Счастливый вторник вместо «Кровавого воскресенья»

15 июня стало одним из самых выдающихся дней в пестрой истории ирландского острова по обе стороны границы. В этот день был опубликован долгожданный и дорогостоящий доклад комиссии Сэвилла по итогам 12-летнего расследования «Кровавого...

15 июня стало одним из самых выдающихся дней в пестрой истории ирландского острова по обе стороны границы. В этот день был опубликован долгожданный и дорогостоящий доклад комиссии Сэвилла по итогам 12-летнего расследования «Кровавого воскресенья», дня, который в Ирландии никогда не будет забыт.

В тот день, 30 января 1972 года, британские солдаты открыли огонь по шествию правозащитников в католическом районе Богсайд в городе Дерри. Было убито 14 демонстрантов.

В тот день конфликт между двумя общинами в Северной Ирландии — католиками-националистами и протестантами-юнионистами — перешел на другой уровень: каждый ирландец, бывший в тот день в сознательном возрасте, помнит образ Эдварда Дэли, ставшего позже епископом Дерри, с окровавленным носовым платком в руках храбро помогавшего раненым и умирающим.

В тот день боевики стали главными действующими лицами конфликта. Люди один за другим отказывались от мира — в основном мужчины, но и женщины тоже, все те, кому надоела империя и которые готовы были даже на жестокость и насилие, чтобы изгнать ее из своего уголка мира.

В тот день мой отец перестал ездить с нами через границу в Ольстере. «Северяне совсем съехали с катушек», — объяснил он. А ведь мы были католико-протестантской семьей.

Сравните этот день с 15 июня — солнечным днем на нашей небольшой скале в Северной Атлантике. Тучи, висевшие над головой 38 лет, вдруг куда-то пропали — яркий свет правосудия, казалось, разогнал тени и предрассудки прошлого. Никто не вел себя так, как можно было бы ожидать. Мир сбился с шага.

Новый премьер-министр Великобритании, все еще пытающийся привыкнуть к своей новой роли, говорит вещи, которых никто от него не ожидал, — не верил, что это возможно: «От имени нашей страны я приношу искренние извинения».

И это было не все: «Этого не должно было случиться, — заявил новый премьер-министр Дэвид Камерон. — Наши военнослужащие повели себя неправильно. За действия вооруженных сил должно отвечать правительство. И от имени правительства, более того, от имени нашей страны, я приношу искренние извинения».

Многим казалось невероятным, что премьер-министр-Тори может выдавить из себя такие слова. Казалось невероятным и то, что толпа, собравшаяся на Ратушной площади в Дерри — месте, известном своей нелюбовью к британским лидерам независимо от партийной принадлежности, — станет его слушать, более того, что она встретит его слова радостными криками.

Впрочем, после речи длиной в 11 минут 38 лет никуда не делись — это невозможно, какой бы красноречивой и искренней речь ни была. Но они менялись и трансформировались, как и Дэвид Камерон, который внезапно стал куда больше походить на лидера, которым он себя считает. Из премьер-министра он превратился в истинного государственного деятеля.

Преобладающим настроением в толпе была радость. Группа женщин пела «We Shall Overcome». На лицах не видно было злобы — люди, которые прошли через столько бед, проявили сдержанность, которой никто не мог от них ожидать. Это была благородная радость, и важность момента была подчеркнута некоторой театральностью.

Люди радостно размахивали руками и разрывали текст первого отчета о «Кровавом воскресенье» (расследования, проведенного судьей по имени лорд Уиджери, который заявил, что британских солдат спровоцировали). Их лица на глазах менялись: стоически сжатые губы и готовность мстить уступали место широким, искренним улыбкам без желчи, которую мир всегда ожидает от жителей этих мест.

Дерри — сообщество, и его жители походили на гостей на свадьбе: торжественных только до тех пор, пока этого требуют приличия, уважающих своих мертвецов, но совсем не ханжей. Некоторые заговорили о судах и наказаниях, но большинство хотели отложить эти разговоры на потом.

