: Глас навалом

Дискуссия блогера Навального с умными людьми — традиционный уже жанр, когда «представитель народа» не оперирует данными и слышать экспертов не хочет. Алексей Навальный всем признался в любви и капитализировал собственный медийный капитал. Убедить обозревателя «Полит.ру» он не смог.

Как говорить серьезным людям с гласом народа? Этот эксперимент уже не раз поставлен и неудачно для серьезных людей. В очередной уже раз «глашатаю народной воли» (блогерской, но это у нас тоже теперь народ) пытались доказать, что он ничего не знает, и поговорить с ним почти по душам. В данном случае интеллигентно.

Глас блогера

Речь идет о дискуссии, на которую блогера Навального позвали в Высшей школе экономики. После поста блогера о том, что новая Федеральная контрактная система, выдуманная в рамках НИУ Высшая школа экономики и призванная прийти на смену 94-му Федеральному закону (закон о госзакупках), сиречь зло и виноваты в этом предательстве Родины лично министр экономразвития России Эльвира Набиуллина и ректор «Вышки» Ярослав Кузьминов. Навальный с этой несправедливостью мириться не мог и написал «народный пост».

Вина Кузьминова, по Алексею Навальному, доказательств не требует — он муж министра и, стало быть, виноват.

Что до публики Алексей Навальный пытался донести всеми доступными ему способами (как ему казалось, не переходя грань приличий) — он прямо рассказал о «конфликте интересов» Минэкономразвития и ВШЭ, о том, что у ВШЭ чуть ли не четверть контрактов на исследования заказывается Минэкономразвития, а сама «Вышка» плохо разместила заказ на рекламу на 2 млн рублей («на двух сайтах, которые читает меньше людей, чем мой ЖЖ», аргументировал блогер). Неизменно признавался блогер в «уважении» к ректору ВШЭ Ярославу Кузьминову и — как только зашла речь — министру экономразвития Набиуллиной.

Пойнт Алексея Навального: 94-й ФЗ (чуть позже о нем) — прекрасен, разве что нуждается в некоторых исправлениях. «Я живу обнимку с 94-м законом», защищал блогер предмет своей страсти. А злые люди из ВШЭ и Минэкономразвития пытаются его упразднить. Меж тем имеется блистательная антимонопольная служба, стоящая на страже добра и справедливости. А Набиуллина - так и вовсе член совета директоров «Газпрома», где коррупция.

Навальный вопрошал: «где ваши свободные экономические зоны?!» (де-факто провалившийся проект особых зон, где будут расти новые инновационные производства). «Где ваше Сколково?!» (проект в Одинцовском районе Подмосковья по построению инновационного рая) «Я был в Зеленограде! Там только забор!» (район Москвы, никакого отношения к Сколково не имеющий, позднесоветский «город будущего»).

Все доказано! Все произнесено уже! Но были, к сожалению, и пояснения от остальных участников дискуссии. Оказалось, что закон о госзакупках — не такой простой и идеальный, да и отменять его никто не собирается.

Глас коррупции

Поясним — когда стало понятно, что разного рода воровство на госзакупках просто зашкаливает (знали про это и раньше, но придумали бороться только в середине 2000-х), был написан тот самый 94-й ФЗ. Федеральный закон, стало быть, - это закон, старше которого только Конституция, кодексы, Конституционные законы и... все кажется. Смысл его, если просто, сводится к тому, что государственные траты на покупку хоть молока для служащих, хоть топлива для президентского самолета, хоть исследования о физике тяжелых металлов должны проводиться через аукцион или конкурс. Аукцион — это когда много (минимум две) компании предлагают государству услуги, торгуются и выигрывает та, что предлагает государству сделать лучше и дешевле.

Дьявол, как всегда, в деталях. Лучше и дешевле получается далеко не всегда.

Довольно быстро были изобретены способы — иногда вынужденные — закон обходить.

