Ума Турман и экзистенциальная ничья в фильме "Жизнь перед ее глазами"

премьера / кино

В украинский прокат выходит вторая режиссерская работа бывшего киевлянина Вадима Перельмана "Жизнь перед ее глазами". В самом начале работы проект назывался "В цвету" и затем пережил несколько переименований. В России, например, он вышел под титулом "Мгновения жизни". Неуверенность авторов и прокатчиков в том, как лучше назвать картину, АНДРЕЙ ПЛАХОВ объясняет нечеткостью ее жанровой концепции.

Бывший киевлянин Вадим Перельман отлично вписался в пейзаж американского кино фильмом "Дом из песка и тумана", где был идеально выверен эмоциональный баланс между иммигрантской свежей кровью и голливудским жанровым каноном. В случае со второй режиссерской работой — "Жизнь перед ее глазами" — соблюсти равновесие оказалось труднее.

Фильм начинается титрами на фоне пышных бутонов и цветочных орнаментов, чтобы взорваться через несколько минут сценой расстрела в колледже. Картина о двух старшеклассницах, мечтающих сорвать цветы юности, а потом обзавестись почтенной семьей и прочими плодами зрелости, вдруг выпадает в пространство социальной трагедии на тему "синдрома Колумбайн", получившего название от одноименной печально известной школы в Колорадо, где в 1999 году двое подростков расстреляли несколько десятков своих соучеников. История, изображенная в фильме, со временем также обретает монументальные и несколько карикатурные черты символа: через 15 лет после кровавых событий перед школой стоит памятник жертвам расстрела в виде бронзовых фигур ученика и ученицы.

Школа и прилегающий к ней скучнейший провинциальный городок составляют основу пространства фильма, в котором никогда ничего не меняется. Зато время здесь разлагается на составляющие более сложные, чем это допустимо в русском языке, где прошлое четким барьером отделено от настоящего и будущего. В английском есть Present Perfect, Past Continuous, Future Indefinite, что в принципе меняет дело. Если история двух подружек, из которых одна предает другую, наверняка относится к прошлому, то жизнь той, которой повезло, с мужем-профессором, любимой дочкой и лекциями о Гогене в колледже,— это лишь отчасти сегодняшний день.

Можно, конечно, сказать, что прошлое вторгается в настоящее, не дает забыть о пережитом ужасе и расслабиться сердечной мышце — самой сильной в человеческом организме, как резонно отмечает в картине учитель биологии. Но можно представить и другое: что все настоящее в виде неосуществленного будущего (английский язык учитывает и эти тонкости, для чего существует грамматическая структура Future Unreal Conditional) промелькнуло перед глазами героини в роковое мгновение, после которого она то ли в буквальном, то ли в метафорическом смысле отошла в мир иной.

Такими абстракциями любят заполнять свои работы американские режиссеры второго ряда, чтобы придать глубокомысленность жизненным драмам. В данном случае претензии идут еще дальше — и мелодрама вступает в бой с шизофреническим триллером, чтобы завершиться честной экзистенциальной ничьей. Относиться серьезно к подобным откровениям нет оснований, и зритель скорее предпочтет вовсе абстрагироваться от них, чтобы насладиться спонтанной игрой молодых актрис. Ева Амурри хороша в роли правильной католички Морин, готовой пожертвовать собой ради закадычной подруги, а Ивэн Рэйчел Вуд, в свои 20 имеющая объемную фильмографию из более чем 30 ролей, со знанием дела изображает красавицу Диану — любительницу травки и секса без обязательств, которая, несмотря на это, остается потенциальной верной супругой и добродетельной матерью.

Хуже всего приходится Уме Турман, которой и досталась роль супруги-матери, мучимой воспоминаниями об убитой подруге и сделанном в юности аборте. Тарантиновской музе приходится не только стереть со своего прекрасного лица остатки интереса к жизни, но и невольно отвечать за двусмысленность сюжетной конструкции, ведь если героиня все же умерла, то при чем тут совесть и все остальное. За это остальное в "Жизни перед ее глазами" отвечает все-таки режиссер, выбравший, по меткому выражению рецензента The Village Voice, стиль рекламного ролика шампуня с непременными атрибутами вроде водопада струящихся волос. Эти режиссерские хитрости можно, конечно, объяснить рекламным прошлым Вадима Перельмана. Хотя мне лично кажется, что на него мог повлиять фильм "Жизнь в цвету" Александра Довженко, своими поэтическими красивостями вполне способный вдохновить на художественные подвиги.

Смерть в цвету