Президиум Госсовета во главе с Владимиром Путиным так и не решил, как развивать Дальний Восток

Вчера в Ново-Огарево прошло заседание президиума Госсовета по развитию Дальнего Востока и Забайкальского края. Некоторые участники заседания, по наблюдению специального корреспондента "Ъ" АНДРЕЯ КОЛЕСНИКОВА, высказывались так, что понять их можно было однозначно: даешь Дальневосточную республику.

Перед началом заседания члены президиума Госсовета и приглашенные, которых оказалось гораздо больше, чем штатных сотрудников, увлеченно обсуждали свалившуюся на их головы московскую погоду.

— Когда я еще к себе попаду, домой, на землю обетованную...— делился своей печалью губернатор Амурской области Олег Кожемяко.— С такой-то погодой...

— А на Сахалине это не снег,— не соглашался с ним коллега.— Вот когда сугробы до второго этажа — это снег.

Самым мрачным и неразговорчивым выглядел губернатор Петербурга Георгий Полтавченко. Он, очевидно, на мыслях о сосулях сосредоточился.

А Олег Кожемяко, основной докладчик на президиуме, за исключением эпизода с отлетом из Москвы, наоборот, был оживленней всех: видимо, прилетев издалека, не мог наговориться с людьми. Да и обратно, судя по всему, торопиться не будет: снег-то какой...

Владимир Путин, появившийся в зале заседаний около 16 часов (то есть почти без опоздания), доживает в Ново-Огарево, похоже, последние дни перед Новым годом: по крайней мере, вся его следующая неделя будет состоять из ежедневных поездок в разные места с неизменным возвращением каждую ночь в Москву и с утренним вылетом в следующую командировку.

После длительной передышки ему предстоит настолько плотный график командировок, что, кажется, такого у него еще не было.

Президент напомнил присутствующим, что в Забайкалье и на Дальнем Востоке живут люди более ста национальностей.

— А также,— добавил он,— здесь живут потомки тех, кто приехал в свое время покорять эти территории (то есть покорять те самые сто национальностей).

Президент рассказал собравшимся то, что они и так, видимо, хорошо знали: что должна быть разработана государственная программа развития Дальнего Востока и Забайкалья до 2025 года, но что на самом деле ее до сих пор не существует.

— Поручение до сих пор не исполнено,— констатировал президент, впрочем, без особого, кажется, сожаления: он, похоже, давно привык к этому.

— Но оно должно быть исполнено,— сказал он, и тоже, похоже, по привычке.— Чтоб нам не ссориться в нашем узком кругу...

Губернаторы стали переглядываться без тени не то что сожаления или усмешки, а скорее, с некоторой растерянностью: последняя фраза вдруг произвела на них впечатление, которое можно было принять даже за неизгладимое.

После этого Владимир Путин предложил свои меры воздействия на Забайкалье и Дальний Восток. В основном это оказался целый набор налоговых льгот для регионов: радикальное снижение ставки налога на добычу твердых полезных ископаемых и т. д. В его праздничном наборе было не меньше пяти предметов. Кроме того, президент предложил проверить, "насколько добротно выполняются лицензионные соглашения об освоении месторождений", и предложил отбирать эти лицензии при первом удобном случае. Удобным случаем является неиспользование месторождения.

— И уж где, а на Дальнем Востоке нужно бесплатно выделять землю! — констатировал Владимир Путин.

Масштабные региональные налоговые льготы в сочетании с упоминанием об идее госкорпорации "Дальний Восток" не смогут не обрадовать жителей этих территорий: идея Дальневосточной республики, десятилетиями гуляющая по этим местам, при исполнении всех этих планов встанет во весь рост (по крайней мере, де-факто).

— Россия столетиями стремилась к освоению этих территорий,— заявил президент.— Раньше можно было туда попасть только кораблями через Индийский океан...

Да и сейчас в летнее время, позже добавил он, в некоторые места не доберешься. (А не надо было отказываться от зимнего времени, когда по утрам и в столице при взгляде за окно тебя начинает колотить суицидальное настроение, а в результате так резко падает рейтинг президента и премьера, как в обнародованных вчера социологических опросах.)

Докладчик Олег Кожемяко отметил плюсы в развитии региона: запуск ВСТО-1 и ВСТО-2, прошедший (слава богу) саммит АТЭС, начало строительства космодрома Восточный...

