Расследование Forbes

Крупнейший следственный изолятор в Европе ИЗ-77/4 (около 1600 заключенных) находится в московском районе Медведково. На входе у посетителей изымают паспорта и мобильные телефоны, затем они проходят в досмотровое помещение с рамкой металлоискателя. Здесь сотрудник ФСИН тщательно проверяет у корреспондентов Forbes фотоаппаратуру и сумки. На интервью в кабинет начальника СИЗО конвой приводит бывшего майора московского УБОП Андрея Алешина. Он специализировался на поиске и освобождении похищенных людей, участвовал в десятках удачных операций. А в январе 2011 года был сам приговорен к 15 годам за то, с чем боролся, — похищение человека.

Похищение бизнесменов и членов их семей стало доходным бизнесом с начала 1990-х. В 2010 году органами правопорядка было зарегистрировано 519 случаев похищения людей и 637 случаев незаконного лишения свободы. Но это официальная статистика. По оценке вице-президента Союза криминалистов и криминологов, бывшего начальника российского бюро Интерпола Владимира Овчинского, с учетом похищений, не попавших в милицейские сводки, количество подобного рода преступлений за год превысило 5000. В первом квартале 2011 года, как говорит Овчинский, похищений стало еще на 15% больше.

Похититель и майор УБОП в одном лице

Вечером 2 ноября 2005 года 22-летний сын основателя Дальневосточной транспортной группы (ДВТГ) Раисы Паршиной Максим отправился выгуливать своего пса. На прогулку в центре Москвы молодой человек вышел не без опаски: в последний месяц он стал замечать потрепанный «Москвич-2141», из которого за ним следили. Об этом Максим даже сообщил в службу безопасности ДВТГ. Специалисты его успокоили: машину проверим, контроль усилим. На этот раз «москвича» на обочине не было, Максим отпустил собаку и, когда она скрылась за углом дома, получил страшный удар по голове. Через мгновение почти двухметрового роста парень уже валялся на полу в салоне той самой машины. Спустя несколько дней Раиса Паршина услышала в своем мобильном телефоне голос сына. В записи, сделанной по требованию похитителей, Максим рассказал о цене своего освобождения — $7,2 млн.

Заявление о похищении сына у Паршиной в МВД приняли, но активных действий по его розыску встревоженная мать не увидела. Сама вела переговоры с похитителями, требования которых становились со временем все жестче и категоричнее. Обивала пороги кабинетов милицейских начальников, предлагала премии и бонусы для сотрудников, но один из милицейских чинов ей объяснил, что различного рода вознаграждения не улучшат ситуацию, на содержание придется взять весь отдел вместе с начальником и заместителями, при этом их излишняя старательность по одному делу вызовет массу слухов среди коллег. Паршиной порекомендовали пообщаться с бывшим сотрудником отдела по расследованиям дел, связанных с похищениями людей, Андреем Алешиным, который в тот момент оформлял выход на пенсию.

Алешин пришел в МВД в 1992 году, сразу после срочной службы в армии. Через три года перевелся в Управление по борьбе с организованной преступностью (УБОП МВД). «Сначала было много работы, связанной с вымогательством, — рассказывает Алешин. — Но со временем бандиты стали совмещать вымогательство с вывозом хозяина бизнеса или членов его семьи в неприметные места, что способствовало быстрому согласию коммерсантов на предложенные им условия». Когда компромисс был достигнут, похищенного отпускали. После кризиса 1998 года похищения стали активно применяться для возврата долгов. Размер долга при этом не имел значения. Похищали владельцев ларьков, контейнеров на оптовых рынках, крупных предпринимателей, банкиров, рассказывает Алешин.

