Невидимые институции, 2 – Пушка – аналитический портал ПОЛИТ.РУ

Накануне в "Невидимые институции, 1 – футбол" говорилось о том, что некоторые смутные структуры, которые, вроде, и есть, но были не зафиксированы - из-за своей смутности, становятся прозрачнее. И вот даже именно, что институциями. Теперь институция вторая, обнаружившая себя в интервью А.Венедиктова, который рассказывал на "Эхо Москвы" о том, как были урегулированы отношения "Новой газеты" и Следственного комитета.

1. Вдвоем с властью

Это про историю с лесом или обочиной, которая закончилась примирительным рукопожатием между Д.Муратовым и А.Бстыркиным. Дело непростое, воспринято было разновекторно, но не в этом суть, а в том, что возникает из пояснений А.Венедиктова. То есть, речь не о самом событии и предъявленной там позиции. О том, какие невидимые (хотя и ощущаемые) структуры присутствуют в действительности, а теперь зафиксированы и буквами.

"Значит, в этот же день главные редактора, как известно, встречались с министром внутренних дел Колокольцевым. Там мы все переговорили о том, что мы все идем туда. И, собственно, вот. Дальше я позвонил, убедился в том, что Муратов в самолет сел нормально и что встреча будет. И дальше, собственно говоря, произошло то, что видели вы по телевидению, были принесены извинения несколько раз и за разное Александром Ивановичем Бастрыкиным. На моей памяти, это вообще первый случай, когда министерский чиновник публично приносит извинения перед главным редактором – я не упомню этого. Более того, наша задача была в том, чтобы обеспечить безопасность журналиста и не только Сергея Михайловича Соколова, но и вообще журналистов, и вот эта история должна была стать публичной. Почему мы с руководителями телеканалов договорились, что это будет показано? Потому что ретивые подчиненные должны знать, что это совсем не то, о чем они подумали. То есть решалась вот эта локальная задача. И она была решена.
... После чего... как обычно мы встречаемся бекграундно, главные редактора с ньюсмейкерами. Естественно, была закрытая часть, где мы, в основном, говорили уже о других делах – об обысках оппозиции, о действиях Следственного комитета, о Кущевке, о Невском экспрессе, о взрывах в метро и в Домодедово каким образом были раскрыты. То есть там было много таких деталей... Я просто хотел бы обратить внимание, что вот эта закрытая часть – в основном, она была посвящена другому".

Дело не в том, что как именно общаться с властью. Какие-то встречи authorities и прессы существуют всюду, нюансы в том, как себя ставят стороны друг относительно друга и как производятся мысли, с которыми все уходят после встреч. Собственно, это вопрос дистанции - конечно, могут ведь встретиться две институции - government и media, чего ж нет? Но в данном случае сотрудники редакций (вне зависимости от их идеологической направленности) и представители власти (называемые у Венедиктова ньюсмейкерами) настолько сжились друг с другом, что понимают друг друга с полуслова. Например, кто из читателей понимает про загранпаспорт К.Собчак? Но вот, Венедиктов:
"И, в частности, там я и Марго Симоньян подняли вопрос о такой, казалось бы, мелочи как заграничный паспорт Ксении Собчак. Ну, это было совершенно точно вот такая целевая история. Он говорит: «Ну, например, нарушения». И мы с Марго хором, причем там понятно, что Марго представляет государственный телеканал, а я иную, скажем так, газпромовскую структуру, мы хором сказали: «Вот так». Он сказал: «Этого не может быть». Я говорю: «Ну ладно, Александр Иванович, вы не знали». Он говорит: «Я не знал» - «Да ладно?» Вот тут вот 20 редакторов, мы не поверили. «я не знал» - сегодня вернули паспорт".

То есть, полное нахождение в одной повестке ("в этот же день главные редактора, как известно, встречались с министром внутренних дел Колокольцевым"). Здесь, понятно, не утверждается, что все они полностью подпали под очарование ежедневных тягот власти. Речь о том, что в данном случае стороны действуют настолько согласованно, что по факту предъявляют собой некую институцию, действующую постоянно - на основании встреч в формате "главные редактора - ньюсмейкеры". Разумеется, следует отличать этот случай от описанного в "Коммерсанте" ("Кремлевские советологи") и даже от кремлевских же медиа-совещаний. И это интересно: В Кремле-то как раз какую-то такую институцию пытаются создать, но она по нынешним временам слишком ригидна, отчего сложиться и не может.

2. Почти как бы без власти

Является ли эта совокупность единственным вариантом институции, которая через медиа проявляет себя, транслируя повестки, создавая контексты и производя всевозможные must go, must see, must read, must think, must feel и т.п.?

