Историкам поневоле приходится заниматься внешней политикой. Когда отношения с постсоветскими соседями становятся «просто никуда», необходим поиск основы для диалога
Александр ШУБИН, доктор исторических наук

Исторические темы и мифы всегда были орудием в политической борьбе. Историческая наука по мере сил этому сопротивляется. Науку интересует приближение к истине, обычных людей — исторический опыт, а политиков — контроль над умами и аргументы в достижении сегодняшних целей. Например, получить лишние голоса на выборах или компенсацию с другого государства за былые обиды.

ГОЛОДОМОР ИЛИ ТЮРЬМА?

Недавно во время телемоста с украинскими коллегами я спросил: можно ли ехать в Киев после принятия закона о Голодоморе? Ведь теперь нельзя отрицать геноцид украинского народа во время голода 1932 — 1933 годов. А я пока не получил доказательств, что голод преследовал цель уничтожить именно украинцев. Коллеги в эфире успокоили: приезжайте, гостям нечего бояться. А самим украинским ученым?

И российские, и украинские историки признают: голод 1932 — 1933 годов — одна из величайших трагедий ХХ века. Но под его удар попала далеко не только Украина и не только украинцы. Между украинскими историками идут споры: есть ли какие-то доказательства, что Москва хотела наказать украинцев, уморив миллионы голодом. Доказательства не найдены. Вместо них — закон о геноциде.

Может быть, Сталин специально устроил голод, чтобы сломить свободолюбивый дух украинского народа? Правда, к 1932 году активное сопротивление крестьян коллективизации уже было сломлено. Пропагандистское построение о том, что Москва стремилась покарать украинцев за повстанчество начала 1920-х опровергается просто — от голода пострадали и те районы, где повстанчество в 20-е было скромным (Казахстан). А вот Тамбовщина, прославившаяся антоновщиной, пострадала куда меньше, чем Казахстан.

Нет доказательств того, что какие-то действия власти были направлены специально против украинцев. Среди пострадавших регионов и российские, Воронежская, Курская, Свердловская, Челябинская, Обско-Иртышская области, Азово-Черноморский край, Поволжье, Северный Кавказ и Казахстан.

В публицистике и среди официальных лиц Украины преобладают такие оценки: «Если бы не было массового повстанческого движения 20-х годов, Москва не организовала бы уничтожения в 1932 — 1933 годах 10 миллионов крестьян…» — говорит о трагедии украинского селянства глава Ассоциации исследователей Голодомора Л Г. Лукьяненко.

Ведущий украинский историк — специалист по голоду С В. Кульчицкий считает, что умерли 3 — 4 миллиона. Может быть, но почему именно столько? Какие есть документальные доказательства?

Очень важное замечание С В. Кульчицкого: «Нельзя не видеть, что статистические органы должным образом выполняли свой профессиональный долг, фиксируя из месяца в месяц потрясающие показатели смертности». Загсы флегматично фиксировали смертность весь период голода. Если считать смертность 1931 года «фоновой», то превышение количества умерших в 1932 — 1933 годах составляет 1489,1 тысячи человек. Есть данные, что загсы в разгар голода фиксировали не всех умерших. Но каково количество неучтенных смертей? Ведь в целом загсы зафиксировали беспрецедентный всплеск смертности. Это уже само по себе свидетельствует о том, что у руководства страны не было установки спрятать трагедию даже от самого себя.

Неясно также, какое количество умерших скончалось именно от голода, а не по другим причинам, связанным с ухудшением социальной ситуации.

Количество жертв может быть несколько меньше (не все умерли именно голодной смертью) и несколько больше (возможен некоторый недоучет в загсах). Получается, что объективная оценка жертв, привязанная к данным загсов, находится в коридоре 1 — 2 млн, а не 3 — 5 млн человек. Но солидные украинские историки вынуждены учитывать политическую обстановку, поднимая планку.

Может быть, у них появится серьезная аргументация в пользу цифр, «возвышающих» Голодомор до холокоста. Что ж, подождем. Но в любом случае не хватает главного признака геноцида — стремления власти уничтожать определенный народ.

Голод в СССР был не этнической, а социальной катастрофой. Потери Казахстана и России также были очень велики. Так, например, исследовав данные загсов Поволжья о смерти от голода, В В. Кондрашин оценил их в 365 722 человека.

