Ни себе, ни людям?

По поводу поправок в Трудовой кодекс, недавно предложенных Российским Союзом Промышленников и предпринимателей, снова развернулась дискуссия. Более общие соображения я уже высказала в ЖЖ и в своем блоге на «Эхо Москвы», теперь остановлюсь на некоторых деталях.

Во-первых, пресловутое «облегчение совместительства» для работников, за которое ратует РСПП, из-за чего его и обвинили в свое время в желании увеличить рабочую неделю до шестидесяти часов. Инициаторы поправок стали открещиваться от этих обвинений, их противники кричали о недопустимости введения рабства, о сути же и те, и другие говорили мало. А суть в том, что норма сорокачасовой рабочей недели предполагает возможность для работника обеспечить своим трудом за это время удовлетворение своих объективно обусловленных социальных потребностей. Потребностей, связанных не с капризами, а со стоимостью средств, необходимых для воспроизводства рабочей силы определенной квалификации. Иными словами, если человек за свою сорокачасовую рабочую неделю получает заработную плату ниже прожиточного минимума, то для него это трудовая норма не выполняется.

Разговоры о подобных поправках стали возможны потому, что труд у нас в массе недооценен, и стремление людей работать больше, их массовое согласие с нарушением их собственных нарушений трудовых прав ради заработка – это следствия базового нарушения правовых ограничений рабочего времени. И фактическое согласие с этим работников не отменяют фактов сверхэксплуатации, распространившихся сегодня в российской экономике.

Мы же имеем общество с относительно высоким уровнем социальных потребностей, поэтому модель дешевого и социально незащищенного труда будет массово порождать переработки с одновременным снижением мотивации к качественному выполнению своих обязанностей из-за сознания недооценки труда.

Но такая сверхэксплуатация не выгодна экономически, если рассуждать рационально, даже отвлекшись от соображений гуманности. Стремясь довести свой заработок до сколько-нибудь приличного уровня, работник будет увеличивать свое рабочее время, в чем его будет поощрять наниматель, желая выжить побольше за те же деньги. И рано или поздно начнут страдать интересы дела.

То же самое можно сказать о норме, облегчающей работодателю увольнение. Эта норма связывает руки работнику, принуждает его избегать всякой инициативы. Для низовых менеджеров, отчужденных от распоряжения ресурсами, но обязанных ежедневно принимать множество решений, как правило, нестандартных, для обеспечения трудового процесса, это прямой путь к профессиональной деградации. Да и в целом такое «подвешенное» состояние работников приводит к резкому падению заинтересованности в результатах труда.

Что же касается обоснованности причин, выдвигаемых работодателем, то я не очень представляю, как можно прописать в законе эту норму, чтобы она стала выполнима хотя бы теоретически. Какие обоснования должен предъявить наниматель и как работник сможет их проверять? Ссылки на то, что сегодня правила увольнения массово не выполняются, не являются аргументом в пользу отмены этих правил. Пока они есть, к ним хотя бы можно апеллировать, с ними можно работать становящимся сегодня новым независимым профсоюзам.

Предлагая же ограничить работникам возможность получения образования без отрыва от производства предприниматели попросту рубят сук, на котором сидят. Если человек заинтересован в своей работе и чувствует, что эта его заинтересованность поощряется, то он сам будет стремиться получить образование, необходимое ему для работы. Если же такой заинтересованности нет, то его и направлять куда-либо учиться бессмысленно.

Предлагаемые поправки даже теоретически не рассчитаны на повышение эффективности производства, стратегически они невыгодны самим предпринимателям, если те рассчитывают на долгосрочную деятельность. По сути дела предлагается сократить трудовые права ради частных интересов, к тому же сиюминутных, сведенных только к сумме прибыли, прлучаемой сейчас. .