Люди, которых я научился ненавидеть в 70—80-х годах, вели себя с таким тактом, что я устыдился былого презрения к ним. На секунду на лице Мартина Макгиннесса стала видна жизнь, которую он мог бы вести: офицер Ирландской республиканской армии в тот день в 1972 году на прошлой неделе походил на того заядлого рыбака, которым является на самом деле, а не на солдата, которым стал; на школьного учителя, а не террориста; на замечательного заместителя первого министра.

Как Макгиннесс, так и глава Шинн Фейн Джерри Адамс, казалось, сознательно старались избегать спорных высказываний, а также показать, что не забыли о погибших из других общин.

Некоторые из юнионистов жаловались, что $280 млн, потраченных на расследование, которое запустил премьер-министр Тони Блэр в 1998 году и вел судья Верховного суда лорд Сэвилл, было бы лучше пустить на североирландские школы или расследование потерь со стороны юнионистов. И все же большинство из них соглашались с заключением лорда Сэвилла, что смерти были «неправильными» и «неоправданными»; священники-протестанты говорили об «исцелении» и встречались с семьями жертв.

«Исцеление» — довольно избитое слово, но в данном случае оно на удивление к месту; раны заживают только на открытом воздухе. Отчет Сэвилла несет с собой открытость, ясность — потому что в конечном итоге отвел каждому из участников той катастрофы свое место.

Погибшие люди вновь восстали к жизни в сухих строчках документов в Форин-офисе. В эфире новостей мы видели их — точное время, место, обычные дела, которыми они занимались: Уильям Нэш, 19 лет, застрелен в грудь с близкого расстояния, его отец был ранен, пытаясь добраться до него; Уильям Маккинни, 26 лет, застрелен в спину, помогая раненым; Джим Рэй, 22 года, две пули, вторая в спину — он лежал на земле у входа в дом его бабушки и дедушки. Мы видели их лица на старых фотографиях, улыбки 38-летней давности — обыкновенные подробности их обыкновенных и, как не раз подчеркнул лорд Сэвилл, совершенно невинных жизней.

Говорят, дьявол — в деталях. Оказывает, Бог — тоже. Открытый воздух... Такое ощущение, что даже солдаты хотели раскрыть правду. В ходе нового расследования некоторые из них противоречили собственным утверждениям, сделанным по приказу начальства для доклада Уиджери.

Легко забыть, что британская армия была направлена в Северную Ирландию под предлогом защиты католического меньшинства.

Как быстро все меняется.

Всего за пару лет образы солдат, играющих в футбол с местной молодежью или покупающих мороженое и флиртующих с молодыми ирландками, сменились захлопнутыми дверями в ходе зачисток. Защитники стали врагами. В Дерри все менялось быстро.

На самом деле, так быстро все может меняться везде. Если из этого эпизода ирландской истории можно извлечь урок — для Багдада, для Кандагара, — то он таков: ситуация быстро меняется в худшую сторону и медленно в лучшую, но это тоже возможно. Действительно возможно. На это требуются годы неудачных попыток, провалов и шагов назад и, что самое печальное, новых смертей. Но визионеры и люди, готовые идти на риск, и, скажем прямо, герои с обеих сторон могут вернуть нас к тому моменту, где перемены снова становятся не просто возможными, но и неизбежными.

Боно — солист группы U2 и соучредитель гуманитарных программ ONE и (Product)RED

Примечание (веселое):
Ноябрь 1983 года, группа U2 в студии в Дублине играет свою новую песню «Sunday Bloody Sunday» («Кровавое воскресенье») представителям фирмы грамзаписи. Мелодия хорошая, но стихи, если честно, были нечленораздельным криком души. Это небольшая песенка, безуспешно пытающаяся показать связь больших идей — искупления с прощением — «Кровавого воскресенья» с пасхальным воскресеньем. Эту песню будут петь везде, где есть длинноволосые и недовольные фанаты рока, от Сараево до Тегерана. За это время текст поменяется и подрастет. Но здесь, в присутствии босса фирмы, выходца из рабочих классов, родильный дом замолкает, когда босс объявляет, что младенец — «настоящий хит»... не считая одной детали: «Уберите про «кровавое». Кому на радио захочется слушать про кровь?»