"Танцевать лезгинку на 15 языках"

Не так давно опрашивала журналистов-федеральщиков, работающих на юге страны, чем их удивил Кавказ. Хочу процитировать вам несколько мнений.

Александр Сладков: "На Кавказе мужчина ― воин. Это не значит, что он все время хмурый и в боксерской стойке. Воин боится потерять лицо. Ему не безразлично, как он выглядит в глазах окружающих. Или в глазах приезжего. Если кто-то с воином лебезит, он воспринимает его как пленного. Пускай там, где-то глубоко в душе. Если кто-то хамит ― воспринимает как врага. Если кто-то его уважает ― как соратника, друга. Вот и судите сами. На Руси отношения более раскрепощенные. Мужик русский силен. Духом, выносливостью своей… Он лучший в мире солдат. Но диапазон отношений его с окружающими более широк.

Я бы мог написать комический сериал "Журналисты на кавказской войне". И друзья мои на Кавказе знают об этом. Кавказ ― это ирония, юмор, но никогда не сарказм. Здесь курьезы порой так диффузированы с трагичным!

Кавказ изменил мое отношение к себе, отношение к окружающим, отношение к жизни, отношение к женщине… Я стал совсем другим.

Целой книги не хватит, чтобы рассказать, какую роль в моей жизни сыграла Осетия, Ирина Таболова, Сергей Таболов и Владикавказ. Сейчас, когда приезжаю в Осетию, и захожу в "Иринформ", то надеюсь, что никто не предложит мне место гостя. Там я дома".

Леонид Канфер: "Я был переполнен штампами. Сказки, которые мне рассказывали о Чечне раньше, заставили поначалу бояться местных жителей. Мне казалось, что как только я выйду за пределы военной базы, меня украдут и отрежут голову. Была очень забавная ситуация, когда нам пришлось выехать с местным водителем из базы. Мы его видели впервые и очень переживали. Он довез нас до мечети, где нужно было снять сюжет. Мы попросили его дождаться нас и отвезти обратно. Разулись, зашли в мечеть. Когда закончился намаз, мы вышли и не нашли свои туфли. Потом обнаружили, что водителя возле мечети нет. Место незнакомое, люди чужие, мы босиком стоим посреди улицы. Нас обступили мужчины, вышедшие из мечети. В нашем представлении ― злобные чеченцы, которые только и думают, как бы нам горло перерезать. Они начали расспрашивать, кто мы, откуда и почему нас никто не охраняет. Мы рассказали, что снимаем сюжет. Я понял, что надо что-то делать, стал задавать им какие-то вопросы, что-то вроде мини-интервью. Первое что пришло на ум ― 23 февраля. Они сказали, что этот день для них отнюдь не праздничный, это день депортации. В этот момент внезапно подъезжает наш водитель. Оказалось, что он просто жил неподалеку и решил заехать домой, зная, что уж в мечети с нами точно ничего не случится. Потом кто-то принес наши туфли ― их никто не воровал, просто немного сдвинули в сторону, а мы не заметили. В общем, мы обулись, сели в машину и уехали. С водителем этим дружим до сих пор. Был момент, когда он мне реально спас жизнь, и я ему безумно благодарен.

У кавказцев сильно развиты родовые обычаи. Взаимоотношения между членами семьи, полами и возрастными группами очень строго регламентированы. Там реально есть уважение к старшим. Я знаю массу примеров, когда взрослые мужики курят украдкой, чтобы не попасться на глаза старшему брату, который, может быть, всего на год взрослее. Они не садятся за стол со старшими братьями. Дети не заходят в помещение, где отец сидит с гостями, если он их не позвал. Все это ― большое уважение. Если случилась ситуация, в которую вмешались старшие, их мнение принимается безотносительно. Старики улаживают конфликты, разрешают самые сложные ситуации в отношениях. А у нас со стариками вообще никто не считается. Может быть, для нас эта модель поведения и неприемлема, у нас более европейская ментальность. Но в то же время, у нас совершенно сбиты и размыты всяческие ориентиры. А у кавказцев ориентиры очень строгие. И если кто-то нарушает эти правила, то вмешивается целый род".

Роман Перевезенцев: «Я, человек генетически равнинный, удивляюсь здесь всему и каждый день. Природе, обычаям, национальным кухням. Я удивляюсь, как соседствуют богатство и нищета.

Поражаюсь вспыльчивости, горячности мужчин и молчаливой мудрости женщин, потихонечку ведущих в нужном направлении этих джигитов. Приятно удивляюсь круглосуточному гостеприимству и неприятно —подрастающему поколению, привыкшему зарабатывать не трудом, как их отцы, а "стечкиным".

Несомненное отличие Кавказа ― клановая, родовая общность. Верность "своим" и безусловное повиновение во всем. Продиктовано это, наверное, компактным проживанием, необходимостью выживать и в суровых природных условиях, и в конкурирующем окружении. За сотни лет это наложило свой отпечаток на жителей региона. Когда спускаешься на равнину и отправляешься севернее, такая особенность растворяется. Начинают действовать другие механизмы социального выживания. Конечно же, гордость. Когда в комнату заходит кавказец, сначала в дверях появляется она, а затем уже хозяин. И не важно, есть ли за ней иногда что-нибудь, кроме осознания места рождения. Но именно природная гордость придает кавказцу напористость и помогает решать многие жизненные проблемы.

