Общественный интерес к делу ОВД «Дальний» может помешать прокуратуре доказать вину главных обвиняемых

В понедельник в Казани начался первый судебный процесс над полицейскими, причастными к преступлениям в ОВД «Дальний». Приволжский районный суд провел предварительные слушания по уголовному делу двух бывших участковых, которые, по мнению следствия, сфальсифицировали основания для задержания погибшего от пыток Сергея Назарова. Суд сразу стал темой дня, с сюжета о нем начинались новости Первого канала. Похоже, что общественный интерес к процессу помешал следствию пойти по самому простому и при этом эффективному пути доказательства вины полицейских-садистов. В первый день слушаний защита внезапно отказалась от ранее согласованного с прокуратурой особого порядка рассмотрения дела и стала настаивать на открытом процессе. Попробуем разобраться, почему это произошло.

История с «Дальним», напомним, стоила поста министру внутренних дел Татарстана генерал-лейтенанту Асгату Сафарову, начальнику управления собственной безопасности республиканского МВД. В августе был уволен со своего поста и начальник УВД Казани. Дважды приезжавший после инцидента в Казань глава СКР Александр Бастрыкин еще в марте дал указание поднять из архивов все проверочные материалы по заявлениям граждан о насилии со стороны милиции/полиции с 2007 года. Там, где пострадавший заново подтверждал свои слова и где были медицинские документы с фиксацией телесных повреждения, указание однозначное — возбуждать дела.

Всего за март — июль Следственный комитет возбудил только по части 3 статьи 286 Уголовного кодекса (Превышение должностных полномочий с применением насилия, спецсредств, оружия или с угрозой таким насилием) около 50 уголовных дел в отношении бывших и действующих сотрудников полиции Татарстана. В Казани, Набережных Челнах, Альметьевске, Кукморе, Зеленодольске и других городах. По каждому проходит по 2-3 обвиняемых, преимущественно оперативники. Для сравнения: в 2011 году в Татарстане расследовалось около 30 уголовных дел против полицейских, включая насилие, коррупцию и общеуголовные преступления. Причем оперативники почти нигде ранее не становились фигурантами дел. Расследование событий в «Дальнем» нанесло неслыханный удар по имиджу ведомства, по неприкасаемой ее части — оперативникам. В угоду общественному мнению Следственный комитет нацелился сломать годами продвигавшуюся идею — «ментов не сдавать».

Всего обвиняемыми значатся 11 полицейских из злополучного ОВД, которым вменяется 7 эпизодов насилия. Погиб только один потерпевший — тот самый Сергей Назаров. Среди обвиняемых бывший начальник «Дальнего» полковник милиции Ильгиз Ахметзянов, начальник уголовного розыска отдела, его заместитель, несколько оперативников и два участковых. Все, за исключением Ахметзянова и одного из участковых, с марта содержатся в следственных изоляторах. Участковым вменяется подлог и превышение должностных полномочий — они составили протокол о несуществующем правонарушении, чтобы иметь основания для задержания Сергея Назарова.

Фальшивый протокол об административном правонарушении — первый элемент в конвейере тысяч незаконных задержаний с последующими пытками в полиции. За последний год только в Москве и только юристов «Агоры», включая меня, сотрудники полиции задерживали по надуманным основаниям трижды. Один раз в шумном деле о петанке в начале августа полицейские сделали ровно то же, что казанские участковые, — составили подложный протокол об употреблении наркотиков, чтобы создать видимость законности задержания и личного досмотра.

Следственный комитет выбрал по «делу «Дальнего» стандартную в многоэпизодных делах с несколькими обвиняемыми тактику. Каждому из подсудимых предлагается признать вину и дать показания в обмен на особый порядок и снижение срока. Особым порядком называется упрощенная процедура рассмотрения судом уголовного дела, когда фигурант признает вину, максимальный срок, который ему грозит, не превышает 10 лет, есть согласие потерпевшего и прокурора. В таком случае суд не допрашивает свидетелей, не исследует другие доказательства, но и не может назначить наказание более 2/3 максимального срока. Дело рассматривается за один день в закрытом заседании, и обжаловать приговор можно по очень узким основаниям.

