Прокурорские чтения
Михаил Ходорковский не понял, в чем его обвиняют
Лахтинские чтения. Прокурор Валерий Лахтин всю неделю зачитывал фабулу обвинительного заключения по делу Михаила Ходорковского. Но тот так и не понял, что ему инкриминируют. Да и Платон Лебедев пребывал в недоумении. The New Times внимательно следит за ходом процесса
Последние заседания сторонники обвиняемых окрестили «лахтинскими чтениями», отдавая тем самым должное ораторскому искусству прокурора Валерия Лахтина, который, зачитывая 147-страничную фабулу обвинительного заключения по делу Михаила Ходорковского, называл «бенефициаров» «бенефициантами» — и это еще самая невинная из его оговорок. Публика покатывалась со смеху. Судья даже пригрозил вызвать судебных приставов, дабы те очистили зал.
«Самих бы законодателей сюда в суд привести и заставить читать вот так обвинительное заключение», — мрачно заметил Лахтин в одном из перерывов. Что он имел в виду, не очень ясно. Не сами же законодатели раздули документ до таких циклопических размеров.
В какой-то момент Ходорковский прервал прокурора и обратился к судье с заявлением: «Информирую вас, что в ходе предварительного следствия, несмотря на заведомо ложные утверждения, сделанные в этом суде надзирающим прокурором, несмотря на заведомо ложное решение Ингодинского районного суда (судьи Нарышкиной Л.В.), я был полностью лишен права, предусмотренного ст. 47 (4.1) УПК РФ, — знать, в чем я обвиняюсь. Для заведомо и специально организованного лишения меня этого права следователь Салават Каримов составил обвинение в непонятных и расплывчатых терминах, использовал заведомо противоречивые утверждения, а также порочащие меня ложные заявления, выходящие за пределы диспозиции предъявленной мне статьи УК РФ».
У Лебедева тоже оказалось немало претензий к тексту постановления. Почему, например, в нем фигурирует то «переход фиктивного права собственности», то «фиктивный переход права собственности» и есть ли разница между этими понятиями? «То пишут в обвинении, что нефть похитили, то пишут, что предприятия реализовывали эту же нефть на экспорт. Мне это не смогли разъяснить, мне это бесполезно разъяснять, у меня ясные ум и сознание, и документы о моем психическом здоровье имеются, а вот сведения о психическом здоровье прокурора Лахтина у суда отсутствуют. Речь идет о банальной коррупции. Прокуроры будут вам лапшу на уши вешать», — добавил Лебедев, глядя в глаза судье Виктору Данилкину. Тот оставил это высказывание без комментариев, как и последовавшее за ним еще одно — по сути политическое заявление Ходорковского.
«Дело ЮКОСа», хочет кто-то этого или не хочет, является символическим. А значит, все тысячи и десятки тысяч российских судов, сотни тысяч и миллионы сотрудников правоохранительных органов через газеты и телевизор воспринимают стандарты правосудия, установленные в этом деле, как образец для подражания, как пример, на который можно и нужно опираться, — объявил он. — И если в этом деле судья позволяет себе безнаказанно говорить очевидную неправду, можете быть уверены: завтра десятки тысяч подобных протоколов — гаишных, административных, уголовных — будут «оцениваться» судами так же. Это ведь можно, дозволено. Они и сейчас так делают, но пока с опаской». Судья слушал опального олигарха с каменным лицом, но когда в конце своей речи Ходорковский произнес: «Думаю, вам и в страшном сне не может присниться вынесение оправдательного приговора по этому делу», — все же потупил взгляд.
В пятницу прокуроры закончили читать фабулу обвинительного заключения по делу Ходорковского и перешли к чтению аналогичного документа по делу Лебедева. Ожидается, что это займет всю следующую неделю.
Елена Лукьянова, доктор юридических наук, профессор юридического факультета МГУ
Вторую неделю в Хамовническом райсуде проходят слушания по новому делу в отношении Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Виктор Шендерович уже сказал, что до Хамовников доехал цирк шапито. Подтверждаю: доехал. И это очень грустно.
Например, адвокаты пытались выяснить у прокуроров, из каких критериев они исходили, включая в обвинительное заключение как потерпевших компанию «Роснефть» и Федеральное агентство по управлению госимуществом (бывшее РФФИ)? Ведь никому из этих «потерпевших» не нанесено имущественного вреда вменяемыми Ходорковскому и Лебедеву деяниями. Но судья с доводами прокуроров согласен...
Другой пример: следствие отказалось приобщить к обвинительному заключению список свидетелей защиты. Кого конкретно не хотело видеть на суде обвинение, адвокаты перечислили пофамильно: Путин, Грызлов, Патрушев, Рушайло, Сечин, Кудрин, Греф, Собянин, Жуков, Христенко, Богданчиков, Каримов, Лахтин, Бирюков… Всего в списке — свыше 470 человек, все они знают обстоятельства дела. Например, Владимир Путин не раз лично встречался с Михаилом Ходорковским, чтобы обсудить вопросы развития нефтегазового комплекса, и лично Путину докладывалось, на что расходовались средства ЮКОСа. Перед этими встречами им предоставлялись материалы, они изучались, в том числе и таким высокопоставленным чиновником, работавшим тогда в администрации президента, как Игорь Иванович Сечин. То есть эти люди должны были быть в курсе деятельности ЮКОСа и его руководителей. Значит, должны и могут быть свидетелями? Оказывается, нет. Почему? Ответ обвинения: «Поскольку им не могут быть известны обстоятельства дела». К таковым прокурор Лахтин, кстати, отнес и следователя Каримова, занимавшегося и первым и вторым делами непосредственно.
Вот так! Опять хочется процитировать письмо читателя «МК»...
Короче, вывод, который можно сделать сегодня: процесс в Хамовническом суде, по сути, ничем не отличается от предыдущего процесса в Мещанском суде. Соблюдены лишь внешние атрибуты независимости и открытости процесса: свободный проход для всех желающих, специальный зал для прессы с тремя плазменными телеэкранами. Ну, потратились! Фактически же гособвинители пытаются повторить трюк 4–5-летней давности — заставить судью закрыть глаза и подписать очевидную чушь.
Но сделать это под постоянным контролем СМИ можно, только окончательно разрушив репутацию российской судебной системы. В стране и мире.