А вот была история, как в "Большом городе" сменили главреда. По этому поводу есть апололгия Г.Ревзина. Чувства и мысли, выраженные в ней настолько прекрасны, что просто цитировать:
"Он придумал журнал нового поколения. Мне кажется, список ньюсмейкеров этого журнала исчерпывается даже не записными книжками знакомых, а своей собственной. Это был журнал, где все, кто в нем писал, и кто в нем упоминался, были знакомы друг с другом. Если не непосредственно, то через одно рукопожатие. Казалось, это безумие – так делать журнал. А оказалось – это гениально.
Потому что меня делает москвичом не то, что я много знаю про московскую архитектуру...Москвичом меня делает то, что я знаком с Филиппом Дзядко или Асей Чачко или Степой Ванеяном или Львом Рубинштейном или Кириллом Ассом или Юрой Сапрыкиным или Натальей Синдеевой. Москвич – это узел, в котором пересекаются ребра человеческих связей между людьми, живущими в графе «Москва». И именно это создает специфическую московскую повестку дня, а вовсе не то, что есть московские газоны, сезоны или промзоны. И именно это открыл Филипп Дзядко и на этом сделал журнал.
Он придумал журнал не для кого-то, а для нас. Это гениально, потому что никто так до него не делал. Это гениально, потому что это против всех законов пи-ара. Это гениально, потому что это даже не было заявлено как программа. И это гениально, потому что это получилось. Сотня тысяч тиража – это же сдуреть можно. Их же расхватывали за три дня. Филипп Дзядко сделал клуб на сотню тысяч человек!"

Иными словами, в роли институции тут типа сгусток связей по "графе "Москва"". То, что эти 100 тысяч не вполне общая численность жителей города, как раз и сообщает об институциональном качестве совокупности этих "человеческих связей между людьми", которые и производят "московскую повестку". На то и институция, чтобы не быть всеобщей. К тому же указанное число участников тут куда больше, чем у институции из пункта 1.

В общем, этакая нежная деревенька, в которйо все знакомы и сообщают друг другу, как именно тут жить. Конечно, не уточнено, "московская повестка", она для кого? Имеет ли она в виду лиц, незнакомых с автором заметки? И это замечательно, потому что такой факт как бы предлагает внутренне самоопределиться. Разумеется, участники этой структуры не обязаны (хотя ведь могут?) относиться к первой. Вопрос и не в том, что между первой и второй институциями возникает некоторое балансирование, поскольку нельзя же сказать, что участники второй институции непременно хотели бы войти в первую, но и предположение о том, что хотели бы, не может быть для них оскорбительным.

Но проблема в том, что люди, произведшие действие с главредом БГ (а впоследствии - с редакцией "Опенспейса" и "Ситизена"), по описанию Ревзина также принадлежат этой институции. Мало того - даже конкретно упомянуты Ревзиным в качестве ее определяющих элементов ("человеческих"). А это требует дальнейшего изучения темы институций.

3. Отдельно, совсем отдельно

C пунктом 2 проблемы и с другой стороны. Высказываясь по поводу события, описанного в пункте 1, Ю.Латынина сообщила на том же "Эхо Москвы": «И вот тут очень много бескомпромиссных блогеров стало ругать Муратова, что, мол, надо было идти до конца. Я могу честно сказать, что на мнение этих людей большинству людей в «Новой» на это мнение совершенно плевать, потому что мы совершенно счастливы, мы получили ровно то, чего хотели (гарантии безопасности Соколова)».

НГ тут не институциональна ни в варианте Ревзина, ни в варианте встреч с ньюсмейкерами (притом, что Муратов, да и Венедиктов туда ходят). Латынина по факту передвинула тему подобной институций в рамки отдельной редакции.

Тут можно бы сделать вывод, что такой институцией, значит, является каждая редакция, а тогда в чем вообще пафос и базар? Но нет - от этого банального вывода уже сегодня уберегла сотрудник "Эха Москвы" К.Ларина, написавшая у себя в фэйсбуке: "Официально заявляю , что все, что пишет в блоге на Эхе Москвы сотрудник радиостанции Алексей Голубев, вызывает у меня глубокое отвращение".

Тем самым, устраняя даже редакционную институциональность. Но ведь и это очевидная институциональность: каждый сам себе гетман, генсек и Махатма Ганди. То есть, и не может никакой институциональности быть вообще на этой (общественно-политически-медийной) поляне. Но только при подобном проходе от власти к частному лицу получается, что институция есть, просто она существует на всей протяженности этого прохода. Вот именно, что способствуя дроблению себя в целом на частные случаи. Очень красиво меняясь по дороге - имея в виду невозможность учета всей действительности каждым в частности, но сохраняя единнобразие устремлений. От пункта 1 через пункт 2 к пункту 3 - просто институция не статичная, а процесс, который делает каждого, кто к ней относится, участником взаимодействия с Повесткой.

А вот это уже было описано уже лет тридцать назад Алексеем Парщиковым в великой поэме "Я жил на поле Полтавской битвы". Нечто одно становится множественным, сохраняя свои боевые качества, все время становится им:
"Пушка могла быть разобрана на мельчайшие частички
и разнесена по свету в нагрудных карманах армий,
спрятана за щеками или вплетена в косички
и т.п., что ещё не перенято нами".

Ну вот, теперь уже и перенято. Нет ли тут художественного преувеличения? Ни малейшего - что ж тут постоянно происходит, как не битва?