Потери Украины в этой трагедии были выше, чем в других республиках, — все-таки всесоюзная житница. Но сказать, что пострадали только украинцы, — значит оскорбить память сотен тысяч крестьян других национальностей.

Претензии украинских властей к Москве за геноцид вызывает недовольство и в Израиле — сравнение с холокостом там считают неуместным. Европа в колебаниях, как отнестись к этой проблеме. Здесь заметны интересные сдвиги.

НА КАКИХ ВЕДЬМ ОХОТИМСЯ?

В 2004 — 2005 годах в Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ) развернулась борьба за осуждение «тоталитарного коммунизма». С чего бы это? Вроде бы время разоблачений пришлось на 90-е годы. Режимы в бывшем СССР установились вполне антикоммунистические. Да и историческая наука за последние годы проделала большую работу, анализируя причины трагедий XX века. Впрочем, мотивы политиков следует искать не в истории.

Не секрет, что ПАСЕ привыкла изобличать Россию в нарушениях прав человека (часто поделом), а ответные попытки критиковать Запад, к примеру, за нарушения в Прибалтике или Косово, вызывают благородный гнев. Чтобы раз и навсегда отучить от напоминаний о двойных стандартах, и было решено высечь Россию капитально — привлечь к ответственности за коммунизм, как Германию в свое время привлекли за нацизм. Идея «нового Нюрнберга», сама по себе не новая, возродилась, когда коммунистические режимы в Европе сами стали достоянием истории.

К тому же она давала возможность убить еще «пару зайцев». К примеру, удовлетворить аппетиты национал-радикалов Прибалтики, направив их энергию на Восток — добиваться от России денежных и территориальных компенсаций за грехи СССР. Это весьма актуально при нынешнем всплеске национализма в самом Евросоюзе: националистам из стран — новобранцев ЕС нужно искать внешние цели, чтобы они не обратили свой гнев против самих центров ЕС, где амбиции новых членов тоже не все жалуют.

Комиссия ПАСЕ подготовила резолюцию (в общем политкорректную) и «Объяснительную записку» с рекомендациями. В них вся соль: «Развернуть кампанию, направленную на национальное осознание преступлений, совершенных во имя коммунистической идеологии, включая пересмотр школьных учебников…» Конспект будущих евроучебников приведен в «Объяснительной записке» комиссии ПАСЕ.

В рамках этого «национального осознания» «Объяснительная записка» пытается подсчитать число жертв коммунизма по принципу аукциона: «Кто больше?» В СССР вышло 20 млн жертв, из них «6 миллионов украинцев погибли от голода в ходе хорошо продуманной государственной политики в 1932 — 1933 годах». Даже странно, почему не 10 миллионов? Глядишь, иной украинский националист подвергнет западных товарищей критике за сокрытие истинного числа жертв Голодомора.

В ходе слушаний в ПАСЕ мы разъясняли евродепутатам: преступления коммунистических режимов либо относятся к сталинской эпохе, после чего режимы стали гораздо мягче, либо имеют прецеденты в истории государств с вполне благопристойными репутациями.

Те же концлагеря «изобрела» британская колониальная администрация во время войн в Африке на грани XIX и XX веков… Да, Ленин развязал красный террор, но он разворачивался одновременно с белым террором и тоже не является исключительным следствием именно коммунистической идеологии. Деникин и Колчак были представителями либеральной и консервативной идеологий, но их армии осуществляли массовый террор… Да, масштабы уничтожения людей Сталиным колоссальны. Но если переходить в плоскость оргвыводов, то как быть с геноцидом индейцев, на котором зиждется цивилизация США? Или с тем, что по скорости уничтожения людей все рекорды побил Трумэн, за два дня (точнее — за две секунды) в 1945-м уничтоживший более 200 тысяч японцев в Хиросиме и Нагасаки?

Подвергать остракизму нужно не коммунистическую идеологию как таковую, а сами преступления, кто бы и от имени какой идеологии их ни совершал. Что касается России, то она является правопреемником СССР образца 1991 года — государства уже вполне демократического, самостоятельно осудившего преступления сталинского режима.

