Царь горы, или Как в меня стреляли

В любом уездном городишке есть забегаловка с парой микрофонов и названием вроде "Алевтина", "Колибри" или "Маракас". В любой такой кафешке есть сорокалетний хипан, местная знаменитость и рок-звезда, который гордится тем, что в 93-м выпивал с БГ, и тот, само собой, звал его выступить вместе, да дела, дела, дела — пришлось отказаться. Свое заведеньице такой Джон или Борода обязательно называет арт-клубом.

В Порхове я был один раз. Выступал в какой-то "Татьяне" или "Людмиле" — сейчас уж не вспомнишь. Местечко милое, затемненное, для своих. Два сорта пива, два вида водки, два микрофона, две фотографии побывавших там знаменитостей. Один — Олег Гаркуша, другого не опознал.

Гостей собралось человек 30, по местным меркам — аншлаг. Все столики заняты. Я спокойно начал концерт, не обращая внимания на скрип микрофона, на табачный дым и прочие мелкие неприятности, пока в кафе не ввалился пьяный лейтенант милиции.

Этот товарищ вид имел совершенно непрезентабельный. Он подъехал на мотоцикле и тут же с него рухнул. Шел вяло, с грохотом раздвигая стулья. Приблизился ко мне, дыхнул гарью и пошел к стойке. Догнавшись, послушав пару песен, он что-то гаркнул мне издалека. Я отшутился.

Тогда лейтенант стал громогласно требовать Стасика. "Меня, — говорю, — зовут Ваня". "А ты дай нам Стасика". "Увы и ах", — отвечаю.

Я попытался продолжить концерт. Но лейтенант, грохнув кулаком о стойку, пошел прямо на меня нетрезвой агрессивной походкой. Схватил микрофон и заорал в него:

— Хорош тут бодягу свою ныть! Стасика сыграй.

— Нет, — отвечаю.

— Слышь, мужики, он мне "Нет" ответил!

— Угомонись, Мишаня! — замахали на него руками.

— Нет, пусть он нам Стасика споет!

— Кто такой Стасик?

— Ты не знаешь Стасика? Ну, тогда я спою, — и потянулся руками к гитаре.

Надо сказать, с гитарой у меня особые отношения. Так что я хлестнул его по рукам и отобрал микрофон.

Лейтенант побагровел, и стало ясно, что концерт сорван.

— Стасика Михайлова нам... Выдай. Будь мужиком, я тебя по-человечески прошу.

Я не выдержал. "Иди на ***", — сказал в микрофон. Мишаня из багрового сделался серым и потянулся к кобуре. Достав пистолет, он помахал у меня перед носом и сказал тихо: "Я тебе коленку прострелю". Я закрыл микрофон ладонью и так же тихо ответил: "Кишка тонка". Лейтенант махнул рукой и выстрелил.

Микрофон захрипел и рухнул вместе со стойкой, выдав жуткий загробный вой. Мне по ногам, рукам, в гитару и в лицо брызнули деревянные щепки. Пистолет оказался заряжен боевыми и не поставлен на предохранитель. Пуля попала в стул, у меня между ног. Отделался занозами и сильным испугом.

Лейтенант действительно пытался выстрелить в колено, но был пьян в дупель и не попал с расстояния вытянутой руки. На него сразу же набросились несколько мужиков, скрутили, вывели на улицу, окунули в канаву. Оттуда еще долго доносился отборный мат, наконец, кто-то сел на его мотоцикл и увез Мишаню в неизвестном направлении.

Бармен, он же владелец заведения и местная рок-звезда, долго обхаживал меня йодом, водкой и вниманием. Его речь сперва показалась странной. Он боялся, что я пойду по инстанциям, начну разборки или, не дай Бог, вызову милицию. Он крутился вокруг меня до тех пор, пока в баре не остались двое-трое самых верных пьянчужек.

"Не боись, — говорю, — я милицию не позову". Он слегка успокоился. "Да ты бы и не дозвался. У нас милиции нет" — "А кто это был?" — "Другой нет. Есть Мишаня, еще дядька его, сержант. Вот и вся милиция. Еще в Селище один есть". "Отлично", — говорю. "Нет, ну есть, конечно, еще участковый из Опочно, он тоже здесь крутится, а так — больше никого" — "Это особенно важно".

Бармен повздыхал немного, а потом разоткровенничался. "Ты понимаешь, — говорит, — у вас там, в Питере, лейтенант — это букашка. Тьфу — и растереть". "Именно, — откровенничаю в ответ, — идешь по Невскому, и растертые на асфальте лейтенанты валяются". "Вот и я о том же. А у нас тут Мишаня..." — и замолк надолго. "Что Мишаня?". Бармен посерьезнел и сказал: "Царь горы".