Трудности наследования-2 – аналитический портал ПОЛИТ.РУ
Успенский собор в Звенигороде. Построен по заказу Юрия Дмитриевича. Фото с сайта Первого канала См. также:
Итак, в Великий пост 1425 г. Юрий Дмитриевич Звенигородский вступил в открытую борьбу за московский трон со своим племянником Василием Васильевичем. Надо признать, что для подобной борьбы он имел не только правые основания, но и немалые ресурсы. Во-первых, сам он был достаточно харизматичным, популярным далеко за пределами своего домена лидером мощного клана, представленного, в частности также и тремя (из четырех) его взрослыми сыновьями – Василием Косым, Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным. Во-вторых же, принадлежащие ему уделы – Звенигород, Руза, Галич, часть Вятки и пр. – испытывали тогда экономический подъем. Вообще же, в ходе дальнейшего конфликта как бы прослеживается тяготение к партии звенигородского князя областей Русского Севера, а также обоих Новгородов: Великого и Нижнего. То есть, промысловых, торговых по преимуществу, богатых областей, – тогда как противники его опирались на области земледельческие, малопроизводительные. Это дало историкам возможность выдвинуть версию о том, что за банальной династической смутой в этом конфликте стояло нечто большее – противоречие экономическое и культурное, вариант разрешения которого в ощутимой степени определял бы пути дальнейшего развития Московского государства. Впрочем, эта трактовка отнюдь не является общепринятой – и у ее противников тоже достаточно весомых аргументов.
А кроме того, известным ресурсом звенигородской стороны была заметная рыхлость их противника – несмотря на наличие в лагере сторонников Василия Второго таких сильных фигур, как Витовт или митрополит Фотий, все эти люди имели достаточно далеко друг от друга отстоящие интересы, что в потенциале позволяло как-то вносить раскол в их ряды. Понимали это и в окружении Василия, в следствие чего подготовку к борьбе начали со слаживания своих рядов самым элементарным способом: великокняжеским дядьям – Петру и Константину Дмитриевичам были срочно пожалованы новые уделы. Иначе говоря, легитимность некоторой вкусненькой части их собственности была увязана с легитимностью нынешнего хозяина Кремля. прием, вполне действенный и поныне. После этого окружение Василия сочло возможным выступить со своими силами к Костроме, имея намерение атаковать Юрия в его Галиче. Князь Юрий, однако, уехал из Галича в Нижний Новгород, немедленно принявший его власть как великого князя – при том, что в отличие от Галича, Нижний не входил в домен Звенигородского! В ответ из Москвы выступило очень крупное войско, ведомое князем Андреем Дмитриевичем. Войско это, однако, до Волги не дошло, вернувшись по непонятной причине с полдороги. Судя по всему, поддержка Василия младшими отцовскими братьями была довольно шаткой.
Понимая это, Москва предпочла переговоры. Главным переговорщиком стал митрополит Фотий, отправившийся в Галич. Дело было непростым – князь Юрий готов был согласиться лишь на перемирие, Москва же хотела от него признание старшинства Василия. В итоге, после целого ряда драматических перипетий, соглашение подписали в довольно двусмысленной форме – стороны соглашались, что вопрос о московском столе подлежит компетенции "царя", то есть ордынского хана. Юрий обещал самостоятельно "не искать великого княжения", однако и за племянником этого права не признал.
Вопрос, таким образом, оказался подвешен – а с ним и сохранилось двоевластие. Соглашаясь на ордынский арбитраж, Юрий полагал, что там его шансы предпочтительны – как-никак, Василий казался в Сарае ставленником Литвы, бывшей врагом Орды и поддерживавшей мятежного Улу-Магомета, злейшего врага сарайского хана. Кто ж знал, что к моменту прибытия в Сарай Юрия и Василия именно Улу-Магомет будет там править!
