Выходит очередная экранизация "Джейн Эйр"

В новой киноверсии романа Шарлотты Бронте "Джейн Эйр" (Jane Eyre) восходящая звезда Миа Васиковска, недавно сыгравшая кэрролловскую Алису, продолжает осваивать английскую литературную классику и теперь является в образе независимой сироты-гувернантки, выстрадавшей заслуженное счастье. Не первую и, возможно, не последнюю Джейн Эйр в своей жизни увидела ЛИДИЯ МАСЛОВА.

Почти все существующие на кинопленке Джейн Эйр в начале своего жизненного пути выглядят одинаково несчастными, и нынешняя в этом смысле принципиально не отличается от героинь самых известных экранизаций этого романа, например, фильма Роберта Стивенсона 1943 года с Джоан Фонтейн и Орсоном Уэллсом, раздувающим ноздри и вращающим глазами так грозно, что кажется, что Рочестер вот-вот не сдержится и отвесит любимой одну из тех затрещин, которые она привыкла получать от жизни и каждая из которых делает ее еще прекраснее. В 1996 году Франко Дзеффирелли в своей версии предложил странное, но интересное сочетание — худенькая бледненькая Шарлотта Генсбур и взъерошенный Уильям Херт. Советский зритель наверняка помнит демонстрировавшийся по нашему телевидению английский сериал 1983 года режиссера Джулиана Эмиса, где мезальянс между аристократом и гувернанткой разыгрывали писаный красавец Тимоти Далтон и театральная актриса Зила Кларк, миниатюрная барышня под тридцать с большим бюстом и трогательно опущенными уголками глаз. Специфическую радость ценителям киноискусства может доставить фильм Кристи Кэбен 1934 года, где Вирджиния Брюс играет не овечку-страдалицу, а наглую блондинку, похожую скорее на Бекки Шарп, которая, покидая ненавистный приют, от души желает директору: "Гореть тебе в аду, старый крокодил!", а свалив в лесу с лошади будущего хозяина, на вопрос "Куда вы направляетесь?" хамит: "Не ваше дело".

Новый фильм, снятый 34-летним американцем Кэри Фукунагой, подобных вольностей в трактовке характера главной героини не предлагает и старается с максимальной тщательностью сохранить все ключевые сюжетные повороты романа. С этой целью сценаристка Мойра Баффини, известный театральный драматург, адаптировавшая для киноэкрана комикс про неотразимую Тамару Дрю (Tamara Drewe), отступает от линейной структуры повествования и начинает сценарий с последней трети романа, когда Джейн, сбежавшая от своей роковой любви, попадает в семейство Риверс, которое из многих экранизаций нещадным образом выбрасывают. Далее следует флешбэк, рассказывающий о злой тете героини (Салли Хоукинс), звучит коронная фраза Джейн Эйр, которая отшивает директора приюта, пытающегося ее воспитывать: "Что надо делать, чтобы не попасть в ад?", находчивым ответом: "Беречь здоровье и не умирать", а также подробно переданы все полагающиеся жестокие сцены приютской жизни, включая красный след от розги на тонкой детской шейке.

Маленькая Джейн (Амелия Кларксон) вызывает несколько смешанное чувство — это довольно противная и дерзкая юная особа с кривыми зубами и капризными пухлыми губками, из которой непонятно каким чудом выросло такое небесное создание, которое представляет собой Миа Васиковска. Над ее мученическим видом авторы нынешней интерпретации пытаются слегка иронизировать, вкладывая в уста Рочестера (Майкл Фассбендер) фразу, которую он произносит в первом подробном разговоре с Джейн: "Расскажите вашу скорбную историю, ведь у каждой гувернантки должна быть скорбная история". Героиня решительно отвечает: "У меня нет скорбной истории", как бы реабилитируя книгу Бронте в глазах не читавших ее кинозрителей, у которых есть основания заподозрить "Джейн Эйр" в том, что это история и правда в высшей степени скорбная и жалостливая (в то время как история эта, хоть и соблюдающая традиции готического романа, по манере изложения и по степени откровенности автора скорее язвительная и для своего времени весьма смелая).

Несмотря на все визуальные достоинства новой "Джейн Эйр" (костюмы, прически, декорации, интерьеры, работа оператора), похвалить ее создателей за что-то еще, не такое само собой разумеющееся в костюмной экранизации не получается. Подобно тому, как Джейн Эйр признается, что не может в своих рисунках в точности перенести на бумагу те картины, которые возникают у нее в голове, так и у кинематографистов лишь отчасти получается перенести на экран то, что клубилось в бедовой голове Шарлотты Бронте. Из книги, написанной от первого лица женщиной с тяжелым независимым характером, на основе не лучших жизненных впечатлений, воспитавших в ней неприятную резкость суждений, опять получилась слащавая мелодрама о пользе смирения. Воплощенная добродетель (а также ум, честь и совесть) должна запастись терпением, не держать на людей зла, мужественно переносить невзгоды, и тогда все остальное приложится — и внезапно обнаружившийся дядя умрет на Мадейре, завещав племяннице огромное состояние, и сумасшедшая жена любимого мужчины погибнет по собственной вине, да и любимый мужчина, потеряв зрение, утратит вместе с ним значительную долю своего гонора и станет как шелковый.

Положение хуже гувернантского