В 1990-е преступники не боялись ничего и никого, включая даже политиков. В начале 1990-х пытались похитить внучку Михаила Горбачева Ксению, в 1996-м году похитили сына Григория Явлинского Михаила — занимавшемуся с детства музыкой юноше отрубили пальцы и отпустили с запиской к отцу с требованием прекратить заниматься политикой. На похищениях людей стали специализироваться целые группировки, например чеченская. Приехавшего на каникулы из Израиля в Москву Ади Шарона, похищенного 23 августа 1999 года, тоже поначалу искали в Чечне. «Но благодаря работе с тогда еще существовавшей агентурной сетью удалось установить все звенья преступной сети. Ади нашли в погребе дачного домика в Пензенской области», — вспоминает Алешин. С отца мальчика, израильского коммерсанта Иосифа Шарона, требовали выкуп $8 млн, а для лучшей сговорчивости прислали ему отрезанные фаланги двух пальцев Ади. Оперативники, среди них был и Алешин, освободили ребенка 1 июня 2000 года. Все члены банды похитителей были установлены и в 2002 году получили от трех до 10 лет тюрьмы.

В 2001 году московский РУБОП был реорганизован и подчинен ГУВД Москвы. По словам Андрея Алешина, был значительно сокращен штат и борьба с похищениями людей «перешла в разряд факультативных задач». Сложные похищения, которые не удавалось раскрыть сразу, откладывались в сторону, по ним велась лишь бумажная работа — отправлялись запросы в аэропорты, на железную дорогу, в ЖЭКи.

В такой ситуации оказалась и Паршина, для нее Алешин стал чуть ли не единственной надеждой на спасение сына. Отставник сразу включился в работу. Для начала убедил похитителей говорить по телефонам своими голосами, потом навязал переписку по интернету. Затем вычислил интернет-кафе, из которого один из преступников выходил на связь, опросил посетителей и составил его описание. К следующему сеансу специально нанятые бойцы из нескольких ЧОПов Москвы дежурили в 54 интернет-кафе Москвы, где с высокой вероятностью мог появиться похититель. Так повязали одного члена банды. Один из участников тех событий говорит, что Алешин договорился с главарем банды обменять его сподручного на Максима. Сам Алешин эту версию не подтверждает. Как бы то ни было, спустя четыре месяца и 10 дней после похищения Максима отпустили.

Почему Паршина, к 2006 году построившая компанию с оборотом $500 млн, не смогла обеспечить должную защиту членам своей семьи? Тем более что, по словам одного из ее знакомых, она переехала с Дальнего Востока в Москву из-за давления со стороны криминала и связанных с ним чиновников, пытавшихся подмять компанию под себя. «Начальник службы безопасности ДВТГ имел много друзей в ФСБ, МВД, но как профессионал был полный ноль, — уверен Алешин. — О семье Паршиной долго собирали подробную информацию, при этом несколько раз прокалывались. Он это все просмотрел». Неудивительно, что после освобождения Максима на должность начальника службы безопасности Паршина пригласила Алешина.

Они решили не ставить точку в деле с похищением Максима. Алешин большую часть времени тратил на поиск членов банды. Задержали не всех. В 2008 году один из участников похищения, 41-летний житель Пензенской области Игорь Пронин был приговорен к 15 годам колонии, а вот главаря и его ближайших подручных, по мнению Алешина, правоохранительные органы искать не стали, несмотря на все предоставленные им доказательства. Алешин никак не мог успокоиться и писал письма в МВД, ФСБ, Следственный комитет с требованием начать поиски.

В пятницу, 11 июля 2008 года, ему позвонили из Следственного комитета с вопросом: «Когда вам удобнее дать показания по делу Максима Паршина?» В понедельник Алешин взял все собранные доказательства, адреса предполагаемых задержаний, записи переговоров и отправился к 12 часам в Следственный комитет. На шестом этаже его уже ждали и отвели в кабинет, где следователь объявил, что он его арестовывает. Алешина обвинили в похищении двух предпринимателей, за которых требовали $500 000 и $400 000. В качестве доказательств фигурировали телефонные записи, где один из оперативников опознал голос Алешина. «Я во время этих разговоров находился в самолете либо занимался фридайвингом (погружение под воду при длительной задержке дыхания. — Forbes) на острове в Хорватии в компании жены, знакомых и тренера, — уверяет Алешин, — но эти обстоятельства никто во внимание не принял». Суд посчитал вину Алешина доказанной. Бывший оперативник уверен, что у банды похитителей были и есть покровители в спецслужбах. Кроме того, он считает, что выкуп за Максима в размере $7,2 млн не был конечной целью бандитов. «Паршина никогда не работала с «крышей». Похищением сына ей жестко намекнули, что в одиночку в русском бизнесе не выжить», — считает Алешин. Паршина от комментариев для этой статьи отказалась.

