Вокруг России

Белорусские выборы. Общность исторической судьбы

25 СЕНТЯБРЯ 2012 г. ДМИТРИЙ ОРЕШКИН

26 процентов белорусских избирателей проголосовали досрочно. Для тех, кто немного следит за ужимками и прыжками постсоветских избирательных систем, комментариев не требуется: речь даже не о фальсификациях, а о глумливом издевательстве над самой сутью выборов. Без наблюдателей, без признаков прозрачности, при тотальном административном контроле в копилку лукашенковской гвардии изначально положено существенно больше четверти голосов. Почему существенно? Потому что 26 процентов не от числа голосующих, а от общего числа всех избирателей. Если итоговая явка будет, допустим, 75%, то эти 26 составят более трети от всех как бы голосовавших. Точнее, 34.7%. Имея такую фору на старте, проиграть невозможно.

Да кто б сомневался. Наша российская электоральная администрация действует (пока еще) чуть скромнее. Досрочное голосование (равно как и голосование на дому, что практически то же самое: главная особенность трюка — отсутствие независимого контроля) по максимуму достигало лишь одной пятой. Рекорд на президентских выборах поставила Тамбовская область — 20% «на дому». И, понятное дело, самый высокий результат за Путина среди регионов Центрального федерального округа — 72%. Уберите накрученные «дома» 20 процентов и получите относительно правдоподобную оценку тамбовского рейтинга Путина — около 52%. Начальник тамошней избирательной комиссии, отличившийся умом и сообразительностью, получил повышение и теперь будет руководить избирательным процессом аж в самом Петербурге. Интересно, удастся ли ему вогнать столичный Питер в прокрустово ложе тамбовской электоральной культуры?

Проблема проста. Культура есть комплекс общепринятых норм поведения. Самоочевидная социальная норма. Так вот, Тамбовщина весь этот цирк с надомным голосованием смиренно проглотила. Как привычную норму. И Белоруссия проглотит. Избиратели, пресса, члены избирательных комиссий — каждый скушает по своему кусочку. Так принято: сиди, не высовывайся, плетью обуха не перешибешь. Только Москва, самый продвинутый регион, в декабре поднялась на дыбы. И власть, как существо тоже погруженное в некоторую социокультурную среду, сделала для себя выводы. Наиболее примитивные методы фальсификата — в том числе вульгарное переписывание протоколов — в Москве после декабрьских митингов перестали применять. Зато изобрели голосование по спискам «непрерывного производственного цикла». Суть все та же: ответственность за список лежит на руководстве предприятия. Независимо проконтролировать, как он там составил список и каким образом убедил людей «голосовать» — невозможно. Руководитель лучше всех понимает, что попытка перешибить плетью обух икнется его бизнесу и ему лично кучей неприятностей. Может, и противно — а куда денешься. И наблюдатели тоже ничего поделать не могут: приехала на автобусах группа товарищей в 150 человек со списком, и проголосовали как один. Без индивидуальных открепительных талонов, которые, по идее, должны быть погашены после выдачи бюллетеней. Где гарантия, что автобусы с тем же списком не двинулись потом на другие участки и не проголосовали там еще разок-другой? Нет такой гарантии.

Но даже не в этом беда. Беда в возрождении принципа круговой поруки времен крепостного права. Если человек голосует сам по себе — это одна история. А если в стае — совсем другая. Кому охота подставлять себя, трудовой коллектив и портить отношения с руководством? Все смотрят друг на друга. И друг за другом. Ты что, самый умный? Делай, как велят — все равно от нас ничего не зависит…

С точки зрения культурологи, голосование по «особым спискам» — попытка имплантировать в городскую среду фрагменты деревенского (в данном случае производственного) общинного поведения. Голосование «всем миром» уничтожает чувство личной ответственности и перекладывает ее на трудовой коллектив. Как бы. А на самом деле на начальника. Кстати, вы замечали, что чем авторитарнее стиль руководителя, тем больше он любит поговорить о коллективизме и сплоченности и тем меньше склонен терпеть в коллективе ярких людей, способных составить ему конкуренцию. Дело понятное, вполне житейское.

