Концепция изменилась

Рубрику ведет Александр Куколевский

В четверг Владимир Путин в восьмой раз пообщался с народом в прямом эфире. В, казалось бы, устоявшийся с 2001 года жанр прямой линии ее организаторы смогли внести ряд заметных новшеств в модном нынче духе консервативной модернизации.

Первые изменения обнаружились уже в названии мероприятия, которое по сравнению с прошлым годом удлинилось на одно слово: "Разговор с Владимиром Путиным. Продолжение". Если бы телевизионщики хотели подчеркнуть неизменность жанра, то, наверное, выбрали бы что-нибудь вроде "Разговор с Владимиром Путиным. Сага". А так получилось, что хоть и сиквел, но не исключающий неожиданных сюжетных поворотов.

Правда, новый формат прямой линии (студия со зрителями в московском "Гостином дворе" вместо специально оборудованного помещения в Кремле) был впервые опробован еще в прошлом году. Но ту передачу можно считать лишь пилотным выпуском: поскольку Путин тогда дебютировал в качестве премьера, в роли народа выступали его проверенные соратники по "Единой России". На этот же раз народ был самым настоящим, хотя тоже в каком-то смысле проверенным: в зале и на прямых включениях из регионов в основном собрались люди, с которыми премьер уже ранее встречался в ходе поездок по стране.

Следствием такого подхода стало рождение в прямом эфире новой исторической общности "друзей Путина". Причем речь идет вовсе не о вице-премьере Игоре Сечине или главе корпорации "Ростехнологии" Сергее Чемезове, как кто-то мог бы подумать, а наоборот, об амурском слесаре Александре Астраханцеве и кузбасском шахтере Евгении Денке. Это почетное звание было присвоено им земляками после того, как они отважно вступили с премьером в близкие контакты третьего рода.

В целом же прямая линия-2009 очень походила на классическое телевизионное ток-шоу, ведущими которого были вовсе не журналисты канала "Россия" Эрнест Мацкявичюс и Мария Ситтель, а сам Владимир Путин. Ругани и драк в эфире, правда, не случилось, да и с ведущим участники спорить не отваживались, зато охотно дискутировали между собой. Скажем, на вопрос из интернета "Зачем вкладывать такие деньги в АвтоВАЗ, ведь они не умеют делать нормальные машины?" вслед за премьером вызвалась ответить водитель-испытатель завода Т. Кокарева, предложившая парадоксальную, но исчерпывающую формулировку: ВАЗ "выпускает прекрасные автомобили", качество которых "действительно оставляет желать лучшего".

Оправдал себя и весьма рискованный эксперимент с выводом в прямой эфир "живых" телефонных звонков. Раньше они явно записывались заранее, и когда Путин пытался продолжить диалог, ведущим приходилось делать вид, что абонент неожиданно отключился. Теперь же одному из заранее отобранных граждан перезвонили в прямом эфире, и премьер наконец смог утолить свою жажду настоящего телефонного общения. Живости добавляли и регулярные отчеты Марии Ситтель о нарастающем вале звонков и SMS. Для полного сходства с Дмитрием Дибровым ей оставалось сказать что-то вроде: "А сейчас мы подходим ко второй несгораемой сумме в два миллиона вопросов..."

Впрочем, поскольку настоящая модернизация все-таки должна быть консервативной, кое-какие традиции остались неизменными. Некоторые россияне забывали выученные вопросы и совсем по-школьному пытались их вспомнить, подняв глаза к потолку и беззвучно шевеля губами. Не обошлось и без привычной "раздачи слонов": на сей раз повезло некой девятикласснице, которой в ответ на жалобу о наличии в ее школе всего трех компьютеров премьер пообещал, "как старик Хоттабыч, обеспечить компьютерами каждого учащегося".

Ну и, конечно, в очередной раз был установлен рекорд по продолжительности разговора с народом: к прошлогоднему результату (3 часа 8 минут) глава правительства добавил сразу почти целый час. Но если вспомнить, что еще один "друг Путина", президент Венесуэлы Уго Чавес сиживал в прямом эфире и по восемь часов, можно констатировать, что резервы роста у российского премьера еще есть.

ДМИТРИЙ КАМЫШЕВ

Модернизированная прямая