Атака на Лабораторию Касперского

Апрельское утро в Гонконге выдалось замечательным. Накануне прошли успешные переговоры с потенциальным китайским партнером, который предложил провести следующий день на его яхте. На мягкой волне прогулялись по морю и в трех часах хода от порта бросили якорь в красивой бухте. После купания Наталья Касперская взяла телефон. «Странно, — обернулась она к супругу Игорю Ашманову. — Десять пропущенных вызовов, и все от начальника службы безопасности». Наталья нажала ответный вызов и услышала страшное: «Ваню украли».

Наталья Касперская вместе с мужем Евгением стояла у истоков создания «Лаборатории Касперского», оборот компании, основанной в 1997 году, в прошлом году составил $538 млн. Антивирусные программы «Лаборатории Касперского» используют 300 млн пользователей во всем мире. В январе 2011 года Наталья продала 12% акций компании фонду General Atlantic, у нее осталось 10%, Евгений Касперский контролирует более 50%. В 1998 году Касперские развелись, а в 2001-м Наталья вышла замуж за Ашманова, основного владельца компании «Ашманов и партнеры» с оборотом $20 млн (интернет-маркетинг).

Двадцатилетний сын Натальи от первого брака Иван Касперский был похищен утром 19 апреля в промзоне на окраине Москвы по пути в компанию матери InfoWatch, где он работал программистом. Молодого человека отвезли в одну из деревень Сергиево-Посадского района Подмосковья и заставили еще в пути позвонить родителям. Евгений Касперский в это утро находился в Лондоне — готовился к выступлению на международной выставке по информационной безопасности. Услышав требования похитителей, он от дальнейших переговоров с ними отказался и переадресовал их начальнику службы безопасности.

В 10 часов утра по Москве яхта с Касперской и Ашмановым на борту уже шла полным ходом в Гонконг, ассистенты меняли авиабилеты. Ранним утром следующего дня супруги были в Москве. Через день прилетел Евгений Касперский и поселился в одном из отелей под усиленной охраной. Начались тягучие дни ожидания на Петровке, 38 — четверг, пятница, суббота. Поначалу у Касперской были сомнения в возможностях милиционеров найти и вернуть сына, но знакомые из спецслужб убедили ее в необходимости обращения к силовикам.

Похитители разговаривали только с Натальей. Она и Ашманов сидели в комнате с оперативниками, а Касперский нервно вышагивал по коридору. За свободу Ивана требовали €3 млн банкнотами по €500, что для оперативников стало первым поводом усомниться в профессионализме преступников — небольшой объем выкупа, требование крупных купюр, которые проще пометить и быстрее найти. Кроме того, похитители часто звонили — по несколько раз в день — и сравнительно долго разговаривали, по две-три минуты. Одно из требований — деньги должна передать девушка Ивана. Касперская убедила похитителей, что этого не позволят родители девушки. Тогда договорились, что деньги передаст Ашманов, но это не устроило Касперского. В результате и Евгений Касперский, и Наталья Касперская с Ашмановым собрали по €3 млн купюрами по €500 и снова стали ждать.

«В воскресенье, на Пасху мы еще ждали звонка, но уже видели, что оперативники все чаще совещаются без нашего участия, они явно к чему-то готовились, — рассказывает Ашманов. — Это очень опасный момент, когда расходятся вектора: операм надо схватить похитителей, а родителям — чтобы похищенного ребенка вернули живым и невредимым». После обеда оперативники заявили, что звонков больше не будет, похитителей вычислили и поймали, теперь едут за Иваном, которому уже ничто не грозит. Операция закончилась ближе к вечеру. Иван был освобожден. Пять участников похищения задержаны (трое — члены одной семьи), четверо из них сейчас находятся под арестом, ведется следствие. Евгения и Наталью Касперскую с Ашмановым пригласили в кабинет начальника отдела, поздравили и предложили отметить счастливое событие водкой с крупно порезанной колбасой и сыром. С Иваном мать увиделась только в 4 часа утра, до этого с него снимали показания.

