Музыкальный критик Артемий Троицкий VS редактор отдела культуры «Новой» Ольги Тимофеевой

Музыкальный критик Артемий Троицкий VS. редактор отдела культуры «Новой» Ольга Тимофеева

Артемий ТРОИЦКИЙ:Оглушительное молчание

Быков сказал:«Я обалдел, когда ты на Сахарова с трибуны стал говорить о личной жизни Путина. Это же самая запретная тема…» Это странно и удивительно: пламенные оппозиционеры сознательно обходят стороной заветную дверцу в замке Синей Бороды.

Приход года Дракона мы встречали в компании Дмитрия Быкова, поклонником таланта которого я являюсь. О текущих событиях вообще не говорили, за исключением одного короткого эпизода. Быков сказал: «Я обалдел, когда ты на Сахарова с трибуны стал говорить о личной жизни Путина. Это же самая запретная тема…»

Ха-ха, я, конечно, знал, что запретная. Но не подозревал, что НАСТОЛЬКО. Выходит, мне довелось повторить невольный подвиг ганс-христиановского мальчика… «Обалдели» многие, народ колыхнуло, но комментариев не последовало — ни от одной из сторон! Одна Ксения Собчак бросилась оправдывать засекречивание дочерей Путина ссылками на собственное неказистое детство. (Замечу, что речь идет далеко не о детях, да и мама Нарусова вроде в монастырь никогда не просилась.) И тишина…

Это странно и удивительно: пламенные оппозиционеры сознательно обходят стороной заветную дверцу в замке Синей Бороды. То есть фактически в данной игре старательно СОБЛЮДАЮТ ШУЛЕРСКИЕ (их собственное определение) ВВ-Правила! Спрашивается, чего ради?!

Этот вопрос я хотел бы адресовать Навальному и Зюганову, Акунину и Немцову, Жириновскому и Чириковой, Миронову, Рыжкову и другим релевантным оппонентам нашего Призрака-опера.

Надеюсь на честную реакцию, и имейте в виду: предсказуемые тухлответы типа «дело не в Путине, а в системе», «Путина надо клеймить за другое» или «мне претит вся эта «желтизна» — зачитываться не будут. Потому что всем абсолютно ясно, что речь идет ни о какой не «прайвеси», а о чистой публичной политике. Что повсюду в мире тотальное сокрытие кандидатом в президенты фактов личной жизни (равно как и реальных доходов) является вопиющим нарушением прав избирателей и попранием базовых норм современного цивилизованного общества, а с точки зрения скучной прагматики — едва ли не самым сильным аргументом против Путина в президентской кампании. ВСЕГО-ТО НАВСЕГО…

Жду ответов. А своей семье, друзьям и всем, кто почему-то беспокоится за мою жизнь и здоровье, обещаю по темным подземельям больше не ходить.

Ольга ТИМОФЕЕВА:«Я ненавижу сплетни в виде версий»

редактор отдела культуры «Новой»:А ведь Людмила Путина, выходя замуж за Владимира Владимировича, не давала подписку о разглашении сведений о себе.

Была такая практика в советское время — прилечь по знакомству в санаторное отделение, например, больницы Кащенко, чтобы закончить срочную работу. И вот как-то мой приятель, запарывавший перевод, сидит в парке этого самого заведения и читает Томаса Манна. Вдруг на него наскакивает пациент более строгого отделения, вырывает книгу и требует рассказать о Манне. «Что именно вас интересует?» — пугаясь, спрашивает приятель. «Решительно все», — отвечает тот воинственно.

Мне кажется, что требование «решительно все» знать о личной жизни политиков сродни этой безудержности психа. Конечно, тотальное сокрытие кандидатом в президенты фактов личной жизни — вещь недопустимая, но давайте сначала отделим факты, незнание которых наносит вред обществу, от грязного белья, полоскать которое обожает большинство. Ссылки на чужой опыт работают плохо. Мне кажется, что мы даже в западную жизнь заходим с заднего входа. Ну да, там личная жизнь политика входит в сферу внимания избирателей, но публично обсуждается не испачканное Клинтоном платье Моники Ливински, а вранье Клинтона под присягой. У нас об этом лжесвидетельстве и речи не шло, всех поражала реакция американцев на столь безобидную провинность мужика. И скажем честно, никого не интересует личная жизнь кандидата в президенты Зюганова, а на слухах об уходе в монастырь жены Путина не одна газета подняла тираж. А ведь Людмила Путина, выходя замуж за Владимира Владимировича, не давала подписку о разглашении сведений о себе. Публичный политик не она, а Путин, с него и спрашивайте — почему его семейная жизнь окружена таким количеством слухов, сплетен, недомолвок. Но даже он не обязан отчитываться в своей непубличной личной жизни, если она не угрожает общественному спокойствию. Это я к тому, что перед тем, как рушить последние традиции российского общества, среди которых числилась некоторая деликатность в отношении частной жизни, хорошо бы договориться о том, чего мы хотим: «знать решительно все», включая тайны ближайшего окружения, или контролировать личную жизнь публичного политика, не покушаясь на его исподнее. Чтобы цивилизованная забота о правах избирателей не свелась к разговорам «про это».

Просим читателей принять участие в обсуждении и голосовать в опросе.

От редакции

Хлеба и зрелищ! Этот клич вечен, как круговорот воды в природе. Тешить толпу — такая же обязанность власти, как кормить ее. И вот Буш со слезой в голосе рассказывает, как он поверил в Бога, потому что он спас его от запоев, Саркози шумно женится на женщине с богатым прошлым, кандидат в президенты Финляндии афиширует свои гомосексуальные отношения. И хорошо накормленное общество добродушно смотрит на их слабости, поскольку ему от них ни горячо ни холодно — только интересно. Представить, чтобы это общество с таким же благодушием вникало в перипетии личной жизни Путина, невозможно. Поэтому ссылки на западный опыт, наиболее распространенные в нашей дискуссии, аргумент довольно слабый.

Конечно, спору нет: публичная фигура имеет намного меньше прав на тайны, чем простой смертный. За власть надо расплачиваться, в том числе и личным покоем.

Но мы говорим о другом. Его жена и дочери уведены с этого поля боя, им безвестность оказалась дороже, чем привилегии власти. Их-то можно оставить в покое? Возможно, Путин оказал им последнюю услугу, оградив от опасного любопытства. Он, как никто другой, знает, чем оно чревато в нашей стране. Разделяющих эту точку зрения оказалось меньше в нашей дискуссии. И это понятно. Раздражение против премьера достигло таких размеров, что сносит на своем пути даже мало повинных людей. Но странно взывать к нравственности и морали, безжалостно топча право человека на выбор.

Другие времена, другие нравы, другие герои. Но мы не исправим нравов своих правителей, если позволим топтать другого человека из выгоды для себя. И выгода-то сомнительная — зрелище чужой жизни.