Под минаретами Лондона

Это и есть самое удивительное—внешне они ничем не отличались от обычных англичан. Полиция внимательно изучила видеозаписи «верных солдат “Аль-Каиды”», и результаты просмотра лишь подтвердили определение, которое дали этим людям язвительные британские таблоиды—«местные смертники». Вот на кассете два человека в веселой компании сплавляются на байдарках по горным речкам Уэльса. Смеются, машут веслами. А месяц спустя, 7 июля, они разнесли в клочья себя и еще 52 человека.

Так же обычно выглядели герои телерепортажа о полицейской облаве, которую устроили на подозреваемых во второй серии взрывов. Двое из них—полураздетые, напуганные и растерянные люди—стояли на балконе своей квартиры в Северном Кенсингтоне, морщась от слезоточивого газа. Этажом ниже на балконе топталась пара маленьких детей, до смерти напуганных полицейским с собакой у входа.

В Лондоне судят исполнителей второй серии лондонских взрывов. 21 июля им не удались четыре взрыва: детонаторы сработали, а бомбы—нет. Обвиняемых и несколько десятков их сообщников удалось так быстро вычислить благодаря оперативной работе полиции и системе теленаблюдения, которой охвачен весь центр Лондона. Это успокоило общественность. Но не до конца—за обеими террористическими ячейками явно кто-то стоял; кто-то завербовал этих людей, проинструктировал и вооружил. И сколько таких еще?

Вообще-то пока не доказано, что эти две ячейки были связаны между собой. Первые теракты исполнили британцы пакистанского происхождения, вторые взрывы готовили выходцы из Северной Африки. В связи с последним делом следователи заинтересовались мечетью в Финсбери-Парк, одном из районов Лондона, где с 1996 г. обличал Запад имам Абу Хамза аль-Масри. Он был слеп на один глаз, вместо рук протезы—рассказывал, что в Афганистане ранили. Его проповедям особенно внимали «башмачный террорист» Ричард Рейд и Закария Муссави, обвиненный в организации терактов 11 сентября в Нью-Йорке. В мае 2004 г. Абу Хамзу арестовали и предъявили ему обвинения в различных преступлениях, включая подстрекательство к убийству.

Представители британских и американских контртеррористических служб по секрету рассказали Newsweek, что от недавних взрывов ниточки могут вести к верным слушателям Абу Хамзы. Ричард Рейд, например, знал по крайней мере одного из группы 21 июля. А главный помощник Абу Хамзы, британец индийского происхождения Харун Рашид Асват, как подозревают США, пытался организовать тренировочный лагерь террористов в Орегоне.

В той же мечети в Финсбери-Парк проповедовал Омар Бакри Мохаммед. Он еще возглавлял организацию «Аль-Мухаджирун» (недавно ее запретили), в которую входил один из подозреваемых во взрывах 21 июля. Больше на него ничего нет, хотя поговаривают о привлечении за высказывания: Бакри открыто заявил в одном интервью, что не сообщил бы о терактах заранее, даже если бы знал.

Уходя в отпуск, премьер Тони Блэр призвал гнать из страны тех, кто агитирует за терроризм, а некоторые в кабинете вообще предложили судить таких за измену—это в Британии испокон веков самое тяжкое преступление, смертную казнь за него отменили только в 1998 г. Правда, лорд Карлайл, которому правительство поручило подготовить новые антитеррористические законы, сомневается, что закон об измене можно будет применить к исламским радикалам. Но Омар Бакри посчитал за лучшее улететь в Ливан, хотя к нему этот закон вообще неприменим—он не британский подданный.

В Британии теперь страшно не только пламенным имамам. Мусульманский совет страны, который объединяет около 400 исламских организаций, заявляет, что после лондонских взрывов преступлений на почве религиозной ненависти стало больше—с начала июля их число перевалило за тысячу. Обычно оскверняют мечети или просто матерят. Но бывало, что женщину в хиджабе выгоняли из автобуса—вдруг террористка. «Политика правительства ведет к обострению ситуации,—подчеркивает заместитель председателя совета Дауд Абдулла.—Предложения Тони Блэра противоречат европейскому законодательству о правах человека, а преследование таких организаций, как “Хизб ут-Тахрир”, не приносит пользы. Мы все помним пример Турции, где уже пытались запрещать исламские организации, и к чему это привело? Они стали еще более популярны!»