Почему у основателя компании по информационной безопасности похитили сына? Евгений Касперский написал в своем блоге: «Компания быстро выросла в одного из крупнейших мировых вендоров, но я остался в старых добрых временах, когда все люди были братья». По его мнению, при похищении Ивана преступники использовали открытые данные из соцсетей, он призвал родителей следить, чтобы дети не публиковали в интернете лишнего.

Все не так просто, считает Ашманов, ведь в социальных сетях Иван указал старый адрес, этот дом давно снесен. «Я уверен, что всю информацию для исполнителей собирали заказчики, возможно, даже кто-то из своих, но дальше поимки похитителей следствие не пошло, — сетует Ашманов. — Не стали копать и в сторону сотрудника ФСО, которого задержали вместе с этой бандой». Да и копать больше некому. Касперские после освобождения Ивана обратились к министру внутренних дел Рашиду Нургалиеву с просьбой наградить семерых офицеров, которые принимали непосредственное участие в освобождении их сына. Наградили своеобразно. Все семь оперативников не прошли переаттестацию, говорит Ашманов. На Петровке, 38 на все вопросы Forbes, связанные с похищением людей, отвечать отказались и перенаправили в Следственный комитет России. Запрос туда остался без ответа.

Ашманов не исключает, что конечной целью бандитов был вовсе не выкуп. «Думаю, что хотели надавить на Евгения Касперского или Наталью, акционеров «Лаборатории Касперского», — рассуждает он. — Возможно, истинных требований мы так и не услышали».

«Эти парни не были похожи на бандитов»

В середине 1990-х Александр Сергеев (имя и фамилия по просьбе бизнесмена изменены) имел дело с миллиардами: один банк в Латвии, другой в Москве — удобная и дешевая схема по обналичке. Морозным декабрьским вечером 1997 года финансист возвращался домой, зашел в подъезд дома сталинской постройки и попал в плотное окружение нескольких крупных мужчин. Они молча подхватили Сергеева, вынесли из подъезда и поволокли к машине. «Опомнившись, я начал брыкаться и орать во все горло, звал на помощь соседей, прохожих, — вспоминает Сергеев. — Они меня бросили, хлопнули дверями и уехали». Но испугался он тогда серьезно — в бизнесе как раз назревал конфликт с одним из партнеров.

При попытке похищения Сергеев сумел запомнить номер автомобиля похитителей, о чем заявил в правоохранительные органы. Следствие ни к чему не привело. «Эти парни не были похожи на бандитов, скорее на людей из правоохранительной системы, их выдает поведение, они не пошли до конца, как это делают бандиты», — считает Сергеев. Он сменил квартиру, стал значительно осторожнее на улице, начал выяснять, кто может прикрыть его в начавшейся войне. Через знакомых вышел на высокопоставленного офицера ФСБ, который посоветовал ему обратиться к одному «хорошему человеку — Семе Могилевичу из Будапешта». Этому совету финансист не последовал.

В 1999 году Сергеева обвинили в организации преступного сообщества и руководстве им (от 7 до 15 лет тюрьмы) и арестовали. Начались оперативно-следственные действия в банке, были арестованы все счета, недвижимость. В начале 2002 года суд признал финансиста виновным в незаконной банковской деятельности и приговорил к трем годам тюрьмы, которые он уже отсидел, находясь под следствием. Выйдя на свободу, Сергеев узнал, что следователь ФСБ, который вел его дело, стал председателем совета директоров небольшого банка. В 2006 году ЦБ отозвал у этого банка лицензию за отмывание денег.

