Григорий Гриценко: Аграрные уроки аномальной жары
Аномальная жара на территории России подкорректировала планы российских аграрных холдингов по расширению присутствия на мировом рынке продовольствия. Пожары и засуха на большей части зернопроизводящих регионов снизили виды на урожай; причем эти виды оказались ниже критических значений: считается, что для полного обеспечения внутренних потребностей российскому хозяйству необходимо 75 млн. тонн, а по недавнему прогнозу Министерства сельского хозяйства сельхозпроизводители соберут только 60-65 млн. тонн. Таким образом, прогнозируемый дефицит составляет 5-10 млн. тонн, правда, с отклонениями в ту или другую сторону по отдельным культурам.
Основной, хорошо понятной для всех мерой, которое применило Правительство РФ в этой ситуации, стал запрет на экспорт зерновых культур. Это решение не вызвало восторга у российских агрокомпаний, так как им угрожают штрафы за срыв экспортных контрактов (если запрет экспорта не удастся объявить форс-мажором), потеря деловой репутации и, что хуже всего, потеря места на мировом рынке, которые они с трудом завоевали за несколько последних лет. Аграрии справедливо указывали, что хотя в этом году неурожай, зато от нескольких прошлых урожайных лет скопился большой запас зерна, размер которого составляет около 24 млн. тонн, и с учетом этого запаса даже при нынешнем недоборе зерна ситуация не выглядит критической.
Кроме того, существуют более или менее приличные запасы готовой продукции в оптовом звене торговой сети, а поскольку реализация этих товарных групп всегда шла очень медленно, то сейчас появилась прекрасная возможность, пользуясь паникой потребителей. сбагрить им эти запасы и высвободить вложенные в них средства.
Однако власти все-таки не пошли на поводу у экспортеров, ссылаясь на то, что экспорт в условиях неурожая чреват ростом цен на внутреннем рынке, а этого они не могут допустить ни в каком случае. От этого заявления, надо сказать, попахивает дешевым популизмом, так как власти могли сочетать интересы и агробизнеса, и рядовых потребителей, разрешив экспорт, но при этом установив экспортную таможенную пошлину на зерно и муку. Доход от этой пошлины можно было бы использовать для разовых выплат («хлебные надбавки») наименее обеспеченным слоям потребителей, что компенсировало бы им рост внутренних цен на отдельные виды пищевой продукции.
Но власти не пошли этим путем, так как им пришлось учесть еще несколько обстоятельств, делавших экспорт в 2010 году очень проблематичным. Дело в том, что кроме покрытия текущей потребности продовольственного рынка – как внутреннего, так и внешнего, – необходимо предусмотреть ресурсы для проведения сева следующего сезона. А ресурсы для проведения посевной требуются значительные. Так, зерновой клин в России в 2010 году составлял 43 млн. га (15 млн га озимых и 28 млн. га яровых). На засев одного гектара нужно 3 центнера зерна, а на всю посевную кампанию должно уйти 13 млн. тонн. Цифра эти и так не маленькая, а с учетом неурожая текущего сезона и вовсе огромная. Поэтому не удивительно, что власти решили подстраховаться, и в первую очередь обеспечить аграрные предприятия посевным материалом.
Другое соображение, которое надо было учитывать, – сохранение поголовья крупного рогатого скота, что при сузившейся кормовой базе сделать будет очень трудно. Провести убой скота можно быстро, а вот для восстановления поголовья до прежнего уровня потребуется очень много времени. И пока поголовье не восстановится, сократившееся внутреннее производство придется компенсировать импортом, что далеко не всегда представляется удобным.
И третья причина, подвигнувшая власти на запрет экспорта, состоит в том, что неурожай данного года может очень легко повториться в следующем году. И если в этом году сельское хозяйство страдало от засухи, то в следующем оно может понести потери от чересчур обильных дождей. В истории России такое, кстати, бывало, поэтому соображения о двух неурожаях подряд наверняка не могли пройти мимо внимания руководящих органов, принимавших решение о запрете экспорта.
В общем, давление этих обстоятельств оказалось сильнее, чем соображения о потере внешнего рынка. Более того, эти соображения могут быть окончательно торпедированы еще одним фактором, о котором стала появляться информация, – в связи с дефицитом отдельные регионы договорилось об импорте зерна из стран ближнего зарубежья. То есть Россия из экспортера в один момент превратилась в импортера зерна, и в этом смысле потеря места на мировом зерновом рынке ее больше не должна беспокоить.
В общем, с погодой шутки плохи, и ситуация с урожаем текущего сезона наглядно подтвердила эту истину. Несмотря на все успехи прошлых лет, Россия по-прежнему остается страной, ведущей сельское хозяйство в зоне рискованного земледелия, и, следовательно, ее экспорт – это просто продажа временных излишков, случайность, а не твердо закрепленное место в мировом разделении труда.
В связи с этим обстоятельством в самом ближайшем будущем необходимо принять кое-какие меры на тот случай, если подобная ситуация повторится, - чтобы впредь она не имела столь удручающих последствий.
Во-первых, поскольку теперь уже на фактах доказано, что урожай в России очень волатильный, необходимо иметь большой резерв зерновых, гораздо больший, чем нынешние 24 млн. тонн. Этого резерва должно хватать на покрытие двух неурожаев подряд, и его надо иметь на всех уровнях – федеральном, региональном и у коммерческих компаний агросектора.
Во-вторых, поскольку Россия может оказаться не только экспортером, но и импортером зерна, имеет смысл хеджировать риски от возможного роста цен, если российские компании прекратят поставки на внешний рынок и, наоборот, станут на нем покупателями.
И в-третьих, сельхозпроизводителям надо все-таки всерьез задуматься о страховании своих посевов. Сейчас, конечно, наше доброе государство окажет помощь всем пострадавшим, но в дальнейшем о такой помощи не может быть и речи. Если хозяйство не страхуется, то при неурожае на государственную помощь ему нечего рассчитывать, и пусть оно становится банкротом. А хозяйствам, застраховавшим посевы, помощь окажет страховая компания при субсидиарной поддержке государства.