14 сентября 2011, 13:32 Культура

Одиночество с кровью

В прокат выходит «Земля вампиров»

Владимир Ляшенко close

Полную галерею можно посмореть
в отдельном репортаже Смотреть фото

В прокат выходит «Земля вампиров» — малобюджетный хоррор про мир, погубленный кровопийцами, авторы которого находят неожиданный, но удивительно верный лирический тон.

По обезлюдевшей Америке на кабриолете колесят двое: Мистер (Ник Дамичи) и мальчик (Коннор Паоло). Первый, чье прошлое многозначительно замалчивается, мастерски орудует кольями и вырывает клыки зомбиподобным вампирам. Семью второго растерзали, пока он искал под дождем собаку. Курс они держат строго на север через поля, леса, горы и редкие городки, где бородачи с ружьями проживают конец мира в самоизоляции под блюграсс и прочие грустные песни. На севере, говорят, не приживаются хладнокровные кровожадные твари и те, кого не достала зараза, основали на обломках цивилизации Новый Эдем.

Хуже вампов на пути к цели только постхристианское братство: парни в балахонах насилуют монашек и рады восставшим из мертвых как верному знаку долгожданного конца света.

Для режиссера Джима Микла это второй фильм. Пять лет назад он с тем же Ником Дамачи в качестве исполнителя главной роли и соавтора сценария за копейки снял дебют «Малберри-стрит» про жителей одного дома в Нью-Йорке, которым пришлось выживать в условиях заполнения Манхэттена кровожадными мутантами-полукрысами. Рекламный слоган фильма намекал на жилищно-социальный подтекст: «Район меняется».

Теперь по похожему сценарию мутировала вся страна. Авторы «Земли вампиров» (в оригинале — «Земля кольев») явно принадлежат к традиции, в которой хоррор оборачивается не жизнерадостным потрошением плоти, но языком тоски и ностальгии. «Парню нужна стрижка», — сообщает Мистер седому парикмахеру, и в одной этой фразе умещается весь потерянный героями патриархальный мир.

К такому взгляду на постапокалиптическую Америку годятся эпитеты и обороты сплошь лирические: тени забытых предков, последние из Могикан.

Когда в поисках утраченного рая странники обнаруживают себя внутри обнесенной заборами и колючей проволокой идиллии с танцами, белокурыми детками и вновь обретенными товарищами по прошлым несчастьям, кажется, что картинка дрогнет и все это окажется чьим-то сном. Прямолинейность авторов, дающих снам сбываться наяву только для того, чтобы выпустить в ту же явь библейский кошмар, по-своему замечательна.

Здесь не жалеют ни крови, ни дичи: от вымазанной красным мордочки мишки «Тедди» до закадрового комментария юного героя: «Так в одночасье закончилось все хорошее, когда какие-то христианские безумцы принялись швырять вампов с небес».

Но картину из проходного ужастика категории «Б» в нечто лучшее превращают любовно запечатленные фрагменты, казалось бы, неуместного среди разрушения и смерти покоя и мира.

То камера выхватит на краю кукурузного поля фургон с семейством: отец возится под капотом, дочери беззаботно болтают ногами в лучах солнца. То путники забудут о погибшем мире под пологом синего леса.

«Среди сосен, среди сосен, где никогда не светит солнце, я дрожала всю ночь напролет», — поет беременная девчушка (Даниелла Харрис) в одном из последних баров Америки, и классическая фолк-песня как нельзя лучше описывает чувства потерянных одиночек на общем пути к мифической цели. Америке крышка: последние анклавы человечности окружены страной, где безмозглые существа пьют друг из друга кровь. За океаном та же пустота — докладывает вернувшийся с Ближнего Востока солдат. Рай на Земле, если где-то еще и возможен, то в Канаде: там слишком холодно и достаточно безлюдно для того, чтобы не одичать.