Авиасалон в Фарнборо проходит на этот раз без пилотажной группы «Русские витязи», которые из-за бюрократических проволочек, связанных с перегруженностью визового центра Великобритании в Москве, так и не получили необходимых документов.

В здании на Большой Никитской Зоологический музей Московского университета работает с 1911 года. Здесь содержится более десяти тысяч экспонатов, а по объему научных фондов он входит в число крупнейших собраний мира. Фотограф Мирослав Робка специально для Пятницы побродил по прохладным залам Зоологического музея.

Новые границы российской столицы включают в себя не только огромный кластер земель на юго-западе Москвы от МКАД до Калужской области, но и несколько анклавов в Подмосковье — в совхозе «Коммунарка», где для чиновников строят административный центр, в пойме Москвы-реки рядом с селом Захарково, где расположится Международный финансовый центр, и в Одинцовском районе — в окружении населенных пунктов сельских поселений Успенское и Ершовское (подробнее читайте в специальном расследовании).

Гражданская война подошла к столице Сирии: тяжелые бои идут в Дамаске. Но сил у Башара Асада достаточно, чтобы еще долго противостоять повстанцам Подробнее читайте на Vedomosti.ru

Система книжной дистрибуции мне еще не доказала, что я живу в глобальном мире, и, возвращаясь из стран Европы, я часто плачу за перевес

Весомость культуры

Екатерина Деготь о библиотеке

Екатерина Деготь

09.10.2009, 37 (172)

Раньше толстая книга — это был синоним книги серьезной. Сегодня — это синоним книги богатой

Я пишу этот текст, а в соседней комнате достраивают книжный стеллаж. Для этого мне пришлось все книги вынуть и сложить стопками, что заняло всю остальную квартиру. Этот процесс вызвал у меня приступ радикулита и определенные размышления.

Книги в моей библиотеке всегда преобладали тяжелые. Раньше я думала, что это такая профессиональная проблема — искусствовед, знаете ли. Наша научная литература — это вам не таблицы Брадиса. Издательство «Искусство», альбомы на мелованной бумаге. Более дизайнерские книги, которые печатались в ГДР, делались на бумаге желтоватой, рыхлой и легкой, но зато там всегда был большой справочный аппарат, который добавлял килограмма два. Например, все архитектурные памятники одного района Москвы с подробным искусствоведческим и архивным материалом, с поэтажными планами и старыми фотографиями и тому подобное. Чемпионом по толщине в моей квартире является Исаак Ильич Левитан, который до сих пор мощно излучает умные мысли искусствоведа-марксиста Алексея Александровича Федорова-Давыдова с самой верхней полки моей библиотеки. Под полки мне еще даже в советское время приходилось ставить консоли через каждые пять сантиметров, чтобы это интеллектуальное богатство не сразило наповал неподготовленную кошку.

С приходом перестройки книги изменились. Появилось много легких книжек, во всех смыслах этого слова. Многие из них я прочитала и впервые в жизни выбросила, иные написала и выбросила (перевод одного эротического романа, чем я заработала на жизнь в первой половине 1992 года), книгу «Как выйти замуж и уехать в Америку» украла уборщица, а некоторые — полурваные, изжеванные страстной жаждой знания молодой неолиберальной демократии — я все еще храню. Это уже раритет — теоретические и философские труды в стиле pulp fiction. И интересно, что иные из них (например, классические тексты Вальтера Беньямина, который, так получается, тоже был марксистом) не переизданы до сих пор.

Примерно до 2000 года библиотека моя держалась в рамках, а потом пошло-поехало. Заказывая все новые и новые стеллажи, я заметила, что неконтролируемо увеличивается число именно очень больших и очень тяжелых книг. Именно они сегодня, можно сказать, меблируют мою квартиру. Часть из них — это книги иностранные, которые у нас в стране достать невозможно. Система книжной дистрибуции мне все еще не доказала, что я живу в глобальном мире, и, возвращаясь домой из Европы, я часто плачу за перевес. Но это только часть.

У меня в доме сейчас катастрофически растет количество огромных и совершенно ненужных — не только мне, но и, отчего-то кажется, никому — книг, которые тем не менее рука не поднимается выбросить. Все-таки это глянцевый альбом, который должен был бы стоить тысяч шесть, наверное. Но обычно такие книги дарят или привозят в качестве промо-акции.

Вот каталог одного известного современного русского художника, быстренько напечатанный к его выставке. С надеждой думаешь, что там есть что почитать о нем и его времени, ведь он такая колоритная фигура. Но нет, внутри только картинки. И даже без подписи. С тем же успехом можно было бы посмотреть слайд-шоу на экране компьютера.

Вот книга о выдающемся русском фотографе, изданная фондом одного выдающегося русского олигарха. Издали она выглядит как серьезная толстая монография, которая наконец-то снимет множество вопросов об одном из великих нашего искусства, о котором пишут в основном за границей. Вблизи оказывается, что книга неплохо напечатана, ее приятно полистать, если хорошо упереть в колени, но в ней практически нет информации, которая пригодилась бы, допустим, студенту, пишущему диплом. Нет никакого научного аппарата: ни библиографии, ни каталога произведений. А ведь более дешевых книг про этого же автора — где весь этот аппарат, допустим, был бы — никто не издает и не собирается.

Раньше толстая книга — это был синоним книги серьезной. Сегодня — это синоним книги богатой. И как и иной богач, такая книга может быть неумной, необразованной, недостойной своего богатства и совершенно ненужной обществу.

Нет, надо все-таки килограммов двадцать выбросить.

Давайте станем друзьями на Facebook