Бывший заключенный вновь попытался организовать финансовый бизнес. Однако в начале апреля 2005 года в центре Москвы Сергеева затолкали в автомобиль и вывезли в отдаленный район Московской области, по пути залив в него изрядное количество водки. «Похитители были в масках, меня это очень обрадовало, значит, не убивать привезли», — рассказывает Сергеев. Похитители по-требовали за освобождение $6 млн. В ходе трехнедельного торга сумму удалось снизить до $500 000, и все это время Сергеев подводил похитителей к мысли, что без его присутствия деньги со счета не снять. В этом же их убеждала из Латвии в телефонных разговорах его супруга, рядом с которой постоянно дежурили латвийские полицейские и психолог. В Москве рядом с друзьями Сергеева, тоже участвовавшими в переговорах с похитителями, психологов не было, по совету специалистов МВД они самостоятельно записывали переговоры на прикрученный скотчем к телефону диктофон.

«Похитители работали профессионально, — вспоминает Сергеев. — Одна группа похищала, вторая везла, третья охраняла. Переговоры вели по телефонам с переадресацией». В финансовых тонкостях они разбирались намного хуже и отпустили Сергеева, чтобы он лично перевел деньги на указанный счет. Так он оказался на свободе.

Вырвавшись на волю, предприниматель пытался найти бандитов с помощью правоохранительных органов, заплатив за услуги силовиков $250 000. Одного из похитителей удалось заманить в банк — поставить подпись на платежном поручении, тут его и задержали сотрудники МВД. И через два дня отпустили. «Я не понимаю, на каком уровне в ФСБ, МВД или прокуратуре нужно иметь «крышу», чтобы бандита отпустили по одному звонку», — сокрушается Сергеев. Сейчас он не занимается финансами, инвестирует в недвижимость и, как считает, больше не представляет интереса для похитителей. Однако личная безопасность теперь на уровне: «Было время, с охраной ходил, сейчас достаточно средств слежения, определения местонахождения, связи».

Что делать?

Как снизить риски похищения? Пожалуй, главное правило — тщательно подбирать сотрудников и внимательно следить за ближайшим кругом. «Как правило, похищения происходят по наводкам своих, люди из окружения либо наводят дружков, либо сами принимают участие», — говорит депутат Госдумы и основатель одного из крупнейших в стране охранных агентств «Оскорд» Геннадий Гудков. По оценкам специалистов, 95% подобного рода преступлений совершают собственные службы безопасности, родственники, прислуга.

«Особенно это касается новых предпринимателей, которые построили бизнес не в 1990-е, а в более спокойные времена, — говорит Гудков. — Недооцениваются превентивные меры безопасности, я многих таких предпринимателей знаю, но не понимаю, что ими движет — жадность или глупость».

К предпринимателям новой волны относятся в первую очередь компании, бизнес которых связан с интернетом. «Интересно, что проблемы личной безопасности мы обсуждали с Аркадием Воложем (основатель компании «Яндекс». — Forbes), когда вышел «Топ-30 рунета» по версии Forbes, — рассказывает Ашманов. — Были уверены, что пора уже этим заняться». Через две недели украли Ивана Касперского.

Один из банкиров, пожелавший остаться неназванным, считает, что на силовые структуры рассчитывать бессмысленно. «Если ты публичный предприниматель, имеющий семью и состояние в сотни миллионов долларов, собственную безопасность нужно обеспечивать самостоятельно, — говорит он. — Силовики занимаются у нас укреплением вертикали власти, а не личными проблемами бизнесменов».

Преступников не останавливает суровость закона: похищение человека (ст. 126 УК) или захват заложника (ст. 206 УК) грозят сроком от 8 до 20 лет тюрьмы. Есть уловка: если дело переквалифицируется на незаконное лишение свободы (ст. 127 УК), срок снижается — от 4 до 8 лет. К тому же по 127-й статье в последние годы более половины преступников получили вообще условные сроки, добавляет Овчинский. Криминал, силовики и бизнес в России тесно переплетены и так или иначе экономически связаны, что является одной из основных причин роста количества похищений. «Я не знаю, кто и когда разорвет этот порочный круг, — говорит Алешин. — К 2000 году массовые похищения прекратились, сейчас все вернулось в 1990-е».

Как и зачем похищают предпринимателей и членов их семей