Несколько дней назад кто-то написал белой краской «иностранный агент» под окнами правозащитного общества «Мемориал», много лет собирающего сведения о жертвах политических репрессий в нашей стране. На самодельном плакате, который разошелся по интернету, этот знак времени был совмещен с карточкой из Германии 1930-х гг.: слово Jude на еврейских домах. Возможно, натянутое сравнение, но эстетика угадана точно.

В последнее время неоправданно часто происходящее в России называют «новым 1937 годом». Это несправедливо. Власть, конечно, не занимается систематической реставрацией тоталитарного режима, а лишь использует отдельные его технологии, в первую очередь в области управления и противодействия развитию гражданского общества. Пользуется поваренной книгой 80-летней давности.

Единственный способ управления, который признают традиционалисты у власти, – это абсолютная централизация, тотальный контроль если не за частной жизнью граждан, то за финансовыми потоками. Любимый метод убеждения – государственное вещание. Главное средство принуждения – морально устаревший репрессивный аппарат с палочной системой отчетности. Риторика традиционалистов тоже вышла из моды: закон об иностранных агентах, говорят депутаты, заимствован в Америке, не договаривая, что речь идет об Америке довоенного времени.

Хотя бы в этом отношении общества тотального контроля, реставрации которых мы так боимся, существенно отличались от нынешней российской власти. Они не только декларировали приверженность ценностям модернизации, но и не могли бы существовать без последних достижений прогресса: без телеграфа, радио, индустриализации, протяженных железных дорог и почти поголовной грамотности. Так, в частности, описывает предпосылки к возникновению тоталитарного общества профессор Йельского университета, историк и анархист Джеймс Скотт в книге «Глазами государства».

Восемьдесят лет назад авторы антиутопий исходили из того, что общество тотального контроля будет в первую очередь технологически совершенно – и государство будет определять все, вплоть до генетического состава населения. Сегодня самая страшная антиутопия – это возврат к дедовским технологиям, черенок лопаты страшнее любого микрочипа. Утопия же, напротив, технологически совершенна.

Последние достижения прогресса используют именно участники протеста. Это они освоили интернет, создали распределенные сети, научились искать финансирование с помощью краудфандинга. Это они присвоили себе знамя прогресса. А власть пытается угнаться за ними, но не может, потому что невозможно построить инноград, пользуясь рецептом выпекания шарашек. Даже в том случае, если устаревшая поваренная книга – это не образ мысли, а циничная эксплуатация традиций во имя собственных коммерческих интересов.

В России невозможна реставрация «1937 года». Нынешнее государство, потеряв оправдание в виде превратно понятых лозунгов модернизации, не сможет быть по-настоящему бесчеловечным, и никакая инерция не поможет ему просуществовать, не изменившись еще 50 лет. Хорошая, в сущности, новость.

Андрей Бабицкий: В поисках потерянного времени