Борис Зингаревич и Захар Смушкин отстояли свою лесопромышленную империю в нескольких корпоративных войнах. Сумеют ли они превратить ее в современную компанию?

Происходящее чем-то напоминает кадры из фильма «Сибирский цирюльник». Громадная шестиколесная машина с длинной суставчатой «рукой» — лесной комбайн John Deere — захватывает у земли тридцатиметровую вековую ель, неуловимым движением спиливает ее и опрокидывает. Секунды — и с лесной красавицы счищены ветви, а сама она разрезана на два бревна. То, что потолще, пойдет на пиломатериалы, второе перемелют и превратят в целлюлозу — сырье для изготовления бумаги и картона. Бревна аккуратно уложены в снег, и комбайн тянет манипулятор к следующему стволу. Так лесопромышленная корпорация «Илим Палп» заготавливает сырье на юге Архангельской области.

«Илим Палп» такой же гигант в российской лесной отрасли, как «Русал» в алюминиевой промышленности, а ЛУКОЙЛ в нефтяной. Холдингу принадлежат три крупнейших в стране целлюлозно-бумажных комбината: Котласский в Архангельской области, Братский и Усть-Илимский в Иркутской. «Илим Палп», компания с оборотом почти $1,5 млрд, производит 60% целлюлозы и почти 50% коробочного картона в России. Пиломатериалы, ДВП, фанера — лишь побочная продукция.

Ежегодно «Илим Палп» перерабатывает 13 млн кубометров древесины. Если бы эти деревья рубились на одном участке, за год освобождалась бы территория 25х25 км — примерно пол-Москвы. В масштабах России — ничто. К тому же лес — возобновляемый ресурс, в отличие от нефти и угля через 100 лет он вырастет снова. Лес в России даже недоиспользуется. По данным Рослесхоза, каждый год в нашей стране можно (и даже полезно для леса) вырубать 520 млн куб. м древесины. Заготавливается же всего 180 млн куб. м.

Но это в среднем по стране. А вот в радиусе 300 км вокруг лесоперерабатывающих комбинатов, там, где экономически выгодно заготавливать древесину, намечается дефицит леса. Особенно сложная ситуация в Иркутской области, в окрестностях Братска. Там много независимых заготовителей, у которых есть выбор — продать лес местному ЦБК или в Китай, ведь граница под боком. Целлюлозу заготовители делать не могут и обходятся с лесом варварски — нижнюю часть ствола, идущую на пиломатериалы, вывозят, а верхнюю оставляют гнить на делянке. «Илим Палп» давно добивается введения запретительных пошлин на экспорт круглого леса и уже получил поддержку Минприроды: глава министерства Юрий Трутнев в конце прошлого года заявил о необходимости увеличения пошлин, сославшись на то, что в России они в пять раз ниже, чем в Канаде и США. Кроме того, компания пытается добиться принятия поправок к Лесному кодексу, по которым участки леса в радиусе до 300 км вокруг ЦБК и других перерабатывающих производств закреплялись бы за переработчиком в долгосрочную аренду на 49 лет. Одним словом, «Илим Палп» уже чувствует себя хозяином в отрасли.

В отличие от основателей большинства российских сырьевых гигантов, торговавших в молодости компьютерами и открывавших банки, владельцы «Илим Палп» всю жизнь работают «по специальности». Компанию основали выпускники Ленинградского института целлюлозно-бумажной промышленности Борис Зингаревич (сейчас член совета директоров холдинга) и Захар Смушкин (председатель совета директоров). «Мы были знакомы еще по институту, хотя Захар учился на пару курсов младше, — рассказывает Зингаревич в интервью Forbes. — Как-то встретились у приятеля на дне рождения, разговорились и решили вместе делать бизнес». Было это в 1990 году. К тому времени Зингаревич (ему шел 32-й год) успел поработать на производстве: инженером на Кондопожском ЦБК, председателем профкома на Ленинградском картонно-полиграфическом комбинате, а с перестройкой открыл кооператив по производству обоев, которые тогда были страшным дефицитом. А 28-летний Смушкин работал в НПО «Гидролизпром», писал кандидатскую и пытался зарабатывать научно-внедренческой деятельностью. Бывший его начальник, директор НПО, оказался в числе основателей российско-шведского СП, которое поставляло оборудование гидролизным заводам.

Именно в этом СП Смушкин и Зингаревич начали работать вместе, открыв новое направление — поставку производственного оборудования целлюлозно-бумажным комбинатам. Одна из первых их сделок — продажа Усть-Илимскому ЛПК упаковочного агрегата. Денег у комбината не было, и он расплатился продукцией. Целлюлозу Смушкин с Зингаревичем продали в Австрию и решили, что теперь будут трейдерами. Компанию, зарегистрированную в 1992 году в Санкт-Петербурге, они назвали «Илим Палп». Илим — это речка, на которой стоит Усть-Илимский ЛПК, а pulp по-английски «целлюлоза».