Механика сработала: в Москве к 4 марта вдруг появилось огромное количество производств «непрерывного цикла». Такие, как сети магазинов «Техносила», «Рио» или, например, труженики охраны и пищеблока МГУ. Раньше все они почему-то могли голосовать в индивидуальном порядке — кто кому симпатизирует. Многие, конечно, вообще на выборы не ходили. А теперь — шалишь, непрерывный производственный цикл! Даже если ты в Москве не прописан (как большинство охранников, рыночных торговцев и другого обслуживающего персонала) — стройными рядами, единодушно, под чутким руководством, с чувством глубокого удовлетворения…

Но даже со всеми этими хитростями в Москве Путину не удалось натянуть больше 47%. Ибо все-таки Москва, а не Тамбов. И не синеокая Белоруссия. Где, кстати, Минск тоже показал самую низкую явку — ну, а итог там все равно нарисуют. Ничего личного: в Тамбове или в Белоруссии люди ничуть не дурее москвичей. Все прекрасно видят и все понимают. Просто там другая социокультурная среда. Значительно более жесткая. Условный «Уралвагонзавод», начальству которого все индивидуальное и независимое искренне чуждо и отвратительно. Оно, начальство, свято убеждено, что искони имеет право вещать от имени всего трудового коллектива. Хотя Бог его знает, кто и что там в трудовом коллективе на самом деле думает про свое и про московское руководство. Разное, наверно, думают. Но предпочитают помалкивать — здоровее будет. И понятно: там качать права в два-три раза страшней, чем в столице. Вылетишь с работы с негласным волчьим билетом — и все двери Нижнего Тагила для тебя закрыты. А каково людям в Чечне? Тоже ведь далеко не дураки. В Москве совсем другое дело: всех дырок не заткнешь, да и охотников затыкать не так уж много. Воздух города делает свободным. Это необратимо. Но медленно.

Поэтому Путин, даже если исходить из официальных данных Центризбиркома — президент провинции. Как и Лукашенко. Чем депрессивней и послушней регион, тем выше официальная поддержка. У нас максимум был в Чечне (99.8%), а минимум в Москве и Калининграде (по 47%). Отсюда понятное стремление власти превратить всю страну в одну смиренную провинцию. Затолкать электоральный Петербург в сапог электорального Тамбова. Сделать из более-менее подвижной (пока) России неподвижную Белоруссию. С собой, любимым, во главе. На их языке это называется «обеспечение социальной стабильности». Все во имя человека, все во благо человека. Себя, бедняжки, не жалеют, убиваясь на галерах.

Нет, не сработает. Точнее, сработает, но по-советски. С тем же циклом, но сильнее сжатым по времени. Сначала застой с едва заметными признаками загнивания, потом все более очевидное отставание от сохранивших конкурентные отношения (и, следовательно, стимулы к обновлению) соседей. С все более отчетливым запахом тлена. Потом, понемногу — бегство капиталов и квалифицированных людей, необратимое погружение в глобальную периферию, неизбежные попытки возродить цензуру и «железный занавес» (само собой, под победный гром барабанов и перманентный подъем с колен). И, в конце концов, очередной коллапс и лихорадочная попытка догнать соседей.

Если система неспособна обновляться под воздействием внутренних факторов, она будет вынуждена обновиться под воздействием внешних. Нет внутренней конкуренции — грохнемся под влиянием внешней. Сравните Северную Корею с Южной; Финляндию с отторгнутыми у нее в 1940 г. территориями Карельского перешейка; Восточную Германию с Западной. Но это когда еще будет! Лет через 5, не раньше. А пока — любыми средствами сохранить власть. Нефть-газ стоят высоко, кормиться есть на чем. Живем, не тужим.

Только не надо про вековечную лень и глупость русского народа. Посмотрите, какой фонтан креативной энергии его выдающиеся представители демонстрируют, когда есть личный стимул. Чего только наш смекалистый соотечественник не изобретет, чтобы сохранить свою задницу в теплом кресле администратора. Как умно и ловко они седлают кривую козу, чтобы объехать законы о выборах! Везде по-разному, с неподдельным энтузиазмом, творчески. На нефтегазовых северах – досрочное голосование 18%. В Тамбове на дому 20%. А в Чечне и Ингушетии досрочно и на дому до 1%: зачем размениваться на пустяки, если можно сесть, да и просто нарисовать. В Москве «списки». А вот в Питере двинулись сразу по всем направлениям: «фантомные участки» принесли Путину 104 тыс. лишних голосов, «ночной фальсификат» (переписывание протоколов) еще 100 тысяч, ну и около 94 тыс. добавило «голосование на дому». Из официального городского результата в 1400 тыс. голосов Путину около 300 тыс. приписано. И, что характерно, Петербург это проглотил. Не без тошноты и кашля, но все же.