Британская полиция тем временем работает, засучив рукава. Задержали десяток иностранцев «в целях национальной безопасности» и в ближайшее время вышлют их. Специально для этого с Иорданией заключили соглашение, что депортированных там не будут судить или пытать—иначе по британским законам высылать нельзя. Таким же образом пытаются договориться с другими арабскими государствами. Правда, Омару Бакри не повезло—сам же уехал, а когда пришел в бейрутскую студию давать интервью, родная полиция и арестовала.

Действительно, несмотря на то, что следы лондонских террористов явно ведут в Финсбери-Парк, некоторые из них, как выяснилось, не имели ничего общего с головорезами вроде Ибрагима или неудачниками вроде Рейда. Например, «герой» 7 июля Мохаммед Сидик Хан работал в Лидсе школьным лаборантом и был, по словам соседей, прирожденным лидером—такая вот многогранность. Почти все хвалят, что он обо всех заботился, построил два спортивных зала для местных подростков, работал с «трудными» учениками начальных классов, и за все это был награжден экскурсией в парламент. «Если уж этим людям удалось втянуть в свое грязное дело самого Хана, значит, они способны привлечь на свою сторону кого угодно,—говорит Хуршид Драбу, консультант, приставленный к семье Хана Мусульманским советом Британии.—Вот что страшно».

Один из старых друзей Хана считает, что перемены в жизни лаборанта начались еще в 1999 г., когда в Лидс приехал исламский проповедник ямайского происхождения, известный под именем Абдулла эль-Файсаль,—воин джихада и помощник Абу Хамзы. (В 2003 г. Британский суд обвинил его в подстрекательстве к убийству и приговорил к 9 годам тюремного заключения.) Примерно в период американского вторжения в Ирак Хан начал отдаляться от старых друзей и проводить все больше времени с двумя из тех подростков, которых он в свое время привел с улицы в спортивный зал—Хасибом Хусейном и Шахзадом Танвиром. В ноябре прошлого года Хан вместе с Танвиром улетел на три месяца в Пакистан. Вернувшись, он бросил работу в школе, перевез свою семью (жену, мусульманку индийского происхождения, и их новорожденную дочь) в другой город—как теперь выяснилось, Дьюсбери, родной город Асвата,—и оставил их там. Пять месяцев спустя Хан взорвал себя в Лондоне вместе с тремя новыми товарищами.

Такой резкий разрыв со старым окружением—характерный признак вербовки в «Аль-Каиду». Бывший начальник саудовской разведки, а ныне посол в Вашингтоне принц Турки аль-Файсаль, давно воюющий с «Аль-Каидой», рассказывает, что вербовщики выходят на связь с кандидатом лишь после того, как внимательно изучат его образ жизни и окружение. «После этого они начинают обрабатывать его,—говорит принц Турки.—Они выражают ему свое восхищение и приглашают на чашечку чая или кофе. Они рассказывают ему о джихаде и хвалят идеи какого-нибудь шейха. После нескольких таких встреч они предлагают познакомить его с шейхом. С этого момента они начинают намекать ему на необходимость быть осторожным и никому ничего не рассказывать, особенно членам семьи». А в конце концов просят «новобранца» совершить преступление, чтобы доказать свою верность целям джихада.

Возможно, британскую полицию ждет большой сюрприз—подозреваемые, содержащиеся под стражей, могут оказаться на удивление разговорчивыми. Считается, что агенты «Аль-Каиды» хорошо проинструктированы насчет того, как вести себя на допросе. В отношении «бригадиров» это, скорее всего, справедливо; но простые солдаты, по словам принца Турки, легко «раскалываются»—стоит лишь немного обнадежить их. Они же боятся заключения и хотят привычной—английской—жизни.