Премьера Алексея Ратманского в Американском балетном театре

Премьера балет

В нью-йоркской Метрополитен-опера, где проходит весенний сезон ABT, состоялась премьера балета "Жар-птица" в постановке Алексея Ратманского. Из Нью-Йорка — МИХАИЛ СМОНДЫРЕВ.

Со времени первой постановки "Жар-птицы" Михаилом Фокиным в 1910 году завораживающая музыка Игоря Стравинского будоражила воображение многих знаменитых хореографов. В их балетах главная героиня представала и сказочным существом, и заколдованной принцессой, и буржуазкой Викторианской эпохи, изнывающей от жесткой опеки семьи. Жар-птица побывала даже мужчиной-революционером, гибнущим за правое дело, но возрождающимся для дальнейшей борьбы.

Алексей Ратманский уже ставил "Жар-птицу" в 2002 году в Стокгольме. Сейчас он создал другую редакцию балета — с увеличенными и усложненными партиями Жар-птицы и Ивана-царевича. Прежними остались ансамбли, мизансцены и общая концепция спектакля. Ратманский следует оригинальному сюжету, но в его пересказе сказка меняется радикально, в ней переплетаются классическая сказочная линия Жар-птицы и гротесковая линия остальных персонажей. По манере это ранний Ратманский времен "Светлого ручья" с его юмором и увлечением постмодернистским пародированием классических прототипов.

Для спектакля ABT создано новое оформление — "марсианский" пейзаж Семена Пастуха: корявые толстые серебряные деревья с красными кристаллами на кончиках ветвей. В костюмах Галины Соловьевой отчетливы элементы пародии: Иван-царевич в курточке со стоячим воротничком напоминает Элвиса Пресли, а жар-птицы с пышными хвостами и перьями в прическах — мюзик-холльных див.

Иван-царевич (Марсело Гомес) — воплощение идеального киногероя. Весь в белом, он наворачивает пируэты, в дуэтах надежно держит балерин и весьма успешно охмуряет и Ненаглядную Красу, и саму Жар-птицу. Чтобы в Нью-Йорке запахло Русью, его Иван крестится, проникая в запретный сад Кащея, ломает шапку перед царевнами, кланяется им в пояс.

Похищенные и заколдованные Кащеем Бессмертным царевны — зомби со стадным инстинктом, их танцы и пантомима — безудержный гротеск. Вышли строем, сонные — вместе зевнули, хором потянулись, понуро посеменили на пуантах, попрыгали в унисон. Одну из них, Ненаглядную Красу (Симона Мессмер), и примечает Иван, увлекая в легкую интрижку с парой объятий и даже поцелуем (потом, правда, пришлось жениться).

Наиболее эффектна роль Кащея (Дэвид Холберг) — без танцев, но остропародийная и богатая на детали. Кащей здесь не монстр, а вальяжный любимец публики, эгоцентричный лауреат госпремии тридевятого царства, народный артист тридесятого государства. А публика в лице тех самых завороженных дурочек жадно поедает его влюбленными глазами и готова порвать любого, кто не благоговеет перед кумиром. Попытку измены в рядах царевен Кащей пресекает на корню: принюхавшись к своим девицам, он безошибочно выбирает Ненаглядную Красу и крепко целует в уста сахарные. После чего брезгливо вытирает рот — мол, чую вкус чужих губ. И тут же обнаруживает спрятавшегося за деревьями Ивана. Плохо пришлось бы царевичу, если бы не прилетела вызванная на помощь Жар-птица (Наталия Осипова).

С ней Иван встретился и подружился в самом начале балета, когда залез в сад Кащея, куда жар-птицы залетали поклевать золотых яблок. Героиня Осиповой не улетает от Ивана, дает себя поймать. Не совсем она, видно, птица, скорее девушка, которая способна и обжечь — то ли руки, то ли сердце. По крайней мере, так играет ее Осипова в любовном дуэте с Иваном. Из рук его на волю не рвется, да тот и не удерживает: сама пришла — сама и решит, когда уйти. Снова они встретятся в момент схватки с Кащеем, и тогда Жар-птица в бешеном ритме затанцует, закружит до изнеможения царевен и Кащея, и споет Колыбельную, усыпляя сластолюбца. Партия Жар-птицы изобилует прыжками и вращениями, технически трудна и физически изнурительна — отличная работа Осиповой.

В финале, когда яйцо со смертью Кащея разбито вдребезги, все расколдованные царевны оказываются длинноволосыми голливудскими блондинками в одинаковых романтических платьицах — как были они одинаковыми у Кащея, так одинаковыми и остались. А освобожденные от заклятия женихи, в свою очередь, оказываются клонами Ивана-царевича. Мораль: и у героев все, как у обычных людей. Выходит, грустную сказку сочинил Алексей Ратманский: хоть и царевич Иван, да не орел. Держал в руках настоящую Жар-птицу и променял на блондинку.

На жар-птичьих правах