Ведомство, выдвигающее одну странную идею за другой, теперь готово сажать бизнесменов за легализацию незначительных сумм

В деле ухудшения инвестиционного климата в стране Росфинмониторинг проявляет поразительное упорство, целеустремленность и производительность. Немногим более недели назад ведомство выступило с целым комплексом разносортных идей, одна другой вреднее. И вот новый букет инициатив.

Я уже перечислял самые крупные новации от финансовых контролеров: обязать банки закрывать счета подозрительных клиентов, запретить компаниям уменьшать доналоговую прибыль на затраты на покупку бумаг офшорных эмитентов. Налоговикам контролеры хотят разрешить без суда переквалифицировать сделки и доначислять налоги, банки — обязать приостанавливать операции по счетам фирм, не присутствующих по адресу, записанному в учредительных документах, уставные капиталы ООО, АО и ЗАО увеличить в 50-500 раз. Параллельно Росфинмониторинг выпустил приказ, превращающий банки в тотальных контролеров за счетами некоммерческих организаций — якобы в целях антитеррористической профилактики.

Но то, что предлагается теперь, портит деловой климат еще сильнее, чем предыдущие инициативы. Росфинмониторинг предлагает на порядок — с 6 млн рублей до 600 000 — снизить порог для отнесения преступлений по отмыванию к «совершенным в крупном размере». Порог имеет значение: сейчас наказание за отмывание средств — штраф 120 000 рублей, отмывание в крупном размере — штраф до 300 000 рублей и лишение свободы до 4 лет. Подготовленные Росфинмониторингом поправки понижают порог «крупности» преступления на порядок и вводят санкции за это — штраф до 200 000 и лишение свободы до двух лет. А прежняя граница, на уровне 6 млн, станет порогом для «особо крупных» преступлений, с прежними наказаниями.

Вообще-то все пороги, зафиксированные в абсолютных величинах, принято не понижать, а повышать. Инфляция ведь не стоит на месте. Порог в 6 млн рублей был введен два года назад, и за это время цены в 10 раз явно не упали.

Отмывание, или легализация, — очень странная, сомнительная и двусмысленная уголовная новация. Ее исходный смысл понятен: скажем, вы — честный бюргер, житель Лазурного берега или испанской провинции Аликанте. И вот к вам приезжают с большими деньгами то колумбийские наркобароны, то тамбовские бандиты, и все в соседи норовят (в 2011 году россияне купили в Испании порядка 5000 объектов недвижимости на €1,2 млрд — по €240 000 за объект). Наказать этих людей за совершенные где-то за океаном преступления никакой возможности нет, а в соседях хочется иметь только добропорядочных граждан. Тут-то и помогает концепция легализации (отмывания): «Хочешь купить? Докажи происхождение средств».

Когда концепция отмывания используется для такого превентивного контроля, это особых вопросов не вызывает. Другое дело, когда отмывание становится самостоятельным уголовным составом. Ведь тратя деньги, даже полученные неправедным путем, человек не совершает преступления. Правонарушение было совершено когда-то и где-то — там и тогда, где он эти средства добывал. И вот тут возникает возможность двойного наказания за одно, по сути, преступление: сначала тебя наказывают за то, что украл, а потом — за то, что потратил украденное. Ну да, потратил, а что с ним еще делать?

Эта особенность отмывания на полную катушку используется российской правоохранительной системой, чтобы посильнее схватить бизнесменов за грудки. Отмывание становится идеальным вторым уголовным составом, который можно пристегнуть к любому экономическому преступлению. Просто автоматом — деньги же не липнут к рукам, а кому-то передаются, на что-то тратятся. А это уже легализация. Ровно по этой модели Михаил Ходорковский и Платон Лебедев во втором деле были признаны виновными не только в хищении нефти, но и в отмывании полученных преступным путем денег. Простой трюк — а сроки увеличиваются примерно вдвое.

Или вот история, рассказанная адвокатом Константином Ривкиным: мелкий предприниматель работал два месяца без лицензии, его документы находились на продлении в лицензионном органе. Милиция обвинила его в незаконном предпринимательстве, а попутно пристегнула и легализацию: ведь человек платил налоги, стремясь тем самым придать законный вид незаконно нажитому имуществу. То есть его легализовать.

Еще один прекрасный прием — обвинить предпринимателя в мошенничестве. Это крайне неясное в Уголовном кодексе понятие — среди юристов давно есть консенсус, что от него надо отказываться, меняя на конкретные финансово-экономические составы. Но воз и ныне там. Между тем к мошенничеству, как и к незаконному предпринимательству (тоже неправильное уголовное понятие — наследие советской системы) отмывание тоже идеально пристегивается — и мы на ровном месте получаем два уголовных состава.

Понижением порога тяжести преступлений по отмыванию творческая мысль финконтролеров не ограничивается. Развивая идею, что банки должны контролировать своих клиентов, Росфинмониторинг отдельной поправкой обязывает банки идентифицировать бенефициарных владельцев. Это странная мера: идентифицировать бенефициара очень просто при регистрации юрлица, но зачем это делать при совершении каждой финансовой операции? И при чем тут банки?

Еще об одной поправке, бесконечной по своему коррупционному потенциалу, глава Росфинмониторинга Юрий Чиханчин рассказал Владимиру Путину. Это отмена банковской тайны для следователей: в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий следователи получат возможность смотреть движение по счетам подозреваемого. Учитывая, как просто у нас завести на кого-нибудь уголовное дело, а потом, в случае недоказанности, его закрыть, несложно догадаться, что в прейскуранте правоохранителей появится новая услуга: «Хочешь узнать о состоянии дел конкурента?»

Еще предполагаются поправки в Налоговый кодекс, затрудняющие регистрацию фирм-однодневок. Это давно назревшая мера, вопрос только в том, не усложнят ли эти поправки жизнь добропорядочным предпринимателям. Наконец, финконтролерам мало тех тонн бумажной отчетности, которые они уже получают от банков. Число видов подозрительных операций, о которых банки должны будут информировать Росфинмониторинг, увеличивается с 20 до 40. Поправки поступят в правительство в начале апреля, и диалог Путина, вице-премьера Виктора Зубкова и Чиханчина не оставляет сомнений, что зеленый свет им уже дан. Даже зеленый коридор, простирающийся от Краснопресненской набережной до Охотного ряда.

При такой бешеной законодательной активности силовиков не стоит удивляться, что Москва падает в рэнкинге международных финансовых центров, зависимость от нефти растет, а инновации не торопятся приживаться в экономике.

Новому правительству, если оно только не хочет совсем угробить экономику, явно нужно взрастить какое-то мощное противоядие против подобных законодательных новаций — сильный и влиятельный орган, который мог бы блокировать подобные предложения на стадии внутриведомственного обсуждения, не пугая инвесторов и не доводя их до послушной Госдумы. Этот орган, работающий в интересах экономики, в интересах бизнеса и предпринимательского климата, должен быть настолько силен, чтобы блокировать даже те инициативы силовиков, которые априори симпатичны председателю правительства (и новоизбранному президенту). Иначе в стране останутся только силовики, а бизнеса не останется.

Диверсионная деятельность Росфинмониторинга