Больше плюсов, кажется, обнаружить не удалось. Про достижения в области ЖКХ, например, Олег Кожемяко благоразумно говорить не стал.

— Мы просто обязаны,— подчеркнул он,— сделать второй путь Транссиба.

Это Олег Кожемяко перешел к проблемам.

— Сегодня энерготариф душит нас! — воскликнул он, и правда, немного бледный.— Он должен быть не больше чем среднероссийский!

— Олег Иванович! — перебил его Владимир Путин.— Так он у вас меньше!

— Мы считали это...— настаивал Олег Кожемяко.— Больше у нас!

— А я вам говорю: меньше! И чем дальше, тем меньше!

— Да он про энерготариф говорит, а не про железнодорожный! — с внезапной досадой добавил кто-то из-за стола.

— А, извините, прослушал! — легко согласился Владимир Путин.

Следующий докладчик тоже говорил в основном про оптимизацию налогового режима для Дальнего Востока и Забайкалья. Похоже, других мер для развития этих территорий себе никто всерьез и не представляет. Ну, и конечно, "основная часть полномочий должна быть передана субъектам". Идея Дальневосточной республики становится, таким образом, все ближе и ближе. Как ни странно, именно к ее реализации могут привести меры по развитию Дальнего Востока и Забайкалья.

Между тем Олег Кожемяко нашел еще один способ расшевелить Дальний Восток. Он предложил сократить или вовсе упразднить пособие по безработице для населения региона:

— Исключая инвалидов и другие такие вещи...— добавил он.

— Ну, во-первых, инвалиды не вещи,— заметил господин Путин.

Олег Кожемяко согласился с ним, но стоял на своем:

— Некоторое взрослое население!.. Ничего не делают, а только получают пособие. Работать не хотят!

— Надо еще посмотреть, есть ли эта работа там,— сказал президент.

— Работа всегда найдется! — успокоил его Олег Кожемяко.

— Я понимаю ваше желание активизировать рынок труда,— заявил президент,— но это же антиконституционно! Нельзя лишать людей права на получение пособия по безработице... А в целом — содержательно, небесспорно...

Но Олег Кожемяко, кажется, в конце концов все-таки остался при своем мнении. Просто человеку, у которого работа есть, и он на ней работает много и беззаветно, чужда идея социального государства. Виктор Ишаев, министр по развитию Дальнего Востока, предложил, кроме прочего, простить всем военным предприятиям региона долги, которые они накопили до 2008 года.

— Все равно ничего не отдадут,— пояснил он.

— Списать, и все — бессмысленно! — заявил господин Путин.— Только если есть программа развития, плановая рентабельность...

— Конечно! — пожал плечами Виктор Ишаев.

Иное и не приходило ему в голову.

— А у вас список таких предприятий есть? — уточнил господин Путин.

— Да! Мы работаем над ним!

— Есть или работаете? — переспросил президент.

— Определенный есть! — стилистически безукоризненно ответил господин Ишаев.

А потом выступил глава Республики Бурятия Вячеслав Наговицын и рассказал, что "без слез на больницы не взглянешь, детские садики в ужасном состоянии...".

— А ЖКХ...— продолжил он,— все это надо перелопачивать!

Вот в этот момент и сделалось особенно тоскливо. Налоги-то можно оптимизировать, а вот все перелопатить сложнее. То есть надо начать сначала. И вот отчего в самом деле опускаются руки у тех, кому, оказывается, надо только еще начинать.

Зампред Совета федерации Вячеслав Штыров раскритиковал все предыдущие предложения. Он предложил принять не то что набор налоговых льгот, а свод отдельных законов для Дальнего Востока. Создание госкорпорации у него на первом месте.

— Но ее надо делать не так, как предложил Сергей Шойгу,— заявил господин Штыров.— Шойгу фактически повторил Дальстрой НКВД 1937 года!

Обвинение было тяжким. Но Вячеслав Штыров, наоборот, кажется, повеселел: наконец-то он это сказал, и вот упала гора с плеч.

Решающим пунктом его предложений стала идея "зафиксировать с 1 января 2014 года все налоговые поступления физических и юридических лиц региона, и весь этот денежный прирост на эту корпорацию направлять".

Механизм отделения Дальнего Востока и Забайкалья от России приобрел после этого законченную форму.

Процесс дальневосточного урегулирования