Компания мало чем отличалась от многочисленных трейдеров, занявшихся экспортом целлюлозы и картона после того, как государственное объединение «Экспортлес» утратило монополию на внешнюю торговлю. В ней работали пять человек, оборот составлял около $25 млн, а прибыли в условиях гиперинфляции были колоссальные. «Пока товар ехал в Европу, его стоимость [в рублях] удваивалась», — вспоминает Зингаревич.

Зингаревич и Смушкин кредитовали целлюлозно-бумажные предприятия, выстраивали финансовые схемы и логистику, организовывали страхование грузов. «Красным директорам» пришелся по душе партнер, делавший за них то, чего сами они не умели. На Котласском ЦБК, например, директор даже позволил владельцам «Илим Палп» скупать акции у трудового коллектива. Активы сами шли в руки, и в середине 1990-х Зингаревич и Смушкин, как и другие будущие капитаны российского бизнеса, вышли на приватизационные торги. Они купили 20% Котласского ЦБК, обеспечившие предпринимателям контроль над комбинатом, за 10,7 млн тогдашних рублей (около $5000, цена одних «жигулей»), правда, под инвестиционные обязательства на $80 млн. «Они их оплатили векселями, — вспоминает чиновник Рослеспрома. — Фактически деньги перегонялись туда-сюда, но придраться было не к чему». Через два года путем нескольких сделок, частично профинансированных петербургским Промстройбанком, «Илим Палп» получил контроль и над Братским ЛПК. Промстройбанк, возглавляемый Владимиром Коганом, хорошим знакомым будущего президента Владимира Путина, заработал на этой операции $130 млн.

При всем при том «Илим Палп» оставался в тени. «У нас головная компания не в Москве, как обычно, а в Питере. Поэтому о нас долго вообще никто не слышал, — смеется Зингаревич. — Когда в 1999 году [владелец группы ЕСН] Григорий Березкин узнал, что есть компания с выручкой $600 млн, он поверить не мог». Впервые Смушкин дал газетное интервью лишь в 2000 году, рассказав о планах разместить часть акций компании на бирже. А через год название «Илим Палп» стало известно всей стране: загремела «лесная война».

К началу нынешнего десятилетия первый раздел российских сырьевых активов уже закончился, сформировались нефтяные, угольные и металлургические империи. Крупные капиталисты, к которым уже приклеилось определение «олигархи», не прочь были расширить свои владения за счет новых перспективных отраслей. Лесопереработка казалась именно такой: если уж двое петербуржцев создали в ней компанию с оборотом $600 млн, значит, в этой отрасли есть чем заняться и по-настоящему серьезным людям.

[pagebreak]

Летом 2001 года металлургический король 1990-х Лев Черной атакует лесопромышленную компанию «КонтинентальИнвест», купившую в свое время Усть-Илимский ЛПК. Хозяин «КонтинентальИнвеста» Николай Макаров идет искать защиты к Олегу Дерипаске («Сибирский алюминий», затем «Базовый элемент»), имеющему опыт противостояния с Черным. Дерипаска в защите не отказывает, но за это получает половину активов «КонтинентальИнвеста». Успех надо развивать, и «Сибирский алюминий» всей своей мощью наваливается на «Илим Палп». Происходит классическая рейдерская атака. Провинциальный суд удовлетворяет требование одного из мелких акционеров Братского ЛПК о восстановлении в должности прежнего гендиректора, после чего на комбинате при поддержке судебных приставов и ОМОНа обосновываются менеджеры «Сибала». Возвращение комбината обошлось «Илим Палп» недешево. «Сибал» согласился на размен: алюминиевая группа ушла с комбината и заодно отдала Смушкину и Зингаревичу Усть-Илимский ЛПК, получив около $200 млн.

Но всего через несколько месяцев «Сибал» вернулся. Вторая атака была похожа на первую: иски акционеров-физлиц, решения районных судов... Контрольные пакеты Братского и Котласского комбинатов были арестованы, проданы через РФФИ нескольким инвесткомпаниям, а затем достались структурам Дерипаски и банкира Когана. «Базовый элемент» и Промстройбанк создают лесопромышленный холдинг «Континенталь Менеджмент» и пытаются поставить комбинаты «Илим Палп» под контроль не только юридически, но и физически. Судебные приставы и ОМОН несколько раз пытаются штурмовать комбинаты, но Смушкин и Зингаревич мобилизуют на защиту предприятий рабочих: за краткий период управления Братским комбинатом менеджеры «Сибала» оставили по себе плохую память. С начала 2003 года противостояние шло уже только в судах. В этой корпоративной войне был поставлен своеобразный рекорд: одновременно происходило около 120 арбитражных разбирательств. По неофициальным данным, на судебные издержки, включая «поощрения» судьям, каждая из сторон потратила десятки миллионов долларов.