Здесь нет неинтересных людей. Политики и пастухи, художники и военные, артисты и журналисты ― у каждого своя сверхзамечательная жизнь. О каждом можно снимать сюжеты. Каждого можно избрать президентом своей республики. Ну, хотя бы на один день. Местный менталитет пока еще с трудом впускает в себя такое понятие, как работа в сфере услуг. Помню, мы разговаривали с хозяевами московской гостиницы в Домбае, они признались, что горничных приходится привозить из центральных областей страны. А вот в Приэльбрусье я постоянно останавливался в семейном мини-отеле. И забота о комфорте клиентов там, пожалуй, не хуже европейской. А места для отдыха здесь в прямом смысле заповедные. Пейзажи, тишина, вода, релакс.

Мой знакомый однажды сказал: "Я умею танцевать лезгинку на 15 языках". Нужно знать и уважать Кавказ, и тогда он ответит взаимностью".

Надежда Кеворкова: "Я бывала на Кавказе в детстве ― мои бабушка и дедушка жили в Баку, а потом переехали в Кисловодск, хотя могли уехать и в Москву к детям, но не захотели. А летом мы ― ученики московской элитной школы, дети и внуки больших «шишек», ездили на сельскохозяйственную практику на Ставрополье полоть огурцы. На выходные выезжали в горы. Несколько раз нас разбирали на ночевку карачаевские и татарские семьи. Я помню эти радушие, гостеприимство и отеческую заботу, но и мы вели себя тихо и вежливо.

Потом я приехала в Грузию. Тбилиси был городом сказочных людей в черном, и на каждом углу вспоминались строчки из поэтов, русских и грузинских. Тогда самое страшное, что вас могло ожидать на военно-грузинской дороге ― закрытый из-за снегопада перевал. А потом я побывала в Грузии в 1998 году и была поражена: потерянные и несчастные люди, проспект Руставели весь в выщерблинах от снарядов, нищие на улицах…

В Дагестане тоже все было, как во сне. Москва уже тонула в малиновых пиджаках, пьяные новые русские, шеренги проституток. А в Дагестане первое, что я увидела ― девушка в длинном платье с кувшином на плече, она шла к роднику ― вышла из тумана и в туман ушла, как гений чистой красоты. Ничего этого больше нет.

На Кавказе все ― и плохое, и хорошее ― ярче. Почему так, я не знаю.

Нет никаких специальных кавказских проблем, есть наше общее сползание в область бездны человеческого разложения. У кавказцев больше шансов остановить этот процесс в себе, а значит, и в близких, и, может быть, во всей стране. Просто у них в воспитании заложены некие незыблемые принципы, и они работают. А у городского люмпенизированного населения их нет.

Вся Россия платит гигантские деньги, чтобы "откосить" от армии, а в Дагестане платят деньги за то, чтобы сына в армию взяли. Трогательно выглядит очередь мам на пункте с новобранцами и вселенских масштабов расстройство тех парней, которых не взяли.

В чужой монастырь со своим уставом не ходят, поэтому на Кавказе я встаю, когда входят, покрываю голову платком, не хожу в брюках, не обмениваюсь рукопожатиями, не говорю громко. Это не особо трудно, поскольку в православных монастырях ведут себя точно так же".

Иван Сухов: "Кавказ не только горд, радушен, красив, уважителен к старшим, крепок в семье, верен в дружбе, независим и так далее, но часто также груб, дик, жесток, фанатичен, зол, нетерпим, напыщен и склонен все измерять силой. Знаю точно, что эта темная кавказская сторона нравится, к счастью, совсем не всем кавказцам. Пока у народа есть самокритика и самоирония, он не потерян. Жители Кавказа на Кавказе, как правило, очень отличаются от жителей Кавказа, которые находятся в другом месте. На Кавказе работает специфическая этика. В ней есть моменты абсолютной архаики, но иногда прямо чувствуешь, что набираешься там неких правильных вещей, которые в большом городе если не полностью утрачены, то растворены в гораздо более жидкой пропорции, чем на Кавказе. И это, прежде всего, достоинство. Не то чтобы все кроме кавказцев его лишены (те, кто так думает ― на опасном пути). Но, общаясь с лучшими из кавказцев, каким-то образом заряжаешь свои аккумуляторы. Достоинство и жизненная энергия. В городе как-то глупо все время помнить вещи типа «лучше умереть стоя, чем жить на коленях» и так далее. Общение с Кавказом заставляет все это вспомнить, как бы пафосно это ни звучало. Есть тонкая грань, которую, видимо, легко перескочить. Достоинство ― это отнюдь не надпись "Чечня" на спине майки, не ходьба с "травматом" в штанах по метро и не езда на джипе по Александровскому саду. Грустно и удивительно, что люди с Кавказа, воплощающие настоящее достоинство (которое не может быть кавказским, а может быть только человеческим) не смогли транслировать своим детям или младшим братьям каких-то простых, но важных вещей. К сожалению, с годами и на самом Кавказе эти вещи стали размываться, а выходцам оттуда, живущим в иноэтничной среде, они, увы, и раньше часто были менее присущи. Возможно, виновата среда ― то есть мы, некавказцы.

Для людей с Кавказа, укоренившихся в культуре, к примеру, Москвы, нынешняя напряженность между русскими и кавказцами ― нож по сердцу. Они ― главная страдающая сторона. Молодежь, которая своей агрессией часто провоцирует ответную агрессию, в состоянии защищаться, а этот "культурный слой" ― нет. Нескольких его представителей знаю, горжусь знакомством и очень сочувствую".