Либерализация Ближнего Востока приведет не к снижению цен на нефть, а к их дальнейшему росту

Сообщения о том, что цена на нефть достигла очередного исторического максимума на торгах в Лондоне или Нью-Йорке, стали рутиной. Американскую кампанию по демократизации Большого Ближнего Востока, начало которой положила оккупация Ирака, многие объясняют желанием обуздать взбесившуюся нефтяную конъюнктуру. Ведь, по подсчетам Международного энергетического агентства, подорожание нефти на $10 за баррель замедляет и без того не слишком бурный сегодня рост в развитом мире на 0,4% (нынешняя цена барреля — $65).

Но если Соединенные Штаты искренне намерены содействовать установлению народовластия в этом регионе, им придется смириться с тем, что цены вырастут еще. В этом уверен немецкий ученый иранского происхождения Мохсен Массарат, профессор университета в Оснабрюке. Его только что вышедшая книга «Энергия как мировая сила» вызвала оживленную дискуссию.

Вопреки общепринятой точке зрения цены на нефть сегодня на самом деле низкие, утверждает Массарат. В пересчете по паритету покупательной способности «черное золото» существенно дешевле, чем в 60–70-е годы XIX века, когда в США начался нефтяной бум, или чем после введения арабами эмбарго на поставки в страны Запада (вторая половина 1970-х).

Нынешние цены не намного выше и уровня начала 1920-х годов, когда возник мировой рынок нефти в современном понимании. А ведь с тех пор спрос на сырье вырос на 2000%, а запасы сократились. Еще в 1931 году знаменитый американский ученый Гарольд Хотеллинг в классической статье «Экономика исчерпаемых ресурсов» сформулировал правило (его еще называют «законом Хотеллинга»), согласно которому рынок развивается сбалансированно только в том случае, если нетто-цена (продажная цена за вычетом затрат на добычу) единицы ресурса, остающегося в недрах земли, растет темпом, равным ставке процента. То есть увеличивается вместе с объемом мировой экономики. Исходя из данной взаимосвязи, Хотеллинг сделал вывод, что рыночная цена такого рода ресурсов будет расти постоянно.

Стоимость земли, например (а это тоже своего рода исчерпаемый ресурс), формировалась в минувшие десятилетия как раз по формуле Хотеллинга, а нефти — нет. С середины 1920-х до 1974 года цены в реальном исчислении только падали. Почему? Рыночные законы, считает Массарат, работают лишь тогда, когда все игроки находятся в равном положении, они независимы и сами определяют собственную стратегию в соответствии с национальными интересами. В нефтяном секторе рыночный механизм перестал действовать в 1920-е годы, после открытия обильных запасов на Ближнем Востоке. С помощью сомнительных контрактов и лицензий, а затем через поддержку авторитарных режимов стран-экспортеров (к Ближнему Востоку можно добавить Южную Америку) развитый мир сумел преодолеть рыночные законы.

Правящие монархии, не подотчетные своим народам и гражданскому обществу, всегда были склонны к нечестным сделкам с великими державами, прежде всего с США, крупнейшим потребителем нефти. Сохранение своей власти они обменивали на умеренную ценовую политику. Элиты нефтедобывающих стран подписывали неравноправные договоры с иностранными нефтяными компаниями, поскольку руководствовались лишь собственными корыстными интересами.

До начала 1970-х нефтедобывающие государства юга по сути отдали свой суверенитет полноправных игроков рынка группе транснациональных нефтяных холдингов за 10–20% от прибыли, сетует Массарат. Понимая, что несправедливые договоры могут быть аннулированы, транснациональные корпорации на протяжении почти четырех десятилетий выкачивали как можно больше нефти, игнорируя экономические и геологические правила устойчивого производства. Острая конкуренция за конвертирование дешево производимой нефти в валюту стала причиной скрытого перепроизводства по ценам $1–2 за баррель.