В конце концов в конфликт вмешался Кремль. Как утверждал в одном из интервью ставший председателем совета директоров «Континенталь Менеджмента» Николай Макаров, сверху подали сигнал: «Договаривайтесь с «Илим Палп». Почему власти встали на сторону лесопромышленников в борьбе с «алюминиевым королем»? По одной из версий, в администрации президента решили, что затянувшаяся война сильно портит инвестиционный климат в отрасли. По другой — помог глава администрации президента Дмитрий Медведев (ныне первый вице-премьер), работавший в 1990-х начальником юридического управления «Илим Палп» (Зингаревич и Смушкин эту версию отрицают). Так или иначе, в конце 2004 года стороны подписали мировое соглашение. В качестве «отступных» структуры Промстройбанка получили 25% акций в предприятиях «Илим Палп». Они задепонированы в государственном Внешторгбанке — по словам Смушкина, их может выкупить только сам Внешторгбанк, если примет решение участвовать в лесопромышленной отрасли, или же Смушкин с Зингаревичем.

Что собираются делать совладельцы «Илим Палп» теперь, когда власти обеспечили их бизнесу относительную безопасность? «Как учил президент Путин, удваивать ВВП», — шутит Смушкин, говоря в интервью Forbes о планах довести оборот компании к 2010 году до $3 млрд. Он не видит принципиальных отличий лесной промышленности от других сырьевых отраслей: «Наша отрасль более капиталоемкая и менее рентабельная. В остальном лес подвержен тем же законам, что и нефть, газ, металл, уголь или удобрения».

Параллели налицо. Для большинства российских нефтяных и энергетических компаний потенциально крупнейший рынок сбыта — стремительно растущая экономика Китая. Для «Илим Палп» Китай — основной покупатель уже сейчас, здесь компания продает продукции примерно на $500 млн в год (35% от выручки). Ни одна российская компания не может похвастаться тем, что контролирует серьезную долю китайского рынка. Между тем 25% рынка хвойной целлюлозы КНР принадлежит «Илим Палп».

Как и в других отраслях, в лесной дорожают «залежи сырья»: три года назад лес на корню (право вырубки) стоил $0,5 за кубометр, сейчас больше $2 за куб. Как и в других сырьевых отраслях, в лесной слабо развита переработка. Располагая 22% мировых запасов леса, Россия обеспечивает лишь 3% мирового производства целлюлозно-бумажной продукции. Да и то, что производится, в основном полуфабрикаты: целлюлоза и картон. А это не самые выгодные товары. Максимум добавленной стоимости в переработке леса приходится на готовую упаковку для потребительских товаров, офисную бумагу и санитарно-гигиенические товары — салфетки, бумажные полотенца, туалетную бумагу и т.‑д. Один только рынок упаковки растет на 10% ежегодно.

Поэтому теперь в повестке дня «Илим Палп» не только увеличение вырубки леса и выпуска целлюлозы, но и производство «готовой продукции». Производя 26% тарного картона в стране, компания собирается за два года построить как минимум два предприятия по выпуску из этого картона готовой упаковки для пищевой промышленности и еще два таких предприятия купить. Инвестировав $300 млн, холдинг претендует на 25% российского рынка гофроупаковки (его объем превышает $600 млн) и 60% рынка потребительской упаковки.

Атаковать в лоб рынок офисной бумаги (около $700 млн, из которых половина приходится на импорт) компания, трезво оценивая собственные силы, не решается. Российские комбинаты, чьей специализацией исторически была бумага в пачках, давно куплены иностранными корпорациями — американской International Paper (Светогорский ЦБК) и австрийской Mondi Business Paper (Сыктывкарский ЛПК). «Представляете, что будет, если мы начнем вышибать две крупнейшие мировые компании с этого рынка? — рассуждает Зингаревич. — Для этого дела надо минимум $1 млрд, плюс понадобится долго демпинговать. Но если мы займемся демпингом, они в ответ прищучат нас где-то на других рынках. Это путь в никуда. С ними надо договариваться».