Остаток 1425 г., весь 1426 и добрую часть 1427 года сторонам было не до выяснения отношений. Пришел "мор от немец во Пьсков, а оттоле в Новгород тако же доиде и до Москвы и на всю землю Русскую". Люди "мерли прыщом", то есть от черной оспы. Смерть находила всех, независимо от звания: в Твери фактически сменилась княжеская династия, также скончались почти все потомки Владимира Серпуховского. Что уж говорить о простых людях! На фоне этой напасти еще и разыгралась вполне нешуточная война Витовта с Псковом – последнему, что характерно, никто не стал помогать, даже Новгород: до того сложен был в тот момент политический калейдоскоп на Руси. Мир, впрочем, был заключен при посредничестве Москвы зимой 1427 г. – псковичи принуждены были уплатить 1450 руб. выкупа за своих пленных. Однако, уже на Петров пост следующего 1428 г. Витовт начинает войну с Новгородом. Теперь уже псковичи отказались придти соседям на помощь – помня о недавнем отказе последних и ссылаясь на свой договор с Литвой. Война была тяжелой – на литовской стороне сражались союзные ей тверичи, к которым едва не присоединились рязанцы, чей великий князь еще в августе 1427 г. признал свой вассалитет от Витовта. Несмотря на неоднозначность хода боевых действий, мир, заключенный новгородцами с Вильно, предусматривал весьма серьезную контрибуцию со стороны Новгорода – 5000 руб. и еще тысячу выкупа за пленных. То есть – тонну серебра одной только контрибуции. В общем, политический кризис в Московском государстве и, в частности, двусмысленная позиция Василия Васильевича по отношению к Витовту довольно активно использовались соседями.
Кстати говоря, сам Василий даже умудрился побывать в Литве – осенью 1430 г., среди других почетных гостей, приглашенных на коронацию Витовта, возжелавшего отменить унию с Польшей и стать самостоятельным литовским королем. Это был, похоже, первый и единственный вплоть до Великого посольства Петра Великого в 1697-1698 гг. случай, когда действующий глава Московского государства оказывался на территории с иностранной юрисдикцией. Коронация, однако, не состоялась, гости были отправлены восвояси – в Вязьме, по пути в Москву Василий Второй узнал о смерти своего деда.
Теперь уже в Литве настало примерно то же, что и в Москве пятью годами раньше – претенденты на власть начали довольно интенсивную вооруженную борьбу между собой, в виду чего Литва как фактор внутримосковского противостояния теперь перестала играть сколько-нибудь заметную роль.
Что же касается нашего конфликта как такового, то тут дело обстояло следующим образом. В 1427 -1428 гг. Юрий заключил со стороной Василия несколько соглашений – "докончаний". До нас дошло лишь одно из них – достаточно двусмысленное: звенигородский князь признает себя "молодшим братом" по отношению к племяннику, однако не отказывается от вынесения в Орду вопроса о великокняжеском столе. Интересно, что с "московской" стороны в договоре фигурируют также Константин и Андрей Дмитриевичи (Петр к тому времени умер, а его выморочный Дмитровский удел, присоединенный Василием к своему домену, как раз стал одним из предметов спора между сторонами), а со "звенигородской" – лишь младший сын Юрия Дмитрий Красный. Старшие его братья нигде не значатся. Видимо, уже тогда внутри этой партии были непростые отношения – впоследствии это тоже сыграет свою роль.
Достигнутые договоренности, однако, продержались недолго: уже зимой 1430 г. Юрий в одностороннем порядке их денонсировал, а Москва, как и в 1425 г., выслала против него войска, на этот раз под командованием Константина Дмитриевича. Успех, однако, был аналогичен достигнутому в прошлый раз – московская рать добралась до реки Суры, но не стала ее форсировать и вернулась ни с чем.
Все это время Юрий не имел возможности отправиться в Орду на ханский суд – Орде было не до того: прошедший через Русь мор как раз достиг Заволжья в 1428 году, где совпал с многолетней засухой, стоявшей до 1430 г. Василий Второй даже развлекся успешным походом на ослабленную этими катаклизмами Волжскую Болгарию, имевшую примерно ту же степень независимости от Сарая, что и Москва. А 2 июня 1431 г. умер митрополит Фотий, бывший в значительной степени ядром "московской группировки". Теперь условия для поездки в Сарай стали достаточно благоприятными – и хотя воцарившийся там недавно Улу-Магомет еще делал по старой памяти реверансы в сторону Вильно, ясно было, что литовские симпатии у него носят весьма ограниченный и неуклонно уменьшающийся характер: текущие интересы государства и естественная геополитическая конкуренция всегда и везде оказываются сильнее личных симпатий и прошлых заслуг. Тем более, что Витовта уже не было в живых, а о восточной политике его наследников можно было лишь строить предположения.
На «Полит.ру» публиковались материалы о Василии Темном, нашествиях Тамерана (1 и 2) и Тохтамыша , походах Дмитрия Донского.