Почему вынужденные: есть государственная структура, приобретающая нечто уникальное (то же исследование по физике тяжелых металлов или, скажем, проект атомной станции). Сделать это может одна (!) компания в стране и точка. Но закон требует ценовой и прочей конкуренции. Прочей — это по качеству. Только в принятии решения госконтора должна исходить из того, что цена — это 80 процентов решения, а качество — остальные 20 (для науки — планка поднимается до 45, против 55 на остальное).

К чему привел закон в его практическом применении? К тому, что в первый год действия закона государственные подрядчики (данные привел на дискуссии Ярослав Кузьминов) на аукционах по госконтрактам — с участием более одного игрока — было распределено целых 77 процентов заказа. Это был 2006-й год. В 2007-м году таких энтузиастов обнаружилось 55 процентов, годом спустя 52, в 2009 — уже всего 44 процента. А в минувшем 2010 году их осталось 42 процента (конкретнее - 41,7 процента госконтрактов распределялось на аукционах с участием более, чем одного участника).

Это говорит о том, что участники рынка госзакупок научились обходить условия закона. Говорилось о методах много — кратко перечислим.

1) устраивается аукцион, подогнанный под одного поставщика. «Мебель, красного дерева, выкрашенная в цвет крови христианских младенцев, с оригиналом Рубенса на изголовье» (понятно, что оригинал Рубенса имеется у одной компании).

2) аукцион под того же поставщика, но зауженный по срокам контракта. «Программа по управлению космическим спутником. Срок исполнения — три дня».

Наконец, имеется просто жулики, пользующиеся законом — они демпингуют по цене, ничего не делают, но даже получают деньги.

3) Контора говорит, что сделает государству спутник за два дня и сто рублей и выигрывает конкурс. Формальных причин отказать нет. По закону, сделать это невозможно.

Глас власти

Заместитель министра экономразвития Алексей Лихачев открыл страшную тайну — отменять закон до принятия нового никто не собирается. Федеральная контрактная система предполагает всего лишь взять лучшее из нынешнего закона и дополнить новыми условиями. А новые поправки предполагают, что для разных видов госзаказа будут разные процедуры.

Конфликта интересов между «Вышкой» и МЭР (читай, между Кузьминовым и Набиуллиной) нет, ибо доля исследований ВШЭ, заказанная МЭР, более чем наполовину состоит из заказа аппарата правительства по административной реформе. То есть к Минэкономразвития вообще не относится, кроме того, что «исторически эта статья расходов проходит через Минэкономразвития».

Глас экспертов

Алексею Навальному разбирающиеся люди (ради честности — не он устраивал мероприятие, но не побоялся прийти)

долго объясняли, почему именно его защита Федеральной антимонопольной службы и закона о госзакупках не имеет под собой основания.

Язвили (предлагали Навальному использовать супер-сложный набор документов в его антикоррупционном проекте, на который собраны деньги сети). Такого рода высказывания — действительно вдумчивые — срывали аплодисменты.

Инициатор проекта «Росгосзатраты» и «Гослюди» Иван Бегтин и вовсе сказал крамольную вещь: механизм обсуждать нет смысла. Ибо, по его утверждению, поправки в закон о госзакупках проходили через парламент специфически. А именно: был законопроект «О саммите АТЭС». К нему имелись дополнения — «требует внесения поправок в следующие законодательные акты». Только вот поправки вносились исключительно в закон «О госзакупках». И новые правила может постичь схожая участь.

Подробнее о том, как работают механизмы госзакупок в науке много писали ученые: Евгений Онищенко в статье «Борьба ради борьбы», Михаил Гельфанд и Алексей Крушельницкий - в расследовании «Прозрачный омут Академинторга», Сергей Кривовичев - в рассказе из собственного опыта «Как мы покупали CCD-дифрактометр».

О том, как должен быть устроен полноценный, систематический, а не политтехнологически-выборочный общественный контроль за госрасходами рассказывал специалист по извлечению и анализу данных Иван Бегтин в серии материалов «О проблемах гражданского контроля за государственными расходами» (часть 1, часть 2).