: Те, чью ориентацию нельзя называть

Запрет на пропаганду гомосексуализма в Питере заработал. Суд признал, что публично говорить о собственном гомосексуализме и защите прав сексменьшинств запрещено. Кажется, что государству очень хочется влезть в сферу частной жизни граждан. Получается плохо, вот страдают в основном некие «маргинальные группы».

«Антигейское» региональное законодательство — в частности питерское — начало обрастать плотью, то есть правоприменительной практикой. Первый гей-активист (самый, пожалуй, известный российский активист Николай Алексееев) уже получил по суду штраф в пять тысяч рублей за пропаганду гомосексуализма. Каковой пропагандой он занимался в ходе пикета против того самого питерского закона.

Закон дурной, основание для его принятия с медицинской точки зрения явно безграмотное (см. Голубая политтехнология), но он начал работать. И правоприменительная практика сразу начала удручать. Фокус в том, что Алексеев стоял с плакатом, на котором было написано «Гомосексуализм — это не извращение» у Смольного. Нет, теоретически плакат могли увидеть и дети, но адресатом пикетчика несомненно было питерское правительство, в котором детей вроде бы не работает. А закон все-таки запрещает не пропаганду гомосексуализма и прочих «извращений» вообще, а только их пропаганду среди несовершеннолетних.

Абсурдистская получается картина. Шли школьники парочками на экскурсию по «культурной столице», обозревали красоты местной администрации. А как увидели странного человека, который держит плакатик с надписью, что настоящее извращение - это хоккей на траве и балет на льду, тут же как давай целоваться мальчик с мальчиком, а девочка с девочкой. А уж когда про странного человека в интернете вечером прочитали, то тут такое началось! Не знаю, как судье и питерским чиновникам, а мне именно в эту картину как-то не верится.

Таким образом суд фактически приравнял любое заявление о том, что можно быть гомосексуалистом, к пропаганде среди несовершеннолетних. Тем самым поставив под сомнение заявленное стремление оградить именно детей от «скверны». Похоже, что в Петербурге теперь публично заявлять о собственной гомосексуальности или, свят-свят, трансгендерности, мягко говоря, не рекомендуется.

Это неприятно, учитывая звучавшие из уст, в частности спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко, предложения распространить практику на всю территорию страны. То есть принять аналогичный закон уже на федеральном уровне.

В Госдуме уже лежит такой законопроект от парламента Новосибирской области: для физлиц там предусмотрен штраф от четырех до пяти тысяч, для юрлиц и вовсе от 400 до 500 тысяч рублей. Законопроектом предлагается приравнять пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних к пропаганде наркотиков: дополнить предлагается ту же статью и наказание будет соответственным.

Законопроект пока спокойно проходит формальные процедуры и до 26 мая к нему поступают отзывы и замечания. Так что теоретически депутаты могут успеть рассмотреть его еще до каникул. И даже одобрить.

Питерская правоприменительная практика не оставляет сомнений: и на федеральном уровне предлагается установить принцип, который до надавних пор практиковался в армии США — don't ask – don't tell («не спрашивай-не говори»).

То есть: быть геем или там транссексуалом можно, только вот распространяться об этом публично нельзя, иначе ты по умолчанию попадаешь под действие закона. Ибо «это могли увидеть/услышать/прочесть» дети.

Насколько нормально распространять практику, существоавшую в армии США — институте архаичном и даже тоталитарном — на все население большой страны наверно является предметом дискуссии. Кто-то скажет «дикость», кто-то «так им и надо». Большой симпатии у россиян гомосексуалисты не вызывают. По данным апрельского опроса ВЦИОМ. 86 процентов респондентов поддерживают идею запрета пропаганды гомосексуализма среди детей. Только вот говорят, что сталкивались с пропагандой гомосексуализма (пропаганды вообще, не только среди несовершеннолетних), уже лишь шесть процентов россиян. А 92 процента такой пропаганды не видели и не слышали. Стоило ли огород городить?

Тут, конечно, можно сказать, что граждане в целом — существа с куда более прочной душевной организацией, нежели чиновники и депутаты, которым за каждым углом мерещится какая-то пропаганда и угроза (оранжевой революции, нападок на РПЦ по приказу Госдепа и березовского или страшно опасного гей-прайда). Однако смысл, кажется, в другом.

Государство в виде лиц, принимающих решения, стремится вторгаться в сферу частного гораздо сильнее, нежели могло до сих пор.

Удается это ему не то чтобы очень хорошо. Запретить продавать алкоголь в каких-то неправильных местах или ввести платную рыбалку — это лишь пара самых ярких походов властей в сферу частной жизни граждан, на деле их существенно больше — мешает либо лобби, либо хорошо структурированный массовый протест. Граждане как-то отказываются верить в собственное счастье от государственных нововведений и в лучшем случае их тихо саботируют, как было с запретом на курение в публичных местах.

Но зуд у государства от желания чем-то таким порулить очевидно не проходит. Поскольку решения по улучшению (или «улучшению») жизни граждан вопреки воле самих граждан продвигаются медленно или не продвигаются вовсе, находятся другие площадки для применения усилий.

В основном площадки-фантомы, поскольку там, где нет реальной проблемы, и серьезное сопротивление вряд ли может быть оказано.

Ведь все не любят геев, кроме самих геев? Идеальный полигон для удовлетворения желания поруководить жизнью людей. На это, разумеется, накладывается и архаичные представления самого бюрократического аппарата (повторимся — мотивировочная часть питерского антигейского закона просто безграмотна), и желание потрафить населению, и искусственная смена повестки повестки дня и много чего еще. Но главное состоит в том, что неспособность решать насущные проблемы граждан и активное сопротивление населения вторжению бюрократии в сферу частного, просто заставляет чиновничество искать угрозы там, где их не было и быть не могло.