Выгоднее всего такая сделка тем, у кого наименее тяжкое обвинение. В деле «Дальнего» — двум участковым. Максимальный срок за подлог — 4 года, за превышение без отягчающих обстоятельств — 4 года. На практике при таких обвинениях реальное лишение свободы суды не назначают. Значит, честная сделка — это показания и признание в обмен на условный срок. Именно на такой вполне законный (если не считать за судью принятого решения о наказании) и справедливый уговор и пошла, судя по всему, защита обвиняемых. Тем более что один из участковых содержится под стражей и «признание в обмен на свободу» для него выглядит еще более привлекательным.

Пустив двух покаявшихся полицейских в суд первыми, кроме быстрой «палки» в виде обвинительного приговора Следственный комитет получает еще и важный бонус — преюдицию. Приговор установит факт фальсификации оснований для задержания погибшего позднее Назарова. В суде над обвиняемыми в его пытках и гибели этот факт уже не нужно будет отдельно доказывать, что сильно облегчит задачу и дает дополнительный козырь в суде прокурору.

Такая тактика следствия встречается часто. Отработана она была на делах о бандах и преступных сообществах. Сначала в суд уходит небольшая группа обвиняемых с самыми сильными доказательствами. В процессе делается упор на доказывание, что существовала не просто группа товарищей, а именно банда. После приговора в суд отправлялись те, на кого доказательств меньше, но и работы меньше — лишь подтвердить факт участия в уже доказанной банде.

Ровно таким же образом СКР намерен сделать по «делу Болотной» о беспорядках 6 мая в Москве. Уже направлено в суд дело в отношении Максима Лузянина, полностью признавшего свою вину и ходатайствующего об особом порядке. Так же следствие решило сыграть и в «деле Кущевской». Тот самый пресловутый обвиняемый Сергей Цеповяз ушел в суд первым, с минимальными обвинениями, с тем же особым порядком и получил минимальное же наказание — штраф 150 000 рублей. Но именно в «деле Кущевки» тактика Следственного комитета дала сбой, который вчера отозвался и на «деле «Дальнего».

Продуманная, отработанная, вполне законная, честная и разумная тактика следствия по сложным уголовным делам оказалась провальной при наличии общественного внимания к процессу. Общественность не может быть стороной в сделке и отказать себе в удовольствии смаковать подробности процесса над полицейскими. Никакой Владимир Маркин (официальный представитель СКР) не может объяснить журналистской братии, а главное, не особо вникающим россиянам, тонкости процесса. До сих пор по блогам и соцсетям бродят демотиваторы, сравнивающие Цеповяза с Pussy Riot и другими севшими надолго за менее тяжкое, чем убийство 12 человек, преступление. Бастрыкину, Ткачеву, судьям и много еще кому пришлось многократно объяснять, что к чему, но все равно никто не поверил. Их не жалко, пусть объясняют, но дело не в этом.

Товарищей из Следственного комитета, видимо, бросило в холодный пот, когда они представили заголовки новостей на следующий день после условного приговора и освобождения одного из участковых в зале суда. Сделка сорвалась, адвокатов предупредили, что условный срок отменяется. Тем ничего не оставалось, кроме как отказаться от особого порядка и согласиться на полноценный открытый судебный процесс. В этом есть свои плюсы — обиженные участковые теперь много чего могут рассказать в присутствии журналистов в суде. Но есть и большой минус — кто из обвиняемых теперь согласился на сделку со следствием, если договоренности могут быть нарушены? А доказывать вину оперативников в пытках при наличии молчаливого противостояния со стороны МВД и снисходительного отношения к подсудимым полицейским со стороны суда будет куда сложнее.

Пытки в казанской полиции: почему сорвалась сделка с правосудием?