"Теперь я знаю, как должны проходить выборы"

Я была наблюдателем в образцово-показательном ТИК «Басманный». Нарушений не было, тем более фальсификаций. Теперь я знаю, как должны проходить выборы по существующему закону и почему этот закон надо как можно быстрее менять.

«ЦИК обработал 99 процентов голосов. Что вы там наблюдаете?» - такое смс в 10 утра ставит тебя в тупик. Пошли вторые сутки без сна. Время течет и бесконечно медленно и незаметно быстро одновремено. Из 38 участков нам осталось дождаться протоколы двух. Мы уже точно знаем, что никаких нарушений не будет — что все дело исключительно в безалаберности и непрофессионализме председателей именно этих последних двух УИК. И когда одна из этих председателей приезжает с протоколом, в котором число проголосовавших, написанное цифрами, не совпадает с числом проголосовавших, написанным от руки, разрешаем его переписать прямо в зале со сводной таблицей — потому что сил нет никаких, потому что протокол муниципальных выборов и еще потому, что нет ну ровным счетом ни одного основания подозревать аферу.

Я пишу этот текст только сегодня, потому что провела в нашем ТИКе не только сутки с 4 на 5 марта, но и весь вчерашний день. Председатель ТИК Дмитрий Лобов оставался на посту до середины дня 5 марта, — ему казалось, что он что-то упустил. Он нашел таки ошибку: участок, на котором явка вдруг оказалась 98%. И тут же назначил пересчет голосов — так мы и провели 6 марта, наблюдая за этим пересчетом. Этот пересчет никак не влиял на исход выборов. Однако был важен для соблюдения закона. Ему звонили из МГИКа, давили — Москва не сдавалась в ЦИК практически исключительно из-за нашего ТИКа, но он провел всю процедуру, не пытаясь ее сократить ни на минуту. Вскрывались опечатанные пакеты с бюллетенями и книгой избирателей, пересчитывали все по два раза. Параллельно он успокаивал председателя УИК, пожилую даму, для которой сам факт пересчета был позором. Предотвращал конфликты между комиссией УИК и девочкой-наблюдателем. Которой я очень сочувствую: как только вся комиссия собралась, на нее стали прикрикивать, что это все из-за нее и миллиардера Прохорова, что это они вдвоем сорвали всех с рабочих мест и из дома, — хотя ей пришлось точно также отпрашиваться с работы. И он довел дело до конца — и уехал с документами в МГИК только в 7 вечера 6 марта, зато уехал уверенный в том, что сделал все точно и по закону. Много шутил, что изменит сейчас цифру явки по городу — вот они не обрадуются.

Знаете, почему на этом УИК пересчитывали голоса? Потому что на его территории находится Военно-Морской штаб. И в середине дня на участок пришел военный со своей книгой избирателей, а когда все его подопечные проголосовали — закрыл книгу, взял ее под мышку и ушел восвояси. Наблюдателей он к ней не подпустил, добавив нервозности на и так непростом для новичков наблюдения участке, где было два человека от «Гражданина наблюдателя» и шесть от разных партий и местных кандидатов, которые сидят там годами, как на завалинке, ничего не проверяют и болтают между собой. Мы когда днем заезжали на этот участок, от этого повеяло Советским Союзом: они сидят в ряд за столом, как на райкоме, а девочка от Прохорова стоит сбоку. Провести так почти сутки, как эта девочка — врагу не пожелаешь. Еще бы она не накинулась на книгу с военным. Но — внимание — это абсолютно законно. Секретность. Также законно, как дополнительные списки, как открепительные талоны, как запрет на съемку персональных данных, на который ссылались все, кто выгнал журналистов с участков.

Мы, добросовестные наблюдатели, выучили этот закон наизусть. Мы ходили всю неделю перед выборами с замасленными от пальцев книжечками, читая статьи 74. п.2 , 27 п.3 и прочая, и прочая. А в этот момент Администрация президента, штаб кандидата Путина или уж не знаю кто готовил совершенно законный обман в виде дополнительных списков избирателей. Который оказался невероятно масштабным и абсолютно непредотвратимым. Я точно знаю, что на участке, где проголосовало студенческое общежитие, у кандидата Путина В.В. примерно на 200 голосов больше, чем на двух соседних. А в общежитии 218 студентов. Но их участие в выборах по отдельному списку абсолютно законно. И что с ними делали накануне выборов, пока мы заучивали наизусть наши книжечки, — шантажировали или доплачивали премии — я не узнаю никогда.

Нам с Софико Шеварднадзе, которая тоже была наблюдателем в этом ТИКе удалось даже применить наши знания: где-то в 9.30 вечера я уже повторила фразу «слово «немедленно» не может трактоваться двояко» раз семь. И мы договорились с нашим председателем, чтобы он соблюдал всю процедуру — сначала сводная таблица, потом ГАС-выборы. Но, конечно же, он не собирался подделывать протоколы — он просто хотел сократить время. Он по-честному отправлял комиссии, у которых что-то было не так, обратно в школы и больницы, чтобы они все пересчитывали и не халтурили. К утру у нас были прекрасные отношения.

В нашем ТИКе даже закрытые участки вроде больниц пришли с результатом в 53 процента за Путина. А когда пошли нормальные районные УИКи с наблюдателями, процент стал строго крутиться вокруг цифры 42-45, Прохоров всегда был на втором, а пару раз на первом месте. В свободные минуты мы читали про избитых журналистов, про драку в Краснопресненском ТИКе, про пойманных за руку председателей, но ничего подобного не происходило у нас. Часть УИКов приехали с благодарностями от наблюдателей, все жалобы были немедленно рассмотрены. Мы даже ощущали некоторую свою бесполезность. Хотелось приключений, хотелось не пускать хитрых теток прятаться в секретные кабинеты, хотелось борьбы. Но нет — мы просто посмотрели как все должно быть.

Но это не значит, что я хочу сказать, что вот да, вот так проголосовал наш народ — и успокойтесь уже. Есть эти сорок процентов даже в Москве — и чего вы хотите. Это значит, что мы, как точно сказал Лев Рубинштейн, очень успешно, почти догнав, соревновались в скорости на велосипеде против машины с мигалкой. Потому что закон, позволяющий военным голосовать отдельно, закрываясь секретностью, студентам идти к урнам всем общежитием под предводительством комиссара, а ЖЭКам скупать, а потом раздавать нужным людям открепительные — это закон, никакого отношения к честному голосованию не имеющий. И нам надо ходить наблюдать на любые следующие выборы. Но еще нам надо добиваться изменения этого закона. Иначе мы так и будем чувствовать себя обманутыми не тогда, когда поймали преступника-фальсификатора, а когда рядом с нами все сделано честно.