Договорится «Илим Палп» с иностранцами или нет — вопрос открытый. По крайней мере холдинг к этому явно стремится. Сотрудники International Paper (годовая выручка — $25 млрд) провели на предприятиях «Илим Палп» почти весь 2005 год — оценивали бизнес, оборудование, деловую практику. Правда, нельзя сказать, что остались довольны: как признается Смушкин, американцам не понравилось, что на их заводах работает втрое больше народу, чем принято за рубежом. Представители австрийской Mondi тоже бывали на комбинатах Смушкина и Зингаревича. Японская Sumitomo осенью прошлого года подписала с «Илим Палп» соглашение о намерении создать СП для производства пиломатериалов.

Схему взаимодействия с иностранными производителями «конечной продукции» «Илим Палп» отрабатывает еще с 1990-х годов, когда компания вместе с германским производителем стройматериалов Knauf приобрела Санкт-Петербургский картонно-полиграфический комбинат (КПК, у Knauf сейчас около 30% этого комбината, у Смушкина и Зингаревича — контрольный пакет). Картон, который делает это СП, является сырьем для гипсокартона — продукции Knauf. Обе компании довольны: у «Илим Палп» есть гарантированный покупатель картона с КПК, у Knauf — гарантированный источник сырья в России.

[pagebreak]

Впрочем, и об основной продукции, целлюлозе, Зингаревич со Смушкиным не забывают, собираясь в ближайшие годы увеличить ее производство вдвое, до 2 млн тонн в год — иначе не удержать стратегические позиции в Китае. На реконструкцию всех трех комбинатов они хотят потратить $750 млн.

А как же планы вывести компанию на биржу, о которых Смушкин поведал миру еще шесть лет назад? Основатели «Илим Палп» немного завидуют владельцам сетей розничной торговли, которые при минимальных активах — магазинах с полками и грузовиках — создали компании с миллиардной капитализацией. Но после «лесных войн» от планов IPO не осталось и следа. «IPO даст только деньги», — объясняет Зингаревич. Ему больше нравится идея привлечь стратегического инвестора: «Он мог бы вместе с нами создавать добавленную стоимость, чтобы вывести нас на качественно новый уровень».

Стратегический инвестор, помогающий «Илим Палп» наладить выпуск бумаги и упаковки, трехмиллиардный оборот к 2010 году... Заглядывают ли владельцы «лесной империи» дальше? «Бизнес, конечно, делается на продажу, — вздыхает Зингаревич. — Никто ведь с собой ничего не заберет».

Лишние люди

В Финляндии более 80% леса добывают с помощью многооперационных лесозаготовительных машин (лесных комбайнов). В России же главным орудием лесозаготовки до сих пор остается бензопила. По оценке директора по развитию лесозаготовительных и деревообрабатывающих комплексов «Илим Палп» Дмитрия Чуйко, лесозаготовка в России кормит 1,5‑млн человек: 500‑000 лесорубов и членов их семей. Но такой же объем леса могли бы заготавливать всего 2000 лесных комбайнов, которые потребуют лишь 50‑000‑человек обслуживающего персонала. Это проблема всей отрасли. «Илим Палп» — не исключение. Три года назад компания начала закупать современную технику, которая уже обеспечивает 20% ее лесозаготовок. Но если закупать комбайны и впредь, придется уволить около 10‑000 лесорубов, а на это руководство «Илим Палп» пойдет вряд ли. Как решить проблему? «Мы должны в лесу создать фермера», — говорит совладелец «Илим Палп» Борис Зингаревич. Что имеется в виду? На лесных участках, закрепленных за корпорацией, они хотят привлекать на подряд частных заготовителей — семьи, бригады лесорубов, отдавая им в аренду с правом выкупа старые трелевочные (предназначенные для перетаскивания бревен) тракторы. Содержать советскую технику самому «Илим Палп» накладно, а если отдать ее частнику, он будет о ней заботиться: починит, продлит срок службы, не украдет сам у себя солярку. Будет ли работать такая схема? Пока в порядке эксперимента «Илим Палп» создал всего три «лесные фермы».

Только цифры

34 кг на человека в год — среднедушевое потребление бумаги и картона в России. В Финляндии этот показатель составляет 350 кг на человека.

1716 годом датируется указ императора Петра I о постройке под Петербургом первой в России бумажной мануфактуры. Она подчинялась Адмиралтейству, поскольку выпускала бумажные мешки для орудийных зарядов для флота.

$340 млрд — объем производства лесной и целлюлозно-бумажной продукции в мире. В‑России — около $10 млрд.

112,7 м — высота самого высокого дерева в мире, вечнозеленой калифорнийской секвойи. Это примерно с 40-этажный дом.

Источник: Илим Палп, PricewaterhouseCoopers, bumprom.ru

С чистого листа