Экспертам не хватило данных речевого самописца

Вчера по результатам расшифровки речевого самописца разбившегося Sukhoi Superjet 100 (SSJ 100) в Индонезии участники расследования сделали вывод, что отказов техники в полете не было или произошли они настолько быстро, что летчики просто не успели обсудить проблему. Прибор же, зарегистрировавший параметры последнего полета, работу систем самолета и действия экипажа, так и не был найден, поэтому установить точную причину аварии теперь будет сложно.

Вчера представители спасательных служб Индонезии заявили, что поисково-эвакуационные работы на склоне горы Салак, о который 9 мая разбился совершавший демонстрационный полет над островом Ява российский SSJ 100, прекращены. Спасатели, как следует из сообщения, исчерпали временной лимит, отведенный законодательством Индонезии на поиски 45 жертв катастрофы и обломков самолета. Продолжение работ, проводившихся в крайне сложных и опасных условиях высокогорья, по мнению местных властей, было бы неоправданным и с точки зрения здравого смысла. Останки и вещдоки, которые удалось найти на поросшем тропической растительностью склоне Салака, уже собрали и вывезли. Все, что скатилось в двухкилометровую пропасть и утонуло в текущей по ее дну горной реке, найти и вытащить оказалось просто нереально.

Итог проделанной работы оказался неутешительным. Индонезийские власти уверяют, что с места катастрофы подняты останки всех 45 пассажиров и членов экипажа российского самолета, среди которых были 35 индонезийцев, 8 россиян, француз и американец. Всех местных, по данным медэкспертов, уже удалось опознать по предоставленному родственниками генному материалу, отпечаткам пальцев и сохранившимся в индонезийских стоматологических клиниках дентокартам. С идентификацией останков иностранцев, в том числе россиян, возникли проблемы: представители государств, в которых жили погибшие, якобы никак не могут передать индонезийским судмедэкспертам образцы биоматериала от родственников этих людей.

Реально же, как рассказал "Ъ" один из участников расследования с российской стороны, ситуация с опознанием и выдачей трупов близка к конфликтной. Дело в том, что среди останков нет практически ни одного пригодного для визуального опознания тела, только фрагменты. Учитывая это обстоятельство, российские специалисты хотели бы лично обследовать весь собранный на месте катастрофы биоматериал, а не просто получить под роспись и отвезти на родину восемь запаянных цинковых гробов с бирками.

Неоднозначными представляются специалистам и перспективы расследования обстоятельств трагедии. Найденный на склоне и уже расшифрованный индонезийскими экспертами речевой самописец SSJ 100 с записью переговоров пилотов в кабине показал, что летчики до самого удара о землю не сообщали диспетчеру о каких-то проблемах на борту и вообще не понимали, что оказались в критической ситуации. Исходя из расшифровки их переговоров, индонезийские и некоторые российские специалисты пришли к выводу о том, что технических отказов в последнем полете SSJ 100 не было. Кроме того, проведенный осмотр места происшествия позволил опровергнуть некоторые появившиеся ранее версии. Например, о столкновении SSJ 100 в воздухе с другим самолетом и поражении машины разрядом молнии. Несостоятельным, как выяснилось, оказалось и предположение о том, что SSJ 100 отправился в полет с неработающей или выключенной системой предупреждения об аварийном сближении с землей TAWS.

Однако все полученные данные так и не дают ответа на главный вопрос расследования о том, зачем опытнейший российский экипаж SSJ 100, совершая полет над закрытыми облаками горными вершинами, решил снизиться до опасной высоты 2 тыс. м и запросил у диспетчера соответствующее разрешение. Неясным остается, и почему экипаж не среагировал на звуковые предупреждения TAWS об опасном сближении с горой и последующие команды системы о незамедлительном наборе высоты (они зафиксированы на речевом самописце).

Пролить свет на более чем странные действия пилотов, по мнению российских экспертов, могла бы расшифровка параметрического самописца SSJ 100, зарегистрировавшего основные параметры полета, действия членов экипажа и реакцию самолета на них. Получить данные с этого прибора не удастся, потому что его не нашли, и продвинуться в расследовании этой трагедии дальше частных мнений и предположений специалисты, видимо, не смогут.

Сергей Машкин

Катастрофа Superjet 100 не расшифровывается