Владимир Путин анонсирует политическую модернизацию, обещает одно послабление за другим. В статьях, подписанных его именем, не только общие слова, но и конкретные предложения. Вот делегирование дополнительных прав парламенту. Вот новый, более демократичный принцип формирования Общественной палаты. Вот указание передать на места налоговые полномочия. И так далее.

Спрос на демонтаж вертикали растет. Чем дальше, тем больше тех, кто опасается Путина и не ждет от него хорошего. Его штаб действует разумно, понимая, что ядерные избиратели поддержат своего кандидата в любом случае, а тех, кто мог бы примкнуть, но пока колеблется, фирменной путинской агрессией уже не увлечь. И кандидат предлагает ослабить вожжи.

Но рекламная кампания – это одно, а политическая программа – другое. Все говорит о том, что мы имеем дело с предвыборной коррекцией имиджа, а не с реальным планом замены курса. Слишком велик контраст между письменными текстами Путина и его устной речью. Слишком очевидно – и демонстративно – игнорирование конкретных требований, которые выдвигают люди на улицах.

Показываемая Путиным мягкость не предполагает диалога по существу – он готов делать лишь то, о чем его, в общем, не просят. И поскольку акварельные эскизы будущей оттепели не вписываются в однообразную творческую биографию художника, всегда работавшего в другой технике, в их подлинности сразу возникают сомнения.

Очень вероятно, что одни путинские инициативы после выборов будут просто забыты, другие выхолощены, а третьи подавлены сопротивлением системы. Но интересно не это, а другое: их не обсуждают. Они не вызывают общественного интереса. Даже эксперты не взвешивают за и против. Год назад любое из этих предложений звучало бы как сенсация. Сегодня вокруг них полная тишина.

Удивительный факт: впервые на выборах, про которые все понимают, что на них нет выбора, будущего триумфатора трудно отличить от расставленных им статистов. Да, его рейтинг выше, всем ясно, что он выиграет, если это можно назвать победой, но отношение к нему такое же. С тем же успехом Жириновский обещает национализацию, Прохоров – приватизацию, а Миронов – через полтора года подать в отставку. Вряд ли кто-то станет всерьез оценивать перспективы на основе этих гарантий.

Путин перестал быть основным ньюсмейкером, он больше не лидер, который формирует повестку дня. И дело не в том, что ему не верят. Дело в том, что его не слушают. Доверие падает не только к нему лично, но и к значению его жестов, поступков, слов. Харизма Путина тускнеет уже давно. Сегодня уходит в прошлое само представление о том, что единственная движущая сила перемен и развития – добрая воля центральной власти.

И это важная новость – еще одна ласточка, предвещающая конец невеселой эпохи российского патернализма. В России упование на правительство всегда было проекцией общественного пессимизма и чувства собственного бессилия. Эта парадигма меняется на глазах. Возможно, уверенность в своих силах еще не стала общей платформой, зато уже всем ясно, что будущее не зависит от дяди, который сидит в Кремле.

Михаил Фишман: Путин перестал быть основным ньюсмейкером