Эти аргументы переломили ход дискуссии. Ряд депутатов поддержали взвешенную позицию — с коммунистами нужно спорить, преступления коммунистической эпохи никто не собирается замалчивать, равно как и ее достижения. Но все это дело историков, а не судей. Настроение стало меняться: приняв в 2006-м общую резолюцию с осуждением «тоталитарного коммунизма», ПАСЕ не приняла более широкие и конкретные рекомендации. По сути, сторонники «Нюрнбергского суда» над коммунизмом сохранили влияние прежде всего на востоке ЕС, там, где сохраняется соблазн выбить компенсации из России.

Следующие слушания готовились в Европарламенте по инициативе депутатов от Прибалтики. В Брюсселе прошли предварительные дебаты, в Братиславе готовился большой форум… Но сторонников осуждения коммунизма по Нюрнбергскому счету подвело нетерпение: они стали доказывать, что тоталитаризм существовал только в нацистской Германии и СССР (причем до самого конца советской истории), так что их и нужно осудить с одинаковой строгостью. Тут голос возвысил председательствующий представитель Испании: позвольте, а как же франкизм?

Это в антикоммунистическом мифе Франко — ангел, спасший Испанию от красного нашествия (напомним — ценою десятков тысяч казненных и сотен тысяч репрессированных). Стоило взять его под защиту, и загудело ползала. Похоже, депутаты начали ощущать, что «охота на ведьм» — обоюдоострое оружие, оно угрожает и демократической культуре Запада. В итоге «мяч отправили в академию» — пусть историки разбираются.

ГРАНИЦЫ ДИСКУССИИ

Мне часто приходится встречаться с историками из стран Прибалтики, Украины, Закавказья. В большинстве своем это рациональные люди, выясняющие неоднозначные подробности событий прошлого как честные следователи, а не прокуроры на показательном процессе. Они так же отличаются от своих политиков, как и отечественные историки от наших. Но, к сожалению, приходится замечать давление политической ситуации на историков, когда серьезный латвийский специалист не может признать, что большинство латышей в 1970-е годы не считали себя оккупированными, а серьезный украинский историк не может опустить планку жертв голода ниже 3 миллионов, даже если фактический материал «недотягивает».

Так что российские историки пока более независимы—вероятно, потому, что от них ничего не зависит.

НЕПРОСТЫЕ ГЕРОИ

ХХ век породил немало людей, чьи поступки до сих пор вызывают немало яростных споров в обществе. Вот лишь несколько примеров таких спорных героев

ЮЗЕФ ПИЛСУДСКИЙ (1867—1935)

«Начальник государства Польша»

Профессиональный революционер, убежденный противник России. При поддержке Антанты создал Польское государство, возглавил интервенцию против большевиков в 1919 году.

За: поляки чтут Пилсудского как автора «Чуда на Висле», которое, по их словам, спасло Европу от большевистского нашествия.

Против: несет ответственность за политику насильственной полонизации украинцев и белорусов, лично отдал приказы об уничтожении в концлагерях 80 тысяч красноармейцев.

МИКЛОШ ХОРТИ (1868—1957)

Регент Венгрии

Контр-адмирал, последний главнокомандующий Австро-Венгерского флота.

За: вождизм Хорти имел очень мало общего с нацизмом, ведь Хорти не разрабатывал никакой новой идеологии и не принимал участия в холокосте. Именно по инициативе Хорти в 1944 году Венгрия вслед за Румынией сложила оружие и начала мирные переговоры с СССР.

Против: был союзником Гитлера, направил венгерскую армию воевать против СССР.

ЧАН КАЙШИ (1887—1975)

Лидер партии Гоминьдан

Глава китайского национального правительства, после проигрыша коммунистам в гражданской войне президент Китайской республики (Тайвань).

За: признавался на Западе как единственный законный правитель всего Китая.

Против: в самом Китае имя Чан Кайши до сих пор под запретом — он считается организатором массового террора против политических оппонентов, когда за несколько недель в феврале 1947 года было убито более 40 тысяч человек.

АУГУСТО ПИНОЧЕТ (1915—2006)

Военный диктатор Чили

Захватил власть путем военного путча.

За: проводил экономические преобразования, направленные на модернизацию страны.

Против: установил авторитарный режим, сопровождавшийся террором и жестокими репрессиями.

Войны историй