рубеж», - сетует глава Белорусского народного фронта (БНФ) Винцук Вячорка. До последнего времени у оппозиционеров были еще и проблемы с финансами, но теперь с Запада вновь пошли деньги, наверное, заговорщики из Братиславы постарались.

Оппозиционеры признают, что если революция в Минске и случится, то точно не такая, как в Киеве. Скорее как в Москве 91-го, а может, и 93-го года. И то только в том случае, если оппозиция найдет единого кандидата и мобилизует сторонников, добавляет лидер Объединенной гражданской партии Белоруссии Анатолий Лебедько.

Однако России в «братской республике» ничего не светит при любом политическом раскладе. Лукашенко с Кремлем давно поссорился, а россиян, даже правых активистов, недолюбливают белорусские националисты. Они винят во всех своих бедах Москву, и у них есть на то причины. Осенью 1996 г. парламент Белоруссии готовился начать процедуру импичмента Лукашенко и грозил вывести людей на улицы. Но наш премьер Виктор Черномырдин прилетел в Минск и убедил депутатов отказаться от импичмента. Некоторые из лидеров того парламента потом пропали без вести или оказались в эмиграции. Это цена, которую белорусы, по мнению оппозиции, платят за игры в союзное государство.