Обильные потоки ближневосточной нефти заложили основу роста и массового потребления в США и Европе, народы же Ближнего Востока тем временем утрачивали часть своих природных богатств. Попытки изменить модель взаимоотношений заканчивались плачевно. Массарат напоминает историю премьер-министра Ирана Мохаммеда Моссадыка, который в 1951 году добился национализации Англо-иранской нефтяной компании. Двумя годами спустя Моссадык потерял власть в результате переворота, организованного ЦРУ и британской разведкой.

Кстати, по мнению автора, два серьезных скачка цен на нефть связаны именно с тем, что режимам региона по тем или иным причинам пришлось пойти на возвращение себе части рыночного суверенитета. В результате в 1974 году, после арабо-израильской войны Судного дня, и в 1979-м, после исламской революции в Иране, нефть подорожала сначала с $2 до $10, а потом и до $40 за баррель.

Что же произойдет, когда Ближний Восток обретет демократически избранные правительства? По-настоящему свободные и независимые партии в демократизирующихся нефтедобывающих государствах не смогут уйти от публичного обсуждения вопросов суверенитета и национальных интересов, уверен немецкий эксперт. Чтобы заручиться поддержкой избирателей, им придется предлагать новые стратегии управления добывающей отраслью и добиваться снижения зависимости своих стран от нефтяных доходов. В результате на смену политически мотивированному диктату со стороны потребителей придет настоящая рыночная стихия, а значит, и цены вырастут.

Теория Массарата у многих вызвала скептическую реакцию. «Необходимость некоей «справедливой» цены на нефть — типичная риторика стран-производителей, — считает глава Института энергетической политики Владимир Милов. — Вообще, когда в каком-то секторе бизнеса норма доходности превышает 15–20%, можно с уверенностью говорить, что это ненормальная рыночная ситуация. В нефтяной сфере она сегодня доходит до 70%».

Руководитель Института Ближнего Востока Евгений Сатановский не согласен с тем, что режимы стран Персидского залива проводили политику в интересах Запада: «Игра там всегда шла очень сложная, когда-то были закулисные сговоры, когда-то каждая из сторон действовала по собственной воле». Классический пример политической сделки — договоренность начала 1980-х между саудитами и президентом США Рональдом Рейганом. Борец с «империей зла» точно предугадал, что советская экономика, прочно севшая к тому времени на нефтяную иглу, не выдержит резкого падения цен, и убедил шейхов в необходимости играть на понижение.

Впрочем, такого рода манипуляции уже в прошлом. «Мировой рынок нефти за последние 20 лет принципиально изменился, — объясняет руководитель Института энергетики и финансов Леонид Григорьев. — Целенаправленно управлять им практически невозможно. Во-первых, источники энергии очень диверсифицированы, во-вторых, торговля нефтью полностью перешла на краткосрочные, спотовые сделки. Поэтому, когда лидерам ОПЕК сегодня предъявляют претензии, они могут с чистой совестью разводить руками».

Эксперты сходятся в одном: мировой нефтяной рынок действительно функционирует не по классическим рыночным законам. Ценообразование зависит не от реальной обеспеченности сырьем, а от правил спекулятивной игры, которые диктуются финансовыми инвесторами. Финансовые деривативы, торгуемые на мировых нефтяных биржах, стали удобным и весьма выгодным средством помещения капитала. То есть нефть, которая на протяжении всего XX века была главным стратегическим товаром и «кровью» геополитики, сегодня превратилась в инвестиционный инструмент, и цена зависит от такого нематериального и непредсказуемого компонента, как ожидания инвесторов.

Даже если Массарат прав в том, что касается влияния ближневосточного народовластия на мировые цены, эти рассуждения надолго останутся сугубо теоретическими. «Политический строй англосаксонского типа Большому Ближнему Востоку не грозит, а то, что там может возникнуть под названием «демократия», действительно приведет к взлету цен, но по другим причинам, — считает Сатановский. — В результате демократизации там воцарится хаос, почти неизбежна серия вооруженных конфликтов с перекройкой границ, это вызовет панику на рынке».

Почем баррель демократии?