Надуть детей невозможно

Леонид Перлов — один из тех преподавателей, которые подписали обращение к своим коллегам — работникам избирательных комиссий. В обращении сказано, что любой преподаватель, на которого давят и заставляют участвовать в фальсификациях, может рассказать об этом, и ему обязательно помогут.

Я уважаю свою профессию. И для меня чувство собственного достоинства — это, кроме всего прочего, педагогический инструмент. Учитель, который этого чувства лишен, как мне представляется, заниматься полноценной педагогикой просто не в состоянии. Судя по тому, сколько учителей все-таки приняли участие в фальсификациях на прошлых выборах, моя позиция не достаточно распространена в рядах моих коллег.

Инструменты давления на учителей стары как мир. Кого-то можно купить (среди моих знакомых таких нет). Того, кого нельзя купить, можно напугать. Например, придется обойтись без высшей категории. Или вы ждали квартиру, и вот оказывается, что придется подождать еще. Кого-то нельзя ни купить, ни запугать, но можно обмануть. Сколько людей, относящихся к третьей категории — не знаю, статистики у меня нет. Учителя — люди взрослые и неглупые, поэтому, думаю, обманутых среди них все-таки меньшинство.

Есть ряд ключевых позиций в том, в каких условиях работает современный учитель. И в немалой степени это касается школьной аттестации. Зарплата учителя напрямую зависит от отношения к нему начальства. Аттестация возможна в двух формах. Первая — когда учитель собирает так называемое портфолио (это в среднем 300 страниц грамот, благодарностей, отчетных листков и т. д.). Это чудовищный труд, который, кстати, никто не читает. Второй вариант — заполнение экспертом опросного листа в сотню пунктов со слов, главным образом, администрации. И вот это читают. Более того, даже если преподаватель подает портфолио, документ из администрации он все равно должен представить. Педагогическое сообщество у нас зависимо и запугано.

Замечательный пример для всех — это Татьяна Иванова. Недавно я имел высокую честь с ней познакомиться. Она не побоялась рассказать о том давлении, которое на нее оказывали. И меня ее пример вдохновляет. В первую очередь потому, что на суд к ней приходили дети и родители, а для педагога это очень высокая оценка.

Те безобразия, которые творятся в сфере образования, проявляются отложенно — через несколько лет. А когда проявляются, их не связывают с истинными причинами. У нас как: провели реформу — через год оценивают результаты, а надо оценивать через пять лет. ЕГЭ, например, начался с 2002 года, а результаты проявляются сейчас, когда те люди, которые начинали учиться с прицелом на подготовку к ЕГЭ, сдают экзамены и мы видим результаты этих экзаменов. Так во всем. Что касается отложенного результата в привязке ко всему вышесказанному — я не оптимист в данном случае, у меня негативный прогноз. Я знаю, что зависимый и лишенный чувства собственного достоинства педагог работать полноценно не может.

В педагогике две стороны: педагогика и дидактика, образование и воспитание. О воспитании не думает никто. Представьте себе, кого может воспитать человек, который точно знает про себя, что сам он ущербен с морально-этической точки зрения. Он знает, что он участник преступления, фальсификатор, и при этом он воспитывает детей. Он что, будет косить глазами, рассказывая о высоких ценностях? А ведь надуть детей практически нельзя, это я знаю по своему многолетнему опыту.