То есть инновации бьют ключом. Вот недавно Центризбирком предложил прикрепить наблюдателей к конкретным участкам и регистрировать не позднее, чем за 2 недели до выборов. Чтоб наблюдателю из Москвы, допустим, в Красноярск надо было слетать дважды — один раз для регистрации, второй уже для участия. Разве не свежо? Чего только не выдумают, когда есть живой личный интерес.

В этом главная особенность и сила путинского режима. Они ж не за страх, как при Сталине или при Лукашенко, а за совесть трудятся. Место при власти, благодаря новым ресурсам рыночной экономики, стало раз в десять хлебней, чем при совке. От начальственных коттеджей и черных лимузинов с охраной не продохнешь. Не то, что в Советах, когда у номенклатуры своего было всего ничего — казенная квартира в доме из желтого кирпича, казенная черная «волга» с шофером да пыжиковая шапка/дубленка по спецталону. Ну, еще порой возможность выехать на загнивающий Запад за тряпками для любимых женщин. Ни тебе домика в Испании, ни трех гектаров с личной конюшней и видом на море в заповедном лесу, ни детишек в Оксбридже. За такие пироги — да как же и не порадеть родному руководству с электоральной отчетностью?!

Так что не надо грязи: с творческой жилкой у соотечественников полный порядок. Просто жилка ориентирована не на создание и расширение своего, допустим, торгового дела, строительного бизнеса или программного продукта, а на любимую вертикаль. Которая так замечательно устроена, что все эти жалкие торговцы, строители и компьютерщики сами принесут все, что надо к твоему высокому порогу. И еще покорнейше попросят принять. Оказать уважение, не побрезговать.

Самая что ни на есть либеральная модель, только не для всех. И вывернутая наизнанку: люди, как везде, действуют в первую очередь в своих личных интересах. Но интересы эффективнее и быстрей всего реализуются не через создание новых производств, услуг или идей, а через принадлежность к власти. Кто контролирует территорию, тот с нее и кормится. Не забывая сверху вниз рассказывать про патриотизм и необходимость сплотиться. Понятно, такая система обречена проигрывать другим, где власть не является самой выигрышной формой бизнеса. Там лидерскую ренту обеспечивает поиск и внедрение индустриальных инноваций, а здесь — устранение конкуренции и укрепление властных привилегий. Естественно, весь творческий потенциал элиты в таких условиях будет направлен на фальсификацию. Что в советскую эпоху, что в постсоветскую, путинско-лукашенковскую.

Члены наблюдательной миссии ОБСЕ уже заявили, что белорусские выборы были несправедливыми и проходили под грубым административным давлением. Что святая правда. А миссия СНГ, напротив, признала их честными, равными и вообще замечательными. Что очевидная ложь. А нечего им со своим европейским рылом соваться в наш суверенно-калашный ряд и раскачивать галеру номенклатурной стабильности! Или, как выражаются в Минске, хрустальную вазу Беларуси. Которую г-н Лукашенко бережно несет в своих сильных руках. Интересно, как называется аналогичный сосуд с драгоценным содержимым в КНДР? Ведь непременно должен быть. Что-то они там обязаны трепетно хранить, передавая, как эстафету, от ветеранов подрастающему поколению. Любой ценой защищая от происков. Не щадя самой жизни, до последней капли крови. Иначе как объяснишь нищету населения и насущную необходимость еще тесней сплотиться вокруг любимой власти?

Эти сильные и смелые люди будут грести до конца — под себя, под себя, конечно. Покуда галера не сгниет и ваза не расколется. Как завещал великий Сталин, который лично владел и распоряжался самой большой в мире частной собственностью размером в одну шестую часть суши. У нас гребцы побогаче, в Белоруссии поскромнее — опять же, по сталинским заветам. Но в любом случае живут много лучше рядовых бойцов трудового фронта. Меж тем в Латвии и Эстонии — при всех очевидных проблемах и кризисе — среднемесячный доход населения составляет порядка тысячи евро. А у нас порядка пятисот-шестисот, при примерно равных ценах. В хрустальной вазе Белоруссии никак не догребут до давно обещанных Александром Григорьевичем пятисот долларов. То есть в пересчете на евро, до четырех сотен. При том, что в странах Балтии природных ресурсов шаром покати, а у Лукашенко, кроме украденной российской нефти, есть еще запасы калийных солей, которые ныне тоже в цене. Про природные кладовые России и говорить нечего.

Зато стабильности и блистательных перспектив — хоть ложкой ешь. Такая, видать, у нас общая историческая судьба. Такие и выборы.

Фотографии РИА Новости