Покушение на губернатора: версия «террористов»

Судебный процесс о подготовке покушения на Валентину Матвиенко продолжился по линии защиты. Свои показания начал давать один из подсудимых — Равиль Муратов.
Присяжным Муратов рассказал следующую историю. Из остальных подсудимых самым давним его знакомцем был Тимур Саидгареев. Они познакомились в 2004 году, когда оба постигали премудрости ислама в религиозной школе «Аль-Фатх», существующей в Петербурге с 1993 года. В 2004 году школу посещало примерно шесть десятков человек: мужчин и женщин разных возрастов (молодежи, подобной Саидгарееву и Равилову среди них было немного), из которых через год-два половина отсеялась.
В 2006 году Муратов как правоверный мусульманин совершил хадж, после которого сумел поступить (как он говорит, при конкурсе в сотню человек на место) в Исламский университет в Саудовской Аравии. Мог бы стать через шесть лет бакалавром с правом преподавать ислам по всему миру, но учеба продолжалась всего полгода. В декабре 2006 года Муратов, по его утверждениям, вынужден был вернуться в Петербург – оставшаяся на родине жена ждала ребенка, который благополучно родился в марте — всего за пару месяцев до ареста Муратова.
Многие единоверцы Муратова по религиозной школе восприняли его возвращение в Россию с осуждением: по их мнению, религия была важнее семейных проблем. К тому же Муратов не мог найти постоянной работы и с трудом обеспечивал семью, занимаясь сборкой и ремонтом компьютерной техники.
А вот Саидгареев от него не отвернулся. В феврале 2007-го именно он познакомил Муратова с их третьим «соучастником» Владиславом Богдановым, на тот момент новообращенным мусульманином. Тогда же, как рассказал Муратов, Саидгареев предложил создать некую самостоятельную исламскую организацию для ведения религиозной деятельности среди молодежи. Правда, зарегистрировать ее молодые люди не смогли — банально не хватило денег.
В начале марта Саидгареев познакомил Муратова с Муслимом Ильмурзаевым, который представился как житель Гудермеса, работающий в Петербурге на ниве риелторского бизнеса. Ильмурзаев, которому на вид было лет двадцать пять, сильно интересовался молодыми мусульманами, зазывая к себе «обсудить религиозные вопросы».
Так и образовался, по словам Муратова, тот самый «джамаат», который в переводе на русский язык означает «собрание» и эмиром которого был выбран сам Муратов.
Все собрания проходили в квартире Ильмурзаева. Муратов уверял, что квартира была мало похожа на место, где постоянно живут — продуктов в холодильнике почти не было, мебели имелся лишь самый минимум, а у Ильмурзаева не имелось ни молитвенного коврика, ни цитат из Корана на стенах, зато развешены были постеры с обнаженными девушками. И даже в совместных с остальными молитвах Ильмурзаев, по словам Муратова, показывал себя скорее как человек, лишь притворяющийся мусульманином.
Сам Муратов считал, что главное — бороться с религиозной безграмотностью мусульман, а все разговоры о силовых акциях до последнего момента считал несерьезными. Это не помешало ему по просьбе Ильмурзаева составить на собственном компьютере план мероприятий с названием «Сабантуй». Затем Ильмурзаев, придя в гости к Муратову, продиктовал дополнения к плану и попросил записать файл на компакт-диск, чтобы показать «серьезным людям в Чечне», оставив взамен свой с какими-то файлами. Из слов Муратова можно было понять, что как раз этот самый компакт-диск был позже изъят у него сотрудниками ФСБ, а на нем обнаружились рецепты создания взрывчатки из подручных материалов.
В середине апреля Ильмурзаев уехал в Чечню, однако через месяц, по словам Муратова, позвонил и предупредил, что от него приедет человек — Анзор и привезет некую посылку. 17 мая Муратов и Саидгареев с этим человеком встретились в сквере у Михайловского замка, и тот передал им спортивную сумку, попросив оплатить «услуги доставки». Муратов с Саидгареевым скинулись и вручили ему 2 тысячи рублей. Едва распрощавшись с Анзором, молодые люди тут же были задержаны оперативниками ФСБ. В сумке оказалась граната и взрывчатка.

Александр САМОЙЛОВ