Дмитрий Бутрин о "Восхождении денег" Найла Фергюсона

За пределами России весной 2009 года с "Ascent of Money" Найла Фергюсона просто невозможно было не познакомиться. В январе 2009 года книга британского (а точнее, шотландского) историка была экранизирована четвертым каналом BBC, и через два месяца второе издание книги вместе с "Черным лебедем" Несима Талеба встречало всех посетителей всех крупных книжных магазинов мира, продающих литературу на английском языке. Мой экземпляр — из Стамбула, впрочем, к тому времени, как гарвардский профессор истории начал завоевывать мир своим новым бестселлером, я уже как-то привык к тому, что Найл Фергюсон — один из тех, кому я рано или поздно отошлю все счета авиакомпаний за перевес багажа, в котором слишком много книг. До этого была его книга "Empire" — первая популярная работа историка, рассказывающего о взлете и падении Британской империи как о серии событий в мировой экономике и при этом в отличие от классиков Броделя и Хейзинги не так, как это принято у философов. Была и "War of the World" — исследование политической жестокости XX века с точки зрения и историка, и экономиста; до Фергюсона этим занимались преимущественно культурологи и социологи. Был, наконец, и двухтомник об истории семьи Ротшильд, в котором Фергюсон впервые внятно рассказал историю финансовой составляющей битвы при Ватерлоо. Согласитесь, мы ведь все до сих пор думаем, что Натан Ротшильд сказочно нажился на британском госдолге в 1814 году, получив сведения о поражении Наполеона в Лондоне голубиной почтой? Фергюсон любовно разбирает этот миф, созданный ведомством Йозефа Геббельса накануне Второй мировой в ходе идеологической борьбы с "еврейской плутократией", и еще десятки такого же качества мифов.

Живи мы в Нью-Йорке и обходись исключительно газетами, не знать имени Фергюсона было бы сложно. Именно он в Newsweek и FT скандалил с нобелевским лауреатом Полом Кругманом, обвинявшим историка новой генерации, постоянно изменяющего положенной профессору оксфордской школы академичности и беспристрастности в пользу едких рассуждений о будущем слиянии Китая и Америки в "Химерику" и крушении американской империи без единого марксистского аргумента, в невежестве и непонимании основ экономического учения. В самом деле, где вы видели историка, анализирующего для британского инвестфонда геополитические риски, предсказывающего России Владимира Путина судьбу нацистского Рейха? А затем уходящего от жены к нидерландскому парламентарию сомалийского происхождения Айан Хирши Али — да-да, за экранизацию ее антиисламистского сценария голландца режиссера Тео Ван Гога как раз и убили. Фергюсон — это какое-то новое отношение историка к тому, чем он занимается; пожалуй, это один из немногих специалистов в своей области, статьи которого в Foreign Affairs в мире обсуждают больше, чем его исторические работы. Историк, не избегающий попыток влиять на текущую историю,— многим это покажется перебором (и небезосновательно, особенно учитывая, что как к экономисту претензий к Фергюсону, конечно, много больше, чем к Кругману), тем не менее это действительность как она есть.

И вместе с тем ожидать Найла Фергюсона в русском переводе не приходилось. Переводить "Ascent of Money" на русский — занятие удивительно сложное, и, когда я узнал, что московский корреспондент Dow Jones Александр Коляндр и журналист Илья Файбисович взялись за это дело, я просто схватился за голову. Дело даже не в том, что приличная часть терминов, которыми напичкана однотомная финансовая история мира по Фергюсону, вообще не имеет устоявшегося русского перевода. Значительная часть реалий, о которых он пишет, в России актуальна лишь для сотен тысяч специалистов, работающих здесь в офисах крупных и преимущественно западных компаний. С другой стороны, никто другой книгу и не перевел бы адекватно — литературная гладкость российской школы перевода, находящегося в натянутых отношениях с любым non-fiction, уже испортила в России за последние 20 лет сотни прекрасных книг, оказавших влияние на интеллектуальную среду в остальных пяти шестых частях суши. Читать эти тексты легко и приятно. Понимать, как правило, невозможно, особенно если вы хорошо знаете, чем отличается балансовая прибыль от прибыли компании,— а переводчика, съевшего собаку на текстах Салмана Рушди и Лоуренса Даррелла, интересует в первую очередь просодия.

Текст Фергюсона по-русски называется "Восхождение денег". Не обращайте внимания, если вам не нравится заголовок, вам же нужен смысл? Эта книга — о том, что у всего происходившего и происходящего в мире, всего, что потом называется "историей", есть финансово-экономическая подкладка. Фергюсон в этой работе достаточно поверхностен и популярен, и это во многом его цель — внятно рассказать о том, как итальянский Ренессанс сопровождался изобретением банковской системы, как рынок внешних займов перекраивал Европу, как мир в разгар Второй мировой поверил в будущее без рисков и создал системы социального обеспечения, ставшие его главной проблемой в XXI веке. Это история о мошенниках и заблуждавшихся, о политиках и банкротах — но впервые так, как бы все это описывал, например, "Коммерсантъ", выходи он во времена Генри Форда и Голландской Ост-Индской компании.

Поместить в голове всемирную историю в финансовый контекст, почитать балансовый отчет мира за последние 25 веков — ради этого можно было бы осилить Фергюсона и в оригинале. Впрочем, с появлением "Восхождения денег" по-русски в этом уже нет острой необходимости. А вот вашим детям, если они учатся в Великобритании, сложнее: Найлу Фергюсону уже заказан новый учебник для школ Англии и Уэльса. Не думаю, что его быстро переведут, а жаль.

М.: Астрель, Corpus, 2010

